Музыка будет по-немецки, вы все равно не поймете - Уайльд Оскар. Страница 35

По рассказу Винсента О’Салливана

Уайльду предложили составить список ста лучших книг.

— Это едва ли возможно, — ответил он. — Я написал только пять.

Лорд Бальфур спросил Уайльда, к какой церкви он принадлежит.

— Пожалуй, ни к какой. Я ирландский протестант, — ответил Уайльд.

(Ирландцы в своем громадном большинстве католики.)

Уайльд спросил своего друга Колсона Кернахана, каковы его религиозные убеждения. Тот ответил со всей серьезностью, а Уайльд не смог удержаться от смеха:

— Ты так явно, так несомненно искренен, и все это до такой степени похоже на правду, что… я не могу поверить ни единому твоему слову.

По воспоминаниям Кернахана

Как-то на улице к Уайльду подошел нищий и стал просить денег: дескать, у него нет ни работы, ни куска хлеба.

— Работа! — воскликнул Уайльд. — Неужели ты хочешь работать? Хлеб! Неужели ты хочешь есть хлеб?

Выдержав паузу, он положил руку на плечо нищего и продолжал:

— Вот если бы ты подошел ко мне и сказал, что у тебя есть работа, но ты не можешь спать на работе, и что у тебя есть кусок хлеба, но ты не можешь есть все хлеб да хлеб, — я бы дал тебе полкроны.

Он еще раз выдержал паузу и закончил:

— А так я даю тебе два шиллинга.

По воспоминаниям Ричарда Де Гальена

Журналист, грубо нападавший на Уайльда в печати, однажды встретил драматурга на улице и попытался начать разговор. Уайльд внимательно посмотрел на него и сказал:

— Прошу меня извинить: я хорошо помню ваше имя, но не могу вспомнить ваше лицо.

Уайльд как-то сказал знаменитому актеру Герберту Бирбому Три:

— Я всегда считал вас лучшим критиком моих пьес.

— Но я никогда не критиковал ваших пьес! — возразил актер.

— Именно поэтому, — объяснил Уайльд.

Некий лондонский антрепренер купил права на французскую комедию «Его жена». В разговоре с Уайльдом он похвастался:

— Вы знаете, что «Его жена» продержалась у меня целых три года?

— В самом деле? — спросил Уайльд. — В таком случае, не пора ли вам жениться на ней?

(Эта история, рассказанная в мемуарах английского комика Сеймура Хикса, по всей вероятности, есть не что иное, как актерская байка.)

Один английский поэт пожаловался Уайльду:

— Против моей книги устроили заговор молчания! Что бы вы сделали на моем месте?

— Я бы присоединился к нему, — ответил Уайльд.

История, появившаяся в ряде английских газет в 1894 г.

После премьеры одной из своих комедий Уайльд заметил:

— Пьеса имела большой успех, но публика провалилась с треском.

(Согласно книге американского антрепренера Дэниэла Фромана «Бис!».)

Более достоверная версия той же истории:

Накануне премьеры комедии «Как важно быть серьезным» газетный репортер спросил Уайльда, будет ли, по его мнению, пьеса иметь успех. Уайльд ответил:

— Мой дорогой, вы неверно ставите вопрос. Эта пьеса сама по себе успех. Вопрос только в том, не провалится ли на первом представлении публика.

После премьеры комедии «Как важно быть серьезным» Уайльд сказал режиссеру:

— Это было очаровательно, совершенно очаровательно. И знаете что? Временами это напоминало мне пьесу, которую я сам написал когда-то. Она называлась «Как важно быть серьезным».

На судебном процессе Уайльда обвинитель, зачитав стихотворный фрагмент из его рассказа, спросил:

— Это, я полагаю, написано вами?

Уайльд подождал, пока в зале не установится полная тишина, и тихо ответил:

— Нет-нет, мистер Карсон, это Шекспир.

Обвинитель побагровел, пролистал страницы и зачитал еще несколько строк.

— Это, я полагаю, тоже написано Шекспиром, мистер Уайльд?

— В вашем чтении от него почти ничего не осталось, — ответил Уайльд.

На судебном процессе Уайльда спросили, считает ли он некий рассказ предосудительного содержания безнравственным.

— Нет, хуже: он плохо написан, — ответил Уайльд.

На суде Уайльда спросили, верно ли, что он питал обожание к Алфреду Дугласу («соблазнение» которого было истинной причиной процесса).

— Я никогда не питал обожания ни к кому, кроме себя самого, — ответил Уайльд.

Вилли Уайльд, журналист, старший брат Оскара, славился привычкой залезать в долги, любовью к спиртному и крайним неряшеством. В нем видели едва ли не карикатуру на младшего брата. В 1895 году, когда судебный процесс был в разгаре, Оскар говорил друзьям:

— Мой бедный брат пишет, что он защищает меня перед всем Лондоном. Мой бедный дорогой брат — он мог бы скомпрометировать даже паровую машину.

В конце 1897 года готовилось к выходу первое издание «Баллады Редингской тюрьмы». Уайльд, само имя которого было в Англии под запретом, писал Роберту Россу:

«Думаю, лучше было бы напечатать ее после Рождества: я едва ли сойду за рождественский подарок».

Летом 1900 года Уайльд беседовал в Париже с писательницей Анной де Бремон.

— Почему вы больше ничего не пишете? — спросила она.

Уайльд ответил:

— Я писал, когда я еще не знал, что такое жизнь. Теперь, когда я постиг ее смысл, я уже не могу писать.

За несколько месяцев до смерти Уайльд сказал Алфреду Дугласу:

— Я не доживу до следующего столетия. Если новое столетие начнется, а я еще буду жив, англичане этого точно не вынесут.

За месяц до смерти Уайльд, глядя на безвкусные обои своего гостиничного номера, сказал:

— Это меня убивает. Либо эти обои уйдут, либо я.

Незадолго до смерти Уайльд рассказывал, что ему приснился ужасный сон — будто он сидит за одним столом с мертвецами. Реджинальд Тёрнер (друг Уайльда, журналист и писатель) заметил:

— Милый мой Оскар, ты наверняка был душой общества.

Узнав, сколько будет стоить операция, смертельно больной Уайльд заметил:

— По-видимому, мне придется умереть не по средствам.

(Или: Доктор, вы вынуждаете меня умереть не по средствам!)

По другой версии, Уайльд, согласившись на смертном одре выпить бокал шампанского, сказал:

— Я умираю, как жил, — не по средствам.

«Лже-евангелие усомнившегося ученика»:

Афоризмы «Зеленой гвоздики»

Единственный прижизненный сборник афоризмов Уайльда («Оскариана», 1895) был составлен его женой при участии лондонского издателя Артура Хэмфри. После смерти Уайльда Хэмфри опубликовал вторую «оскариану» под заглавием «Себастьян Мельмот» — под этим именем Уайльд жил во Франции после выхода из тюрьмы. Не менее 30 изречений, помещенных здесь в качестве уайльдовских, на самом деле взяты из романа Роберта Хиченза «Зеленая гвоздика» (1894). С этого времени они нередко публикуются под именем Уайльда, в том числе и у нас. Еще более охотно пользуются фразами из «Зеленой гвоздики» авторы биографических романов и фильмов об Уайльде.

Насколько это оправданно?