Брызги шампанского. Роман о замках - Бенцони Жюльетта. Страница 3

По воскресеньям он присутствовал на мессе, одетый в парчовую юбку и кружевной чепчик. За ним следовал лакей с молитвенником. Когда он раздавал освященный хлеб, впереди него шел паж, а позади – три лакея, поддерживавших его шлейф.

В квартале полюбили мадам де Санси. Она была щедра и делала много хорошего. Неудивительно было видеть вокруг нее рой молодых девушек, которых она взяла под свою бдительную опеку. Нужно отметить, что, несмотря на свои наряды, Франсуа, в отличие от своего друга Филиппа, оказался очень восприимчив к женским чарам. Он настолько легко увлекался, что вскоре разразился небольшой скандал: одна из юных подружек «добренькой графини» забеременела. Об этом стали говорить повсюду. Заволновавшись, аббат попытался дать приданое своей красивой любовнице и выдать ее замуж, но история уже набрала обороты. Весь Париж и королевский двор открыто высмеивали аббата, и вот однажды вечером, в Опере, разразился настоящий скандал.

Инструментом божественного правосудия выступил герцог де Монтозье, ужасный ханжа, который, чтобы получить завидный пост воспитателя дофина, помог Людовику XIV уложить в свою постель мадам де Монтеспан. Тем вечером аббат де Шуази появился как раз в ложе дофина, одетый в прекрасное платье из белой парчи с золотистыми цветами, в котором он выглядел… просто очаровательно. Но Монтозье совершенно того не оценил:

– Я признаю… мадам или мадемуазель, уж не знаю, как вас назвать, – гулким басом сказал он, – что вы красивы, но как вам хватает совести носить женское платье, когда вам даровали счастье родиться мужчиной? Я прошу вас выйти вон!

Скандал невозможно было замять. У Монтозье был голос бравого вояки, и его выпад услышал весь зал. Несмотря на вмешательство Филиппа Орлеанского, Франсуа гордо покинул Оперу, а затем и Париж. Вроде бы его видели в Бордо, затем утверждали, что он путешествует с театральной труппой в качестве красивой актрисы Розали. Но никаких подтверждений тому не имеется. Примерно год спустя после этого скандала в Берри появилась некая графиня де Барр и стала проживать в компании прелестного пажа в небольшой усадьбе неподалеку от Буржа. Шел 1676 год.

Неподалеку, в старинном замке Кудре-Монен, жила старая любезная мадам дю Кудре, самая увлеченная своим делом сваха из когда-либо живших на земле. Она сразу же оценила красоту графини де Барр. Более того, она увидела в ней возможность повторно женить своего старого друга, председателя Бержере, который вот-вот должен был приехать к ней в гости.

Этот человек был очень важным господином: служил первым секретарем у министра Кольбера де Круасси, да к тому же был баснословно богат. Едва он приехал в Кудре-Монен, мадам дю Кудре принялась расхваливать свою очаровательную подругу, уговаривая его зайти к ней в гости. У нее в салоне постоянно собирались лучшие представители высшего общества.

Но Бержере был искушенным парижанином, и ему хватило одного взгляда на графиню, чтобы понять, что она – не кто иной, как тот самый аббат де Шуази. Будучи человеком хорошо воспитанным, он не произнес ни слова. Но ночью он незаметно пришел к «графине», которая его тоже узнала. Франсуа встретил своего гостя в домашней одежде, не скрываясь на этот раз под женским обличьем:

– Я полагаю, вы пришли читать мне нотации? Я вас ожидал…

И действительно, Бержере попытался повлиять на молодого человека: он же был аббатом, представителем Церкви, умным, духовно и культурно развитым. Он мог бы достичь куда больших высот.

– Наконец, – добавил он, – раз уж вы так любите платья, то подумайте: нет ничего великолепнее красной кардинальской сутаны…

И он привел такие весомые аргументы, что, в конце концов, убедил аббата. Более того, тот отправился в Рим, где был созван Конклав, на котором было принято решение отправить резвого аббата в Ватикан в качестве конклависта [3] кардинала Буйонского. Там у Шуази появился вкус к политике и великим делам, к тому же он открыл в себе истинную набожность.

С того момента он отказался от глупостей, которые творил в молодости, уединился на несколько дней в Балльруа, а затем стал дипломатом. Король назначил его коадъютором [4] посла в Сиаме, где Франсуа обратил в католичество многих влиятельных людей, а затем, покрытый славой, вернулся во Францию, чтобы начать литературную деятельность. Ему мы обязаны такими произведениями, как «История Церкви», «Дневник» (о путешествии в Сиам), многими высокоморальными религиозными произведениями… и веселой «Историей графини де Барр».

Будучи в Париже по делам, в 1700 году он продал Балльруа княгине д’Аркур, но замок принадлежал ей всего несколько месяцев. Благородная, но весьма непостоянная в своих увлечениях дама уступила его внучке Мадлен де Шуази, сестры аббата, которая завещала его семейству Ля Кур. Затем замок был переоформлен в маркграфство.

В родовой замок сослали второго маркиза де Балльруа, который выступил против фаворитки короля мадам де Шатору. Воспользовавшись болезнью Людовика XV, маркиз основал производство керамических изделий во Франции и занялся строительством угольных шахт. Но то была не вечная ссылка, поэтому вскоре де Балльруа было позволено вернуться ко двору.

Затем дворец захватили революционеры, но мадам д’Эрвийи, дочери маркиза, удалось спастись благодаря собственной самоотверженности и помощи преданного врача. Он посоветовал ей обмотаться крапивой, а затем показаться палачам, заявив, что она больна заразной неизлечимой болезнью.

Что же касается нашего аббата, то он умер в Париже если и не святым, то, по меньшей мере, обретя почтение и уважение своих современников.

В 1971 году дворец купил американский бизнесмен, миллионер Малкольм Форбс. Там он гостил с Лиз Тейлор в пору ухаживания.

Беллем (Belleme)

Мабиль де Монтгомери, Локуста [5] из Перша

В наше время от Беллема остались лишь укрепленные ворота да одна башня, но и этого достаточно, чтобы представить себе графов, живших там, – полуразбойников, полустроителей. Они построили этот город на вершине холма и сделали из него крепость. И сразу из глубин веков на ум приходит последняя представительница рода, проживавшего в нем: искусительница с опасным именем Мабиль, а ведь это название ядовитого цветка!

Она не была красавицей и прекрасно об этом знала, но завораживала своими золотисто-зелеными глазами, загадочными, как у кошки, и своей пышной огненно-рыжей шевелюрой, как у льва. В то же время она была низкорослой и тучной от постоянных пиров. Кожа у нее была пятнистого цвета, а слишком большой нос отпугивал даже тех, кого привлекала ее броская внешность.

Нужно заметить, что и характер у нее оказался под стать внешнему виду: в 15 лет юная графиня де Беллем – возможно, самая богатая и влиятельная девушка из нормандских наследниц – прибавила к жажде разрушения и редкой даже для XI века жестокости еще и коварство, страсть к обманам и жадность, которые уже с юных лет пугали ее кормилиц, подруг и даже суровых воинов, охранявших фамильные крепости.

Следует сказать, что ей было с кого брать пример: ее отец, Гийом Тальвас по прозвищу Заяц, без сомнения, был самым отъявленным мерзавцем во всей Нормандии. Наследственность давала о себе знать…

Гийом происходил из старинной бретонской семьи, решившей попытать счастья на нормандских землях. Среди его предков были и вполне достойные люди. Например, Ивон, первый из графов, был чрезвычайно умным человеком, а также хорошо разбирался в военном деле. Ему хватило удачи и смелости вырвать Ричарда I Бесстрашного из рук Людовика IV Заморского. Вознаграждение было под стать оказанной услуге: большое и богатое графство, охватывающее весь Перш и простирающееся до моря.