Фладд - Мантел Хилари. Страница 8

— Нет ничего тоскливее ужина, который ожидает меня. Наверняка снова коврижка.

— Я бы с радостью пригласил тебя как товарища по вечерним трудам разделить со мной трапезу, — сказал отец Ангуин, — но боюсь, придется звонить епископу, просить особого разрешения, а тому обращаться в Рим.

— Я готова к встрече с коврижкой, — невозмутимо ответила сестра Филомена.

Когда они выходили из церкви, священнику показалось, будто его руки коснулась чья-то рука. Пьяный смех Димфны разнесся над уступами, отдающее «Гиннессом» дыхание, одиннадцать лет запертое в земле, наполнило летнюю ночь.

Глава третья

Вскоре школьников распустили на каникулы. Фабрики по традиции закрылись на неделю [11], федерхотонцы побогаче укатили в Блэкпул [12].

То скудное лето забрало немало жизней. Ураган двадцать седьмого июля вернулся два дня спустя, ветер срывал крыши, вырывал с корнем деревья. Пятого августа реки вышли из берегов, пятнадцатого на станции Блэкберн столкнулись два поезда, пятьдесят человек погибли. Мощная гроза двадцать шестого августа унесла еще несколько жертв.

В начале сентября юное пополнение прибыло в школу, подпирать замшелую стену, ища в ее тени защиты от вороньих крыл матери Перпетуи.

Одним особенно дождливым вечером мисс Демпси услыхала стук в парадную дверь. Это было возмутительно: прихожане, которым требовался священник, обычно стучались в заднюю, да и монахини знали свое место. А ведь мисс Демпси еще не успела накормить ужином отца Ангуина. Сегодня было собрание «Дщерей Марии», на котором священник традиционно выступал с напутственным словом.

Собрание прошло по накатанной: молитвы, речь отца Ангуина, еще более бессвязная, чем обычно, совместное пение гимна святой Агнессе [13], покровительнице ордена. Таких льстивых до смешного гимнов было несколько, и мисс Демпси приходилось сносить подчеркнутое безразличие и насмешливые взгляды сестер по ордену, которых возмущало, что ее так восхваляют.

Во время собраний мисс Демпси пыталась — хотелось верить, что не только во время собраний, — держаться скромно и незаметно, не кичась своим положением в приходе. Впрочем, судя по яростным взглядам сестер, ее усилия были тщетны.

Разве сам отец Ангуин не упоминал, что особенно любит этот гимн? Он сказал, что ему нравится идея заставить «Дщерей Марии» грянуть в трубы, правда, при этом вздыхал.

После молитвы «Дщери Марии» были вольны предаваться радостям светской жизни: угощаться крепким чаем, играть в шарады, зло судачить о ближних. Однако у мисс Демпси, не забывавшей о долге, были дела поважнее. Сдав пелерину главе сестринства и освободившись в углу церкви от медальона и ленты, она заспешила на кухню. Мисс Демпси не сомневалась, что сестры воспользуются случаем позлословить на ее счет, но выбора не было — в такой вечер отец Ангуин нуждался в чем-нибудь посытнее сандвича.

Интересно, кто там? Мисс Демпси сняла передник. Может быть, какой-нибудь старый прихожанин вот-вот отдаст Богу душу и родственники прибежали за священником? Или даже кто-нибудь из «Дщерей Марии» насмерть обварился горячим чаем? Подобную вероятность никогда нельзя исключать. А что, если несчастный грешник с обагренными кровью руками алчет отпущения грехов? Посмотрев на часы, мисс Демпси отвергла эту возможность: последний автобус из Глоссопа прошел через Федерхотон двадцать минут назад.

Она приоткрыла дверь.

Снаружи было темно хоть глаз коли, дождь хлестал в щель. Перед ней возвышался смутный силуэт: мужчина в темном плаще, дыры на месте глаз и рта, шляпа надвинута на брови. Когда глаза привыкли к темноте, мисс Демпси заметила, что посетитель молод и держит в левой руке предмет, напоминающий докторский саквояж.

— Хлад, — промолвило видение.

— И не говорите. Такой хлад, до костей пробирает.

— Да нет же, Ф-л-а-д-д.

Порыв ветра качнул деревья за его спиной, тени веток, освещенные грозой над Недерхотоном, протянулись поперек острых скул, словно сплетенные пальцы или кружево.

— Слышу-слышу, — сказала мисс Демпси.

Молодой доктор шагнул внутрь. Вода ручьем лилась с его одежды, на полу натекли лужи. Не сводя глаз с мисс Демпси, гость стащил плащ, под которым оказался черный костюм и пасторский воротник.

— Меня зовут Фладд. Ф-л-а-д-д.

Так вот он, новый младший священник. Неожиданно мисс Демпси захотелось ответить: «А меня — мор да глад, отче».

Затем его глаза остановились на лице мисс Демпси. Слова замерли у нее на губах. С улицы несло холодом. Мисс Демпси шагнула к двери, и ее пробила дрожь. Ей пришлось сжать челюсти, чтобы зубы не стучали так громко. Стучать зубами вульгарно, а мисс Демпси не хотелось, чтобы ее сочли невоспитанной.

— Простите, — сказала она, — но я должна запереть дверь. Уже поздно. Вы ведь не собираетесь сегодня выходить.

Мисс Демпси задвинула засов. Поворачивая ключ в замке, она спиной ощущала взгляд гостя.

— Не собираюсь, — отвечал тот. — Я остаюсь.

Глубоко внутри, под кофтой, блузкой, комбинацией с жестким нейлоновым кружевом по краю, глубоко под веснушчатой кожей мисс Демпси ощутила толчок, мимолетное движение. Словно раскручивалась спираль. В то мгновение, когда священник заговорил, что-то изменилось. Изменение это не поддавалось описанию, но, словно рябь на воде, оно покатилось дальше, в вечность.

Годы спустя, пытаясь описать свои чувства, мисс Демпси спрашивала: «Приходилось ли вам видеть, как падает стопка монет, как рушится карточный домик?» Слушатели смотрели на нее с сомнением, а она не могла найти слов, чтобы передать то ощущение скольжения, или сползания, которое пронзило в тот миг ее тело. Внезапно мисс Демпси ощутила, что смертна и в то же время бессмертна.

Из гостиной выглянул отец Ангуин. По тому, с каким хозяйским видом гость снял промокшую шляпу, а теперь освобождался от плаща, безошибочно угадывалось, кто он. По лицу отца Ангуина пробежало тревожное, недовольное выражение, которое сменилось более сильными чувствами. Как уверяла мисс Демпси слушателей на следующий день: «Я думала, он разразится бранью».

Священник стоял на пороге, его худое тело дрожало, глаза горели опасным золотистым огнем. Неожиданно в голове мисс Демпси зазвучала мелодия, однако не гимн. Помимо воли она начала бубнить, а спустя мгновение, к собственному ужасу, затянула в полный голос:

— Это мисс Демпси, моя экономка, — сказал отец Ангуин. — Она полоумная.

Не успела мисс Демпси извиниться, а отец Фладд уже начал шарить в кармане черного костюма. Она в тревоге прижала пальцы к губам. Сейчас он вытащит бумагу, возможно, свиток с папской печатью. Бумагу, отлучающую отца Ангуина от церкви за пьянство и поведение, несовместимое с его саном, бумагу, назначающую гостя его преемником! Однако в руке младшего священника лежала всего-навсего плоская жестяная коробка. Он протянул ее отцу Ангуину и спросил: