Июнь 41-го. Окончательный диагноз - Солонин Марк Семенович. Страница 42

Оперативное построение группировки противника также способствовало успеху удара мехкорпусов. Сосредоточив большую часть стрелковых дивизий у северного основания «Львовского выступа», командование вермахта с неизбежностью ослабило фланги (см. рис. 2). В полосе Перемышль, Санок у немцев была одна легкопехотная и две охранные дивизии, т. е. порядка 1,5 «расчетных дивизий». Севернее Перемышля на 40-км участке границы по р. Сан, включая важный дорожный узел Ярослав, у немцев было всего две пехотные дивизии. На направлении Любомль, Хелм две пехотные дивизии вермахта должны были обеспечить 50 км фронта. Ситуация усугублялась еще и тем, что немецкое командование контрудар крупных мехчастей противника не ожидало (см. предыдущую главу, «план Берта»), численность советской танковой группировки оценивало вдвое меньше реального, а про существование танков КВ и Т-34, неуязвимых для основной немецкой противотанковой 37-мм пушки, даже не догадывалось.

Если бы реальная боеспособность мехкорпусов Красной Армии соответствовала их технической оснащенности, то дело закончилось бы окружением и разгромом немецкой ГА «Юг» с очевидными последствиями, причем не оперативного, а стратегического масштаба, для всей группировки вермахта на Восточном фронте. С учетом нашего сегодняшнего знания о боеспособности Красной Армии, квалификации ее командиров и готовности воевать ее бойцов, можно с непреложной уверенностью утверждать, что контрнаступление мехкорпусов закончилось бы полным их разгромом, потерей всей боевой матчасти, гибелью или пленением личного состава.

Но за такой результат немцам пришлось бы заплатить. Заплатить временной потерей инициативы, срывом графика тщательно спланированной наступательной операции. Заплатить серьезными потерями собственных танковых дивизий, которым встречный бой с семью сотнями новых советских танков ничего хорошего не сулил. Заплатить растратой резервов Группы армий (и без того весьма малочисленных), без которых невозможно было бы в дальнейшем обеспечить наращивание сил в ходе наступления в глубине советской территории. В конечном счете, потеряв 5–7 дней на «перемалывание» советской бронированной орды, вермахт смог бы возобновить наступление на восток от Буга в первых числах июля. К тому моменту ему бы противостояли 15–20 полностью отмобилизованных стрелковых дивизий ЮЗФ. А это уже совсем другой «сценарий» приграничного сражения, скорее всего — с качественно иным его исходом.

Первые решения и оценки

Какой же из описанных выше вариантов действия выбрало командование Юго-Западного фронта? Все три, без исключения. В следующей последовательности: «третий», «первый», «второй». Оборвавшаяся, так и не начавшись, попытка нанести удар мехкорпусами на Люблин. Затем — попытка удержать линию укрепрайонов «ниткой» стрелковых дивизий первого эшелона фронта. И только после этого — отвод разбитых остатков войск фронта на линию «старой границы».

Вечером 22 июня, в 21.15, из Москвы в штабы фронтов была отправлена Директива № 3 Главного Военного совета Красной Армии, подписанная всей «троицей» из Тимошенко, Жукова и Маленкова. В части, касающейся южного фланга фронта войны, были поставлены такие задачи:

«…г) Армиям Юго-Западного фронта, прочно удерживая госграницу с Венгрией (т. е. южный обвод «Львовского выступа». — М.С. ) , концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5 и 6 Армий, не менее пяти мехкорпусов (выделено мной. — М.С. ) и всей авиации фронта, окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 24.6 овладеть районом Люблин. Прочно обеспечить себя с краковского направления». [154]

Вот, собственно, и все. Изданием этой Директивы контрнаступление мехкорпусов ЮЗФ исчерпалось, так и не начавшись. Ни один танковый взвод ни в одной точке не пересек границу. Никаких документов (приказов, боевых донесений), свидетельствующих о том, что Директиву ГВС хотя бы пытались выполнить, хотя бы готовились к ее выполнению, пока еще никто не обнаружил. И это тем более странно, что один из составителей и «подписантов» Директивы № 3, начальник Генштаба генерал армии Жуков поздним вечером 22 июня прибыл в Киев, а затем в Тарнополь, куда, начиная с 19 июня, переместился штаб Юго-Западного фронта [56].

Что это было? Предоставляя читателю самому придумать любую, правдоподобную, на его взгляд, версию этого несостоявшегося события, обратимся к рассмотрению реальных действий. А реальные действия командования и штабов соединений фронта свелись к тому, что они вскрыли «красные пакеты» и попытались приступить к реализации плана прикрытия. Характерная деталь — маршал Баграмян (на тот момент — полковник, начальник оперативного управления штаба ЮЗФ) даже 30 лет спустя соответствующую главу своих мемуаров озаглавил именно так: «КОВО-41 вступает в силу» . [155] Но план прикрытия мобилизации, сосредоточения и развертывания войск по определению был непригоден для ситуации начавшейся вторжением противника войны, а попытки действовать в строгом соответствии с ним данную ситуацию только усугубляли.

Еще более усугубило ее отсутствие адекватной оценки группировки и планов противника. В первый день войны численность введенных в бой войск противника была существенно занижена (что и послужило основой для неоправданно благодушной оценки положения на фронте). Так, в Оперативной сводке № 01 к 18–00 22 июня штаб 6-й Армии выявил перед фронтом 3-й кавдивизии (см. рис. 3) «до полка пехоты с ротой танков» (фактически там была одна пехотная дивизия), в полосе Рава-Русского укрепрайона «до пехотной дивизии с батальоном танков» (фактически — три пехотные дивизии, возможно участие в бою и одного дивизиона «штурмовых орудий»). [156]

К утру 24 июня содержание сводок советского командования приходит в соответствие с реальным числом пехотных дивизий противника на фронте 5-й и 6-й Армий ЮЗФ, но тут начинается новая напасть — многократное завышение количества вражеских танков. Оперсводка штаба фронта № 05 к 20–00 24 июня сообщает о наличии на фронте Влодава, Сокаль (т. е. в полосе 5-й Армии) «свыше 2000 танков» — это при том, что фактически на тот момент были введены в бой три (11-я, 13-я и 14-я) и начинала выдвижение через границу четвертая (16-я) танковые дивизии вермахта, по полторы сотни танков в каждой. [158]

И это еще не все. Кроме завышения численности реальной танковой группировки противника была еще «обнаружена» несуществующая. Разведсводка штаба фронта № 2 к 22–00 23 июня сообщает, что «по шоссе из Брест на Ковель в 6 часов отмечалось выдвижение танков, количество не установлено». [159] На следующий день, в упомянутой выше Оперсводке № 05, по поводу этих мифических танков было уже сказано следующее: «На брест-ковельском направлении действуют крупные механизированные соединения противника; в 17 часов 15 минут танковая колонна головой подходила к Ратно, хвост — Великорита». Между Ратно (это н.п. в украинском Полесье, у верховьев реки Припять) и Великорита (а это уже в Брестской области Белоруссии) 45 км по шоссе. Тут еще надо пояснить, что по немецким нормативам танковый полк в движении со скоростью 15 км/час имеет длину колонны в 8380 м, соответственно, на участке в 45 км могли расположиться несколько танковых дивизий. [160]

«Систему характеризуют не ошибки, а реакция на ошибки». Ошибки в работе разведки на войне абсолютно неизбежны, командирам всегда приходится принимать решения на основании неполной и часто ошибочной информации. Ничего сверхъестественного в том, что кому-то где-то померещилась гигантская колонна вражеских танков, нет. Странно другое — от Ковеля (в том районе находились штаб 5-й Армии и штаб 15-го стрелкового корпуса) до Ратно 50 км по шоссе. Отделение разведчиков на мотоциклах могло проехать туда и обратно за 2 часа. «Кукурузник» У-2 мог слетать в Ратно и приземлиться на любой поляне рядом со штабом у Ковеля за час. В реальности же четыре дня потребовалось разведке Юго-Западного фронта для того, чтобы 27 июня в Разведсводке № 7 было, наконец, со стыдливыми оговорками признано: «Сведения о действии крупных мотомеханизированных частей с направления Брест на Ковель не подтвердились. Здесь действуют небольшие пехотные и кавалерийские части с небольшим количеством танков». [161]