Дневники русских писателей XIX века: исследование - Егоров Олег Владимирович "trikster3009". Страница 3

Несоответствие между значимостью «Дневника» для его автора, с одной стороны, и исследователей и издателей – с другой, настолько бросалось в глаза, что было непонятно даже А.Н. Веселовскому, писавшему в своей известной книге о Жуковском, что «у всякого поэта есть такого рода клише, пристрастие к которым мы часто не умеем объяснить» [3].

Не нашедшие до сих пор своего глубокого истолкователя, дневники Жуковского, однако, представляют бесспорный исследовательский интерес уже потому, что ни одна крупная работа о поэте не обходится без них хотя бы как источника биографических сведений.

Но дневники интересны не только как вспомогательный материал. Они имеют самостоятельную ценность и далеко не узкоспециальную.

Прежде всего велико историко-литературное значение дневников. Они являются богатейшим материалом для изучения мировоззрения поэта, в частности, его художественно-эстетических взглядов. Нельзя не согласится с А.Н. Веселовским в том, что отдельные записи интересны и «как литературные произведения» [4].

Дневники представляют собой огромную культурно-историческую ценность. В них отражены события европейской культурной жизни за 20 лет. Причем события эти изображены не безучастным хронистом, а человеком, лично знакомым со многими деятелями культуры.

И наконец, неоспоримо теоретико-литературное значение «Дневника» как образца данного жанра в эпоху его наивысшей популярности.

Дневники Жуковского публиковались частями в несколько этапов. Самым полным изданием является публикация И.А. Бычкова 1901 г., повторенная в издании 1903 г. К столетнему юбилею поэта в 1883 г. были опубликованы небольшие, но значительные по содержанию фрагменты дневников в «Русской старине» и книге К.К. Зейдлица «Жизнь и поэзия В.А. Жуковского», не вошедшие в издание И.А. Бычкова. Парижский дневник 1827 г. был опубликован в собрании сочинений поэта издания 1878 г.

Таким образом, мы не располагаем полным сводом всех дневников. Их научное издание является актуальной задачей современного литературоведения и культуры.

Потребность в ведении дневника Жуковский испытывал на протяжении 40 с лишним лет. Но на разных этапах его жизненного пути дневник выполнял различную функцию.

Взятые в целом, дневники Жуковского отличаются отсутствием единства. По своему составу они четко делятся на три неравные группы. 1. Все ранние записи с 1804 по 1813 г. Из них сохранились лишь дневники 1804–1806 гг. и фрагменты 1810 г. 2. Отрывок дневника 1814 г. 3. Поздние дневники 1817–1846 гг. с пропусками в несколько лет.

Все три группы отличаются друг от друга рядом признаков: обстоятельностью записей, стилем, жанровой формой, нравственно-эстетической и прагматической установкой.

Все перечисленные свойства обусловлены тем значением, которое Жуковский придал дневнику в различные периоды своей жизни. Как литературно-бытовая форма дневник всегда ставился Жуковским высоко, что подтверждает длительный срок его ведения. Предназначался он, по понятиям Жуковского, не только для личного пользования, как памятные записки о настоящем для будущего, но и для круга близких людей. Порой он заменял дружеские письма и в еще большей мере «место откровенного друга», отсутствующего дорогого собеседника, что видно из фрагмента 1810 г., цитируемого в письме к А. Тургеневу [5].

В конце жизненного пути Жуковский осознавал дневник как исторический документ, могущий служить источником для мемуаров. Но свои дневники он не предназначал для этой роли, потому что справедливо считал себя субъективным автором, способным дать в мемуарах только «психологию», а не историю. Поэтому в письме к П.А. Плетневу от 6 марта 1850 г. говорил так, будто никогда не вел дневник [6].

Прежде чем определить жанровые и типологические особенности «Дневника» Жуковского, необходимо выявить мотивы его ведения. Для Жуковского-поэта это принципиально важно, поскольку характер его поэтического дарования и творческий метод, казалось бы, должны исчерпывающим образом выражать субъективность его личности и не оставлять места для дополнительного средства самовыражения, каковым по преимуществу и является дневник.

Личность Жуковского представляет собой образец того, как внешние обстоятельства существенно деформировали изначальную установку психологического типа и вызвали к жизни потребность, появление которой при нормальном протекании психологической жизни было бы проблематично.

Обращение Жуковского к дневниковому жанру не было ответом на запрос романтической эпохи. Мотивы его ведения лежат не на поверхности, а укоренены в глубинной психологии личности поэта. Все три группы дневников возникли на гребне трех психологических кризисов, определивших его судьбу. Это ранняя смерть любимого друга Андрея Тургенева, потеря надежды на счастье с Машей Протасовой и определение на службу в должности преподавателя русского языка к великой княгине Александре Федоровне (будущей императрице), а позднее – воспитателя наследника. Эти кризисные события не только дали импульс к интенсивной работе над дневниками, но и определили стиль и форму ведения. В этом – причина их несхожести.

Таким образом, в основе дневников Жуковского лежит принцип замещения. Потребность в ведении дневника отпала лишь тогда, когда душевные силы поэта обрели равновесие в условиях семейного счастья и устроенного быта.

Жанровая форма дневников складывалась не на основе литературной традиции, а в зависимости от жизненной ситуации и продиктованной ею психологической установки. В свете этого дневники первой группы (1804–1806 гг.) представляют собой своеобразный роман воспитания, дневник 1814 г. – исповедь, а жанр остальных может быть приблизительно обозначен как путешествие.

При чтении дневников Жуковского бросается в глаза отсутствие в них записей литературного содержания. Непонятным кажется, что профессиональный литератор почти ничего не говорит о литературной жизни, своем творчестве, книгах и писателях. Эта тема словно под запретом. Редко встречаются строчки, содержащие скупую информацию о том или ином авторе, собрате по перу; ни развернутых суждений о художественных новинках, ни откликов на крупные литературные события.

Напрасно было бы искать объяснение этому явлению в специфике дневникового жанра, который в эпоху романтизма замыкается на внутреннем мире личности, «одомашнивается», низводится до роли журнала частной жизни человека, тяготящегося «общественностью». Эти характеристики если и справедливы для жанра в целом, то недостаточны применительно к автору «Светланы».

Суть проблемы – в мотивах, побудивших Жуковского приняться за ведение дневника. Истоки этого субъективнейшего создания поэта надо искать в тургеневском круге и его традициях. Именно здесь новый поэт получил первые уроки нравственного и интеллектуального воспитания. Центром кружка был Андрей Тургенев, чье недолгое, но глубокое влияние испытал на себе Жуковский. В 1827 году Александр Тургенев в письме к брату Николаю писал: «Душевное и умственное образование <Жуковский> получил с нами, начиная с брата Андрея» [7].

Наряду со специфическими интересами в кружке Тургеневых бытовали и особые правила общения и воспитания. И их числу принадлежал дневник как форма самовоспитания. Вместе с беседами и рассуждениями в дружеском кружке было принято доверительное чтение дневников друг друга как своего рода прием или метод морального наставничества. Дневник «старшего наставника» пользовался авторитетом более, нежели печатные «руководства» или иного рода «образцы», и посвящал открытую всему добродетельному личность в морально-возвышенный образ мыслей. Именно поэтому Жуковский так дорожил дневником Андрея Тургенева. «Также хотелось бы мне, – писал он брату покойного друга, Александру, – чтобы ты прислал мне журнал брата Андрея; это единственный памятник, который <…> изображает его <…> весьма живо» [8]. В этом кружке нравственное воздействие личности было сильнее каких-либо творческих или иных заслуг.