Переводчик - Евстигней И.. Страница 3

Тише…тише… только не надо паниковать. Может быть, тебе всё это привиделось. Какой только бред не полезет в голову после того, как смешаешь водку и ром с пивом, верно?? Кому-кому, а тебе с твоей неуемной фантазией в этом деле доверять нельзя, сам знаешь. Главное, не торопись. И с выводами тоже.

Я притянул к себе планшетник, провел пальцами по экрану, и по чёрному маслянистому фону проскользнула, провилась антрацитовая змейка.

– Приветствую тебя, хозяин.

– Привет, – сейчас мне было не до разговоров. – Открой поисковик. Любые форумы переводчиков, языковедов, литературоведов, да блин кого угодно! Отчеты об исследованиях, статьи… На любых языках. Срочно! Поиск темы… любое упоминание, всё что угодно, о третьем слое в новокитайском языке.

Планшетник послушно вывел на экране моё задание, мудро отфильтровав всю эмоционально окрашенную лексику, и выдал традиционную табличку: «Выполнить?»

– Нет! – от испуга я едва не подскочил на полу. – Отмена!

Чёрт возьми, что ж ты делаешь! Выходить в сеть с таким запросом??!! Да спецам из ФСБ раз плюнуть – вычислить пользователя, который задает такие… мммм… нестандартные вопросы. А уж твой вопрос нестандартен, можешь быть уверен. И, безусловно, весьма актуален с точки зрения государственной безопасности. Поэтому им заинтересуются, можешь не сомневаться. А поскольку у нас на всю страну переводчиков с новокитайского человек двадцать наберется, не больше, и все мы стоим на учете в пресловутых органах, эти бдительные парни уже через пару часов будут стучать к тебе в дверь!

– Отмена, – смиренно согласился планшетник. – Что дальше?

– Отключайся. Запрос из памяти сотри. Полностью, к чертям собачьим, чтобы никаких следов. Понял?

– Понял. Хозяин, можно немного полазить по сети?

– Валяй, – кивнул я. – Только сам знаешь…

– Знаю. Спасибо, – антрацитовая змейка в знак благодарности завернула замысловатый пируэт и исчезла в радужной воронке в центре экрана. Я задумчиво посмотрел на планшетник, погрузившийся в цифровую медитацию. Интересно, чем он там занимается, в сети? Общается с себе подобными? Пытается осознать себя? Я провел рукой по лбу… и что за странные мысли сегодня лезут тебе в голову?

Пару лет назад я удосужился перевести на нем сборник алгоритмических стихов с немецкого. Программисты платят за них неплохие деньги – говорят, будто черпают в них вдохновение. Хотя один из особо преданных поклонников моего таланта, сам программист от бога и хакер в одном лице, как-то по большому секрету, ну и по большой пьяни, не без того, признался, что «вдохновение» это носит чисто утилитарный характер.

Проще говоря, они используют эти стихи как основу для написания программ, «…да, Алекс, да… а в твоем переводе они вообще супер… ты профи… ты их чувствуешь… знаешь, как я тебя искренне уважаю… ценю… да, разумеется, немного подправленные…» Впрочем, мне было на это плевать. Заплатили деньги – а там пусть хоть корабли в космос на этих стихах запускают. Пренеприятнейшая вещь заключалась в том, что переводить эти стихи можно было только от руки на бумаге или, на худой конец, на печатной машинке (а где её возьмешь в наши-то дни?) Алгоритмические стихи напрочь сжигали БИОСы и материнские платы, затирали жесткие диски или, в лучшем случае, обрушивали системы.

Я с тоской посмотрел на лежавший передо мной пухлый томик стихов, который мне предстояло – и не раз – переписать от руки (я не гений, чтобы с первой же попытки выдать идеальный перевод!), плюнул на всё (ну же, красавец, неужто подведешь?…) и врубил планшет. Где-то на половине книги тот начал подвисать, задумываться над самыми невинными командами, наконец в ответ на мою просьбу сохранить последний переведенный стих задал глубокомысленый вопрос: «Зачем?» и отключился.

Я был в панике.

Придурок! Пофигист хренов! Из-за собственной лени загубить своего верного помощника! Как в лихорадке, трясущимися руками я схватил мобильник, отыскал номер того самого программера-хакера… три часа ночи? Плевать! Тот спокойно выслушал мой раскаянный бред о загубленной компьютерной душе, благосклонно принял обещание всех земных благ за её спасение, довольно хмыкнув в телефонную трубку, что давно мечтал о нечто подобном («…Матвей, выручай!.. любые алгоритмические стихи, какие только пожелаешь, бесплатно, в лучшем переводе… только вытащи его, Матвей!»), но, когда узнал о причине такой щедрости, тяжко вздохнул.

– Знаешь, Алекс, я не бог. Ну я понимаю перевести один, максимум два стишка. Нормальный комп от этого поглючит-поглючит, да потом сам же и восстановится. Но вытащить комп, в который загнали целый сборник! Знаешь, что ты сделал?! Всё равно что всадил живому человеку миллиграмм сто героина и при этом внушал ему разную чушь про строение мира, бессмысленность бытия и другую подобную чепуху. После такого не выживают!

Матвей всё же приехал. Ввалился в комнату в пять утра, заспанный и взъерошенный, в застиранной футболке и спортивных штанах, с фельдшерским реанимационным чемоданчиком в руках. Покачал головой – «… и как только таких извергов до техники допускают!..» – и засел за планшет. Через два дня дисплей мигнул в первый раз. Через четверо суток реаниматор вылез из-за стола, с трудом разогнул затекшие ноги и, недобро глянув на меня, предупредил: «Готово. Живой. Но если ещё раз узнаю, что пытал технику алгоритмическими стихами… Это ж такая зараза – они потом ею по сетям обмениваются. Мало того, что свой комп загубишь, так и все остальные, которые в сеть входят, могут с катушек съехать. Представляешь себе всемирную паутинку из миллионов свихнувшихся компов?..»

В общем, стихи с немецкого с той поры я переводил только от руки, для чего пришлось восстановить давным-давно, сразу после школы утерянный почерк. Но с планшетником продолжало твориться что-то неладное. Временами он зависал, выдавая зашкаливающий уровень загрузки. Иногда вежливо осведомлялся: «Хозяин, можно поработать в сети?» Что-то происходило в недрах его электронного мозга. Лексикон его стремительно обогащался. Наконец, через несколько месяцев появилась змейка – поначалу я её даже не заметил. Она умело маскировалась: на чёрном фоне её шкурка приобретала антрацитовый окрас, на белом – молочный. Она с любопытством вслушивалась в мои команды, иногда что-то подсказывала, а остальное время мирно дремала в углу экрана. Назначение её мне было неясно, но постепенно я привык к ней и стал воспринимать её не иначе, как душу своего планшетника. Разумеется, это было уже слишком. Даже для меня. Но не обращаться же со своими странными фантазиями к специалистам? Поэтому со временем я смирился, и так мы и жили вместе – и работали тоже.

За окном принялось светлеть нехотя и вяло. Небо вновь навалило на город толстое одеяло облаков, готовых в любую минуту разродиться проливным дождём, и мой неугомонный друг своей кисточкой-верхушкой продолжал размазывать в воздухе тоскливую серую акварель. Холодное дождливое лето. Я сидел у стены и смотрел сквозь распахнутую балконную дверь, как очередное утро этого дождливого лета входит в город. А, может быть, порасспросить Всеволода Валентиновича? Всё же психиатр, психотерапевт и лингвист в одном флаконе, и «наш» человек, несмотря на свою в общем-то зловещую экзекуторскую роль в качестве главы региональной спецкомиссии, которую раз в год должны были проходить все местные переводчики и которая выдавала заключения о нашей психической нормальности и, соответственно, профпригодности… ну, или направления на лечение в ту самую элитную клинику, что было равносильно смертному приговору. Другими словами, это был человек, перед которым мы были обязаны изливать душу. Да-да, именно так – обязаны. Это было прописано в наших лицензиях, тех самых бумажках, которые, грубо говоря, и были нашим разрешением на нормальную жизнь. А для тех, кто не хотел говорить – сыворотка правды. При мысли об этом моё тело невольно содрогнулось… Однажды мне дали испытать на себе её действие. Нет, вовсе не из злых побуждений. Просто для того, чтобы знал. И потом уже, после того, переслали видеозапись, на которой я – вжавшись в угол на полу медкабинета, изо всех сил сжимая голову руками и дрожа от невыносимой боли, пока мой мозг выворачивался наизнанку и судорожно выдавливал из себя всё своё содержимое – говорил, говорил, говорил… Да и переслали тоже не из каких-то там извращенных намерений. Просто для того чтобы не забыл. Впрочем, я бы не забыл и так…