Змеев столб - Борисова Ариадна Валентиновна. Страница 9

Хаим не отважился ретироваться. Ближе к ночи утомительный для него спор разрешился в пользу Каунаса. Сгодится перетерпеть тревожное время.

В Каунасе у отца имелись крепкие деловые связи. Компания купит или построит завод, вывезет оборудование и наймет новых людей. Жаль, что здесь все придется свернуть и распустить рабочих, но ничего не поделаешь. Из недвижимости пока еще можно выжать изрядный гешефт. Старый Ицхак успел все посчитать.

Глава 7

Искушение

…Она критическим взором окинула свой крохотный гардероб и расстроилась. Как ни освежай оба платья белыми воротничками, видно, что ткань вытерлась и поблекла. Голубая перкалевая блузка тоже выцвела, о юбке и говорить нечего – на пугало и в огород. Мария всегда старалась одеваться подчеркнуто опрятно, но ведь одежда от этого новее не становится! Если одно из платьев превратить в юбку, на остатки денег от репетиторства все равно не купить блузку даже на дешевой распродаже. Но как хотелось побывать в Любеке!

Пароход вез в Любек грузы, Хаим должен был встретиться там с представителем английской фирмы и нуждался в переводчике. Руководство общества «Продовольствие» пригласило Марию по рекомендации Хаима и обещало хорошо заплатить.

В кабинете конторы, куда ей велено было явиться, начальник попросил произнести любую фразу по-английски.

– I’m sorry, but my pronunciation is not very good, so I will not go on the trip [12], – пролепетала девушка в жгучем стыде за свой убогий, как она подозревала, вид.

– С произношением у вас все в порядке, – рассмеялся мужчина и, проницательно глянув на нее сверху вниз, подписал какую-то бумагу: – Возьмите в кассе аванс.

Столько денег враз Мария в руках еще не держала! Она свернула было в магазинчик попроще, но вышла и направилась к центру. Постояла в большом магазине у прилавка с эластичным нижним бельем американской фирмы «Lastex», прогулялась мимо ярких летних платьев и строгих костюмов. Названия тканей ласкали слух, витиеватые, как имена гостей на приеме в королевском дворце: маркизет, гипюр, креп-жоржет, панбархат, твид…

Полдня потратила на хождение по магазинам и вернулась к первому. В нем же, недорогом, купила нарядное хлопчатобумажное платье синего цвета в горошек и фильдеперсовые чулки. В «кожаной» галантерее долго не выбирала – сразу приглянулись темно-серые рижские туфли-лодочки и сумка в тон.

Никогда не носила Мария таких роскошных вещей. Разложив платье на постели, все не могла на него насмотреться. Чулки приятно льнули к ногам, удобную обувь не хотелось снимать… Сколько же, сколько прелестных нарядов она видела сегодня! Ни разу прежде не перебирала, не думала о них. А взять бы еще тот сарафан из зеленого штапеля в цветочек, что висел в витрине, мягкие босоножки замш… латексный корсет с пажами для чулок…

Ахнула виновато: стоило завестись деньгам в кармане, и вот оно – искушение! До забот ли о сиротах ей будет, если радеть только о себе? Ведь и работать-то не начала! Повесила платье на плечики, плечики – на гвоздь у кровати, а все равно, пока разогревала чугунный утюжок и гладила плащ из бессмертной парусины, пошитый прихожанкой-портнихой, поглядывала на обновку и любовалась.

Этим летом много больших и мелких событий произошло впервые. Мария терялась, не зная, как относиться к некоторым из них. Размеренная жизнь резко изменилась и расцвела броскими красками после знакомства с Хаимом. Рядом с ним Мария чувствовала себя неуверенно, словно человек, ощупью пробирающийся в темноте вслед за поводырем. Хаим неудержимо влек ее в неведомый мир сэра Гипюра, мистера Твида и мсье Креп-жоржета… Мария начала дышать чужим воздухом, полным тонких ароматов и опасно притягательным… Что скажет отец Алексий, когда узнает о ее внезапной поездке?

Пароход ведомства складского акционерного общества, обрамленный по корпусу белоснежной каймой палубных перекрытий, стоял у пристани, как филигранный сувенир. Марии в нем понравилось все: безупречная чистота, лакированные деревянные панели, которыми были облицованы стены, уютная каюта с голубоватой от белизны раковиной умывальника, шкаф с зеркалом в рост… Она согласилась бы жить в такой комнате всю жизнь!

Хаим расположился в соседней каюте. Раньше Мария не замечала, во что он одет, а тут оценила: серый приталенный костюм-тройка с широкими плечами (жутко дорогой, она теперь разбиралась в ценах!) сидел великолепно.

Мария ловила на себе восхищенные взгляды мужчин в кают-компании, где подписывали документы, и потихоньку привыкала. Хаим, занятый проверкой накладных и деловыми разговорами, почти не обращал на нее внимания, но вот раз за весь вечер посмотрел внимательно, и смешливые глаза вспыхнули будто с иронией… или померещилось? Она подивилась своим противоречивым эмоциям. Как умеет одно и то же тело, распрямляясь внешне, сжиматься внутренне? Не для «товарища» оделась по-новому, так зачем волноваться и думать, одобряет он или нет ее изменившийся облик?

Вопросы накатывали и отливали волнами, некому было ответить, да и не нужно, и некогда, – Хаим повлек на палубу.

Суетливый корабельный шум разорвал оглушительный рев сирены. Стало прохладно, Мария накинула плащ. Палуба гулко вибрировала под подошвами «лодочек». Празднично мерцали огоньки города. Все казалось нереальным, чудесным, несколькими днями ранее невозможно было это себе представить. Тревожно ворохнулось сердце: Клайпеда гасла, превращаясь в полосу мигающих звезд. Влажный ветер, пахнущий глубиной и йодом, густыми кусками пластал синий мрак за бортом.

– Пойдемте, – тронул Хаим за локоть. – На три часа опоздали с ужином из-за отплытия.

По коридору неслись аппетитные запахи. Хаим успел переодеться в тонкий свитер и спортивные брюки. Шепнул спутнице у приоткрытой двери камбуза:

– Смотрите, какой мастер!

Кок-детина, литовец с пшеничными усами, резал огурцы на обитом жестью столе. Огромной ручищей брал их сразу два, придавливал пальцами левой руки и рубил длинным ножом так быстро, что над огурцами серебристо засветился воздух, а сам нож исчез! Мария испугалась, как бы этот виртуоз овощного боя не порубил кружочками в салат собственные пальцы.

Помощник повара в длинном фартуке, совсем еще мальчишка, сгреб нарезку в эмалированный таз и одарил Марию ослепительной улыбкой:

– Приятного аппетита!

Хозяин камбуза приветливо кивнул:

– Добрый вечер, мадам! Вам тоже отдельные блюда, как господину Готлибу?

Прежде чем Мария вспомнила о гастрономических особенностях веры Хаима, он ее опередил:

– Нет-нет, Юргис, она будет есть со всеми.

Стол в кают-компании покрывала белейшая скатерть, у каждого прибора лежала чистая полотняная салфетка, в центре красовались тарелки со всевозможными закусками.

Несколько пар цепких глаз с любопытством уставились на них. Хаим представил Марию, познакомились: капитан, старпом, судовой врач, еще кто-то… Матросы ужинали в другом месте.

Улыбчивый поваренок водрузил на середину стола стеклянную салатницу величиной с добрых полведра. В ней красиво сочеталось зеленое с красным и… круглыми темно-кровавыми сгустками!

– Консервированная черешня, – засмеялся Хаим, проследив за ее оторопелым взглядом. – Попробуйте, тут еще ананасы и мясо птицы.

«Ешь ананасы, рябчиков жуй», – вспомнила Мария стихи Маяковского. В студенческом кружке при Русском обществе передавали друг другу томик стихов, кто-то из литераторов исхитрился привезти его аж из самой Москвы.

Все, что доставлял к столу расторопный помощник кока, было необычайно вкусно: тефтели с запеченным картофелем, свернутые конвертиками блинчики, такие кружевные и тонкие, что сквозь них просвечивала сладкая творожная начинка. Янтарный напиток пенился в высоких фужерах, на усах и губах, мужчины пили литовское пиво и беседовали о политике.

Мария попрощалась со всеми до завтра.

– Вы изумительно готовите, Юргис, – сказала коку в дверь камбуза, – за неделю я, наверное, растолстею.