Кирпичи 2.0 - Сугралинов Данияр. Страница 13

Перед тем как лечь спать, я проверил, остались ли сигареты: в пачке было еще две. Одну я выкурил, не переживая о том, что на утро не останется.

Лежа в постели, я размышлял: как же хорошо вот так, как сегодня, посидеть с друзьями. Мог ли я еще утром назвать Гараяна с Михой друзьями? Сомневаюсь. Здорово общаться с близкими тебе по духу людьми, слушать чужие и рассказывать свои жизненные истории, чувствовать искренний интерес к себе! То, как повел себя Левон в ситуации с Васей и его корешами, для меня стало откровением! Кто бы мог подумать, что наш толстый, немного инфантильный копирайтер, так жалко переживающий ссоры с женой, тот самый Гараян, который даже не может соблюдать диету и контролировать свой вес, поведет себя именно так? Да еще и обвинит меня самого в инфантильности, взглянув на мою книжную полку?!

Я долго не мог уснуть, размышляя о том, что такие вроде бы обычные вещи, как дружеские посиделки, делают нашу жизнь осмысленнее и лучше.

Есть маленькие радости жизни, которые я никогда не променял бы на одно большое счастье. Это радость гола в футболе – неважно, сам ли ты его забил, или твоя любимая команда; это когда рано-рано утром, сидя на берегу маленькой речушки с удочкой в руках, ты наблюдаешь восход солнца и неугомонную стрекозу, пытающуюся сесть на кончик удилища; это радость предвкушения встречи с девушкой, которая тебе нравится; это радость от дружеских посиделок за кружкой пива или чего покрепче, когда в какой-то момент ты понимаешь, как близки тебе все эти люди и как же, черт возьми, приятно быть с ними! Это радость предвкушения похода на концерт любимой группы или в кинотеатр; радость от того, что вечером после работы ты уединишься с интересной книгой или новым фильмом… Радость от того, что сегодня пятница и впереди выходные, и радость от того, что на дворе начало мая, впереди целое лето, а на улице все зеленеет, цветет и теплеет. Зимняя радость от того, что ты забрался под одеяло, а за окном вьюга, и летняя радость от заледеневшей бутылки пива после долгого жаркого дня.

И еще тысячу раз по столько же радостей. И ради этого стоит жить!

Глава 8

Дым сигарет

Мне приснился сосед Вася, внезапно разбогатевший, бросивший пить и вернувший мне долг; взрослый Саня Бородаенко, пытающийся выменять у меня кубинские марки; Левон Гараян, почему-то в облике Тома Бомбадила [9]; и Леха с отросшей белой бородой и посохом в руке, похожий на Гэндальфа в молодости. Образы чередовались, места действия тоже, пока внезапно я не оказался в лесу.

Я обнаружил себя под большим деревом, с которого опали почти все листья. Я был ранен орочьей стрелой и окружен волколаками. На одном из них сидел урукхай, чертами лица смахивавший на Костю Панченко, и гнусно ухмылялся.

Внезапно все исчезло, и я оказался во дворе родительского дома. «Сынок, обедать!» – крикнула мама из окна.

Я побежал домой, но путь мне преградил Кепочка. От неожиданности я споткнулся и упал. Кепочка протянул мне руку и тепло улыбнулся. Во рту у него сверкнула стальная фикса. Я, не вставая, зачем-то пожал ему руку, но он резко дернул, так что на ногах я оказался с ним лицом к лицу. Кепочка затянулся сигареткой, выдохнул мне в лицо зеленый сладковатый дым, показал большой палец и превратился в Лидку Фрайбергер.

Она притянула меня к себе, и мы слились в каком-то неестественном похотливом поцелуе: мне казалось, что ее губы повсюду и она касалась ими, кусала и целовала одновременно все мое тело.

Я не заметил, как нас окружил пчелиный рой. Пчелы зло жужжали, отвлекали, ползали по мне, я пытался отмахиваться, мне нужно было еще немного…

…И проснулся. Перед тем как лечь спать, я включил беззвучный режим, но какой-то настырный чудак пытался дозвониться так упорно, что разбудил меня непрекращающейся вибрацией под подушкой. Я вытащил его, посмотрел на экран, сфокусировал взгляд и увидел, что звонит Леха.

Прокашлявшись, ответил:

– Кх… Алло.

– Резвей, спишь, что ли? Обед скоро, а ты спишь? Гулял всю ночь? – Лехин бодрый и жесткий голос вбивал в мою и без того раскалывавшуюся голову слова, как гвозди.

– Да не… Так… С коллегами посидели после работы… – слова давались мне тяжело, рот был наполнен какой-то отвратительной клейкой массой, мокротой, я еле разлеплял губы. В горле першило. Тело казалось таким истерзанным, словно волколаки все-таки добрались до меня. Я тяжело закашлялся.

– Да уж… Вляпался же… – сказал Леха и замолчал.

– Кто вляпался? Куда? – не понял я.

– Забудь. Короче. Вставай, умывайся, прими контрастный душ. Далее. Выпей минералки – литр, не меньше. Нет ее – обычной воды. Прими аспирин. Не кури, не похмеляйся. Приведешь себя в порядок – позвони. Сорок минут тебе на все. До связи.

Леха отключился. От яркого света в комнате резало глаза, так что я встал и зашторил окна. Потом добрел до холодильника, выдул полбутылки минеральной воды, прикинув, что на душ и прочее мне хватит и двадцати минут, лег в постель, даже не думая спать, а так, просто полежать, дать передышку ломящим костям и мышцам. Прикрыл глаза и не заметил, как снова уснул.

В этот раз сны были быстрые, сменяли друг друга. Снились какие-то кошмары, неприятные ситуации, в которые я влипал раз за разом. Спал я беспокойно: разметал подушки, простыни, скинул одеяло на пол, сильно вспотел – так что, когда проснулся, чувствовал себя еще хуже. В комнате было темно, постель и подушка – мокрые, стоял тяжелый перегарный дух. А больше всего мне было тяжко от осознания того, что я не послушал Леху.

От резкого приступа стыда я вскочил на ноги и схватил сотовый. Никаких пропущенных вызовов от Лехи. И времени – 19:36. Как же бездарно был убит день!

В ванной я с остервенением почистил зубы, рьяно – до порезов – побрился, умылся и полез под душ. Сдирая мочалкой кожу, так себя ненавидел, что в качестве наказания стоял под ледяным душем до тех пор, пока не онемел затылок.

Нашел аспирин, растворил пару таблеток и залпом выпил. Потом сделал кофе, вышел на балкон, прикурил последнюю в пачке сигарету и позвонил Лехе.

Он не ответил ни на первый звонок, ни на второй. Звонить еще не стал: либо он не мог ответить, либо не хотел. Рассердился? «Да кто он такой!..» – подумал было я, но тут же одернул себя. Прав Леха, а я слаб. Говорил же он – не курить, а я закурил.

Я опять сделал глубокую затяжку и закашлялся.

Утренний кашель знаком каждому заядлому курильщику. Но как же приятно с утра выкурить натощак сигарету, запивая сладкий дым черным кофе! Правда, эти минуты сменялись приступами тошноты, когда я чистил зубы. Но они стали уже настолько привычными, что я не обращал внимания…

Я стоял, высунувшись с балкона, курил, наблюдал за двором и думал. Несмотря на поздний вечер, в песочнице, что возле горки, при свете фонарей одиноко играл одетый в теплый комбинезон малыш лет пяти. Машинка, которой он управлял, развивала скорость не более пары километров в час, но это все равно не уберегало ее от периодических заносов и зарывания в песок.

Вот так и я зарываюсь в песок! Задумаю сделать что-то хорошее, стать лучше, но постоянно не хватает то куража, который быстро тает, то желания, то силы воли. Чаще – последнего.

Телефон завибрировал – пришло сообщение. От Лехи: «Завязывай». И меня озарило.

Первую сигарету я выкурил подростком.

Мне было четырнадцать. Я уже знал, как и отчего появляются дети, мне снились красочные и очень приятные сны. Девчонки в классе уже обзавелись вторичными половыми признаками, и прикосновение якобы невзначай к объемной груди Наташки Ивановой во время потасовок на переменах приводило меня в тайный дикий восторг и возбуждало так, как сейчас не возбудила бы никакая обнаженная натура.

Как-то после школы я увязался за ребятами – отпетыми двоечниками и заводилами класса, которые с несколькими нашими самыми красивыми и модными девочками договорились посидеть в парке вечером. Учились мы в тот год во вторую смену и в парк пошли сразу после уроков.