Легенды грустный плен. Сборник - Бушков Александр Александрович. Страница 13
— Что ж, постараюсь. Сегодня я просто поброжу по городу, изучу общую обстановку, а завтра поговорим конкретнее.
— У меня к вам еще одна просьба есть. Это дело уже не такое официальное, но…
Малигэн не договорил. За дверью послышался шум, и в кабинет, сопровождаемый негодующей робосекретаршей, ворвался человек со странным двухцветным лицом. Лоб белый, места, где еще недавно росли борода и усы тоже, а между этими белыми полями шла полоса лилового загара. Выглядело это какой-то дурацкой карнавальной маской.
— Господин резидент… — говорил вошедший.
— Господин резидент занят, — верещала робосекретарша, — он примет вас позже!
— Отцепись, дуреха! Господин резидент…
— Ступайте, Эреса, — сказал Малигэн, подымаясь из-за своего стола.
На лицевом экране роботессы негодование сменилось смертельной обидой, и она укатила.
— Господин Манзарек, — сказал Малигэн, — знакомьтесь, это — Эцера Хоса, этнограф. Он полтора года бродил по лесам и, я думаю, может быть нам полезен. Господин Хоса, это Камил Манзарек, этнопсихолог.
— Весьма рад, — буркнул Хоса, даже и не пытаясь имитировать это состояние.
Он плюхнулся в кресло. Манзарек, начавший было приподниматься, вернулся в исходную позицию. На его лице оставалась доброжелательная улыбка, но глаза слегка сузились. Он внимательно разглядывал Хосу.
— Господин резидент, — в третий раз начал Хоса, — по моим подсчетам сегодня на Терру должен уходить трансгалактический лайнер. Я очень спешил, чтобы успеть вовремя, но лайнера на поле нет. Я опоздал?
— Нет. Просто поселку Самор снизили категорию. Лайнеры к нам теперь не заходят. Экономически невыгодно.
— А как же мне до Терры добраться? Мне срочно нужно!
— Через два дня уходит каботажник в систему Шеризана. Оттуда и улетите. Там на одной только Балладе два города класса В, лайнеры ежемесячно заходят.
Небольшой паузой, во время которой Эцера Хоса, нахмурившись, осваивался с новым положением дел, воспользовался Манзарек.
— А что, господин Хоса, — сказал он, — наверно, много вы там, в лесах, интересного увидали за полтора года?
Хоса бросил на него настороженный взгляд.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, как там вообще?
— Вообще — ничего…
— Туземцы препятствий в работе не чинили?
— Наоборот, даже пиры в мою честь устраивали. И деньги за съемки брать отказывались. Когда я предлагал, они отвечали, что, мол, сказки и легенды, конечно, прекрасные вещи, но они совершенно бесполезны и что они не могут брать за них деньги. Мы даем их тебе бесплатно, говорили они…
— Да, это на них похоже. Простодушные и доверчивые дети Натуры… Вы на одном месте подолгу задерживались?
— Нет, снимал, что мне надо, и дальше шел. А в чем дело?
Коричневые глаза настороженно блестели за лиловой маской.
— О, ничего серьезного. Нам просто интересно — не заметили ли вы чего-нибудь необычного в поведении туземцев? Какой-нибудь странности? Не вели они при вас никаких разговоров о переселении?..
— Нет, — отрезал Хоса, подымаясь. — Ничего странного я не заметил. Все было нормально. Так значит, через два дня, — повернулся он к Малигэну. — А во сколько?
— Старт в одиннадцать утра по приведенному времени.
— Всего хорошего.
Непроницаемая лиловая маска еще раз мелькнула в дверях и сгинула.
Малигэн и Манзарек переглянулись.
— Не нравится мне этот этнограф, — сказал Манзарек.
— Да, темнит что-то парень, — согласился Малигэн. Оба на минуту призадумались, потом Манзарек спросил:
— Так какая у вас просьба была?
— Что?.. А… Просьба. Тут такое дело. Понимаешь, я хочу, чтобы нам категорию возвратили. А то тут такая тоска пошла! Надо доказать этим мудрецам в ООМ, что наша планета представляет огромный интерес для Терры и заслуживает поселения класса Е. Толково составленный рапорт может многое решить. Вопрос в том, какую наживку им кинуть? Я давно над этим голову ломал. Ну хорошо, минеральных ресурсов здесь нет, тяжелую промышленность не развернешь. Для науки ничего интересного — ладно, согласен. Я поначалу решил бить на то, что, дескать, для туризма планета наша может представить большой интерес…
— Но для этого сначала надо изменить статус планеты и открыть ее для туристов. А это, пожалуй, еще сложней…
— Да я и сам сообразил! И вот все ломал голову, пока туземцы в город не повалили. Тут-то меня и осенило — вот она, наживка. Массовое перевоспитание туземцев, приобщение их к цивилизации, добровольный переход на высшую ступень развития. Уникальный социальный эксперимент, огромнейшее поле деятельности для социологов, психологов, педагогов. Одних только диссертаций сотни испечь можно… Ну как?
— Да-а… — протянул Манзарек. — Ловко придумано.
И добавил, незаметно для себя следуя примеру Малигэна и переходя на ты:
— Умеешь ты, старик, из неприятностей пользу извлечь. Ну, а от меня что требуется?
— А от тебя требуется, чтобы ты такой рапорт составил. Я, понимаешь ли, лицо заинтересованное…
Манзарек секунду пристально смотрел в лицо Малигэна и вдруг расхохотался.
— Ну ты хитрец! Признайся, старик, это главное, зачем ты меня вызвал, все остальное — только прикрытие? Не бойся, никому не скажу…
Малигэн тоже засмеялся, не без некоторого, однако, смущения.
— Ну, ладно, — великодушно заявил Манзарек, — будет тебе рапорт. Только, мне кажется, тут лучше видеофильм сделать. Этакий рекламный ролик, минут на 15–20, не больше. Показать, как они живут, твои туземцы, как работают, как осваивают цивилизованные профессии… Чтобы все, конечно, конфеткой выглядело.
— Верно, — оживился резидент. — А под конец немного сказать о трудностях и туманно намекнуть, что есть еще множество нерешенных проблем. Для социологов это будет отличной приманкой. Если все сделать как следует, то повышение категории у нас в кармане. Ну пусть класс Е не вернут, но хотя бы до класса F или О поднимут… Так берешься?
— Берусь. Только камера нужна.
— А у тебя нет?
— Моя сломалась. Я думал тут у вас разжиться.
— Черт! С этим трудно. Я ж тебе говорю — все разбежались, ничего не найдешь. Может, в Управлении у кого-нибудь сыщется…
— А ты у этого этнографа попроси. У него-то уж точно должна быть.
— Верно! Сейчас и позвоню.
— Ладно, я пойду по городу попытаюсь, а ты камеру добывай. Вечером увидимся.
Эцера Хоса, выйдя из башни административного корпуса, был так занят своими мыслями, что свернул не в тот переулок и немного заблудился. Переулок долго тянулся среди глухих бетонных стен и заборов и вывел его в новую часть города. По сторонам высились серые шести-, девяти- и двенадцатиэтажные коробки, меж них по серому асфалиту раскатывали ярко-желтые маршрутные эмнибусы и сновали многочисленные туземцы, одетые в какие-то глухие не то кители, не то сюртуки практичного, немаркого цвета.
«Да, — думал Хоса, с брезгливым любопытством разглядывая туземцев и город. — Те, в лесах, поярче одеваются, в этакое убожество их силой не запакуешь. А, с другой стороны, все-таки цивилизация, не ходить же по городу в набедренных повязках… Чего их в город понесло?.. Неужели?.. Но нет, не может быть, ведь блок селекции… И дома эти… Ничего же не было, когда я в леса уходил. За полтора года наворочали!..»
Сначала он шел не спеша, ощущая свое полнейшее превосходство над аборигенами, над которыми он возвышался, как башня. Самые рослые едва доставали ему до пояса. Потом в душу стало закрадываться какое-то беспокойство. Чего-то не было в этих бетонных каньонах. Безотчетная тревога заставила ускорить шаги. Туземцы обтекали его с обеих сторон, никто не глядел на него, никто, казалось, его вообще не замечал. Но когда он нервно обернулся назад, то увидел несколько десятков поспешно отворачивающихся от его спины голов и уводимых в сторону взглядов. Он вдруг понял, что его угнетало. Тишина. Все шли по своим делам, порознь и группами, и все молчали. Ни слова, ни возгласа, ни смеха. Шелест мягких шагов и шуршание проезжающих эмнибусов.