Ночь в «Восточном экспрессе» - Генри Вероника. Страница 10

Джей тем временем снимал в соседней деревне дом с мастерской, где занимался реставрацией и восстановлением старинных кроватей. Мысль о нормальной работе приводила его в ужас, несмотря на диплом с отличием. Джей справился бы с любым делом, но хотел работать на себя, решать, когда вставать утром, в какое время работать.

– Кровати нужны всем, – объяснил он Арчи. – И все любят свои кровати. И все любят старые кровати… Медные кровати, железные кровати, деревянные кровати. Вот увидишь: я разбогатею.

Чем-чем, а предпринимательской жилкой Джей обладал. Прекрасно знал, как себя подать. Его брошюры были тщательно продуманы и снабжены потрясающими фотографиями: все прилично, однако же с оттенком эротики. Красивая внешность сделала Джея идеальным объектом интервью для журналов по дизайну интерьеров и воскресных приложений, а интервью он давать умел. Кровать от Джея Хэмптона стала символом статуса, непременным атрибутом среднего класса наряду со свечами Джо Малоун и постельным бельем «Уайт компани». Кровати продавались так быстро, как он успевал отыскать их на свалке, а затем сотворить с ними чудо, отчистив пескодувкой и покрыв порошковым напылением. И Джей не ошибся – он богател. Если бы Арчи не любил так своего друга, он бы с ним разругался, но они по-прежнему были не разлей вода, хотя после школы прошло уже много лет. Они во всех отношениях подходили друг другу. При огромной разнице они друг друга дополняли. Джей – независимый и непредсказуемый. Арчи – серьезный и надежный.

Затем Джей поехал в Таиланд, где провел две недели активного отдыха под солнцем, а вернувшись домой, стал чувствовать себя плохо. Его одолевала усталость. Он утратил привычную энергичность. Его мучил постоянный кашель, он похудел. Арчи беспокоила эта перемена в друге. Он посчитал, что, наверное, Джей переусердствовал в Таиланде. Джей всегда был рисковым парнем и искателем острых ощущений. Он увлекался банджи-джампингом, прыгал со скал в море, ел неизвестно что в компании местных жителей. Арчи переживал, не подхватил ли Джей во время отдыха какую-нибудь амебу, какой-нибудь вирус, и убедил друга пойти к врачу.

– От этих паразитов нелегко избавиться. Ты можешь серьезно повредить своему здоровью, если не пролечишься.

Джей позвонил ему через неделю. Голос его звучал бодро:

– Ты был прав, Арчи. Все не просто так. У меня лейкемия.

Только едва уловимая дрожь в голосе Джея позволяла сделать вывод, что ему, возможно, страшно.

– Острая лимфобластическая лейкемия, если быть точным. Я сейчас в больнице. Мне нужно сделать переливание крови, сдать анализы, мне, вероятно, назначат химию…

– Черт. В какой больнице?

Арчи не требовалось повторять дважды. Не прошло и часа, как он уже сидел у постели друга. Врачи действовали хорошо и быстро. Джею, по всем данным, повезло, что он пришел именно теперь.

Его организм больше не вырабатывал достаточное количество здоровых эритроцитов и тромбоцитов, а лейкоциты не в состоянии были защитить организм от инфекции. Положение было серьезнее некуда. Прогноз был неважный, но Джей оказался в лучшей больнице, у лучших врачей. На протяжении всего курса лечения Джей держался поразительно: храбрился, сохранял оптимизм и не жаловался, не выказывал и тени обиды, на которую, по мнению Арчи, имел полное право.

Только один поступок Джея не вызвал у Арчи одобрения: он сказал своей девушке, что, будучи в Таиланде, переспал с другой.

– Ты же этого не делал, – сказал Арчи. – Я знаю, что не делал.

– Она не бросит меня, если не будет думать, что я ей изменил. – Джей был непреклонен. – А я не хочу, чтобы она считала себя обязанной оставаться со мной из-за моей болезни. Это утомительно. Пусть найдет себе кого-нибудь другого.

И разумеется, девушка Джея оставила его, потому что своим признанием он дал ей на это право. И Арчи понял, что после этого он остался единственным, кто действительно понимал Джея и его страхи. На его глазах друг слабел и высыхал по мере бесконечных переливаний крови и сеансов химиотерапии, и Арчи поражало, что дух Джея оставался несокрушимым, что его глаза по-прежнему светились, даже когда затуманивались под действием лекарств и болеутоляющих.

На какое-то время Джею как будто стало лучше, но месяц назад он снова начал чувствовать себя плохо, и вернулся кашель, который так донимал его вначале. И еще он устал. Джей отговаривался, что он просто неважно себя чувствует, и ничего не сообщал родителям. Арчи восхищался его оптимизмом, но знал, что в какой-то момент оптимизм превращается в глупость. Он заставил друга пойти к терапевту. Джей очень скоро вышел из кабинета этого доктора, его перенаправили к специалисту.

И теперь Арчи, чувствуя свою беспомощность, ждал вердикта. Минуты тянулись, казалось, до боли медленно. Если все в порядке, он отвезет Джея на ленч, чтобы на скорую руку отпраздновать это дело.

Прошла, наверное, вечность, а на самом деле всего десять минут, когда Джей вернулся. Его лицо было белым на фоне копны темных волос.

– Ладно, Арчи, – проговорил он. – Я больше не могу это откладывать. Настало время сказать маме и папе.

– Что такое?

Глядя на друга, Арчи почувствовал, как ужасный страх стискивает его сердце.

– Мне нужна трансплантация, – ответил ему Джей и устало, печально улыбнулся. – Пересадка костного мозга. Как можно скорее.

Через неделю они снова приехали в больницу. Каким-то чудом нашелся подходящий донор. Джею стало значительно хуже за те семь дней, что прошли со дня роковой новости, но он не унывал. Он заставил Арчи отвезти его в больницу на «моргане». Верх автомобиля опустили, и солнце светило на них, пока друзья ехали между пряничными домиками, олицетворявшими их юность. Они миновали столько памятных мест: деревенский клуб, где впервые допьяна напились местного сидра на дискотеке «Пони-клуба», крикетные поля, где учились делать ставки во время игры, неизменно проигрывая, их любимый паб «Герб Мальборо», где наслаждались незаконно продаваемым алкоголем и игрой в дартс и безудержно флиртовали с местными девушками.

Арчи был напуган. Ему хотелось сказать Джею, как много значит для него их дружба, но он понимал, что признает тем самым поражение, поэтому лишь предложил другу мятную резинку «Экстра стронг», которую достал из бардачка. В больнице их ждали родители Джея. Арчи был для них все равно что еще один сын, как и Джей для родителей Арчи. Он страшился встречи с ними.

Джей барабанил пальцами по приборной доске в такт «Каунтинг кроуз» [7]. Эта музыка столько для них значила. За годы друзья много раз посещали их концерты. Каждая песня напоминала Арчи о совместных автопутешествиях, о развлечениях. В горле у него встал комок. Арчи, не отрываясь, смотрел на извилистую дорогу, ведущую к следующей деревне.

Внезапно Джей выключил музыку.

– Ты должен пообещать мне кое-что, – проговорил он. – Если я умру.

– Ты не умрешь, – твердо сказал Арчи.

Джей мгновение смотрел на горизонт. На смену зиме только-только начала приходить весна: поля и живые изгороди покрывались травой и побегами.

– Да, ну, если я умру, ты не должен прятаться в этом своем коттедже. Я тебя знаю.

– Да? И что же ты обо мне знаешь? – возмутился Арчи. Правда, что он не так любил компании, как Джей, выбирая между тихим вечером и походом в гости, он вполне довольствовался первым, но это не означало, что он не умел развлекаться.

– Иногда мне приходилось стаскивать тебя с того дивана и пинками выгонять из дома…

– Ничего подобного. Просто мне больше, чем тебе, нравится собственная компания.

– Меня беспокоит, что без меня ты и с места не сдвинешься. Что ты станешь отшельником.

– Не говори глупостей. Я вполне могу и сам куда-нибудь пойти. В любом случае не понимаю, к чему вообще этот разговор.

Арчи искоса глянул на Джея. Тот сидел, уставившись на дорогу перед собой.

– Есть еще кое-что.

У Арчи упало сердце.