Забытая империя - Абнетт Дэн. Страница 34

— Вы говорили так прежде. Вы ведь не используете слово «земля» в значении грунта, так ведь? Вы подразумеваете его буквально, но не только буквально. Вы ведь также используете старое значение слова? Старое имя Терры?

Ответа не было. Как и самого Эльдрада Ультрана. Джон огляделся. Время по-прежнему было застывшим. Серебряная рыбка все так же плавала в воздухе, а разговор слуг был прерван на полуслове.

Свет по-прежнему был синим.

Но это не будет продолжаться долго. Джон чувствовал покалывание в ушах и тепло в позвоночнике. Слышал возвращающиеся словно издалека звуки. Десять, пятнадцать секунд и аура исчезнет.

Он посмотрел на стол, на пятна своей крови на скатерти. По крайней мере, исчезли отражения.

Джон поднял бокал с амасеком, выпил его одним глотком, затем подхватил сумку и вышел из таверны за миг до того, как исчез синий свет и вернулась шумная действительность.

Примерно восемь минут спустя в девяти улицах от таверны, в округе Церера на миг раскололась физическая реальность, и открылся проход в варп.

Следящие за психическим пространством Цивитаса в тесном взаимодействии с адептами Астра Телепатика члены Библиариума XIII Легиона уже засекли контакт ясновидца с Джоном, хотя не опознали его. К таверне был направлен отряд быстрого реагирования офицеров Библиариума и терминаторов-катафрактов на бронированных «Лендспидерах» и тяжелых скиммерах.

Варп-разрыв произошел в скриптории на виа Эдирне, к югу от Памятных Садов и к востоку от авеню Героев. Тут же зазвучали сигналы психических оберегов в Красной Базилике и Ризнице Библиариума. Два дежурных адепта в Базилике получили тяжелые увечья.

Силы быстрого реагирования были немедленно и срочно перенаправлены на виа Эдирне.

Скрипторий был закрыт после обеда, чтобы работающие там по восстановлению и переписыванию старых книг писцы и рубрикаторы смогли посетить парад.

В темных, неосвещенных комнатах, заставленных стеллажами с манускриптами и лекториями, и пахнущих кошенилью и различными маслами, зашелестели бумаги. Книги и переплетенные манускрипты на стеллажах начали трястись и стучать, падать на пол, раскрываться, словно из-за порывов сильного ветра или же их страницы быстро пролистывал невидимый ученый. Закрытые шкафы с ценными книгами начали дрожать, цепи и висячие замки грохотать, как будто взбунтовавшиеся фолианты хотели освободиться и улететь, хлопая страницами, словно крыльями.

Более того, казалось, что именно концентрация слов в этом месте привлекла аномальное внимание варпа и позволила ему проникнуть сюда.

Реальность раскололась.

Она лопнула, как фрукт, разорванный двумя жадными руками, с растянутыми поперек бреши ошметками мякоти и кожуры.

Реальность разрезали, как шелковый занавес.

Она раскрылась как рот или же рана.

Хлынул свет, похожий на поток крови.

Оболочка реальности разошлась по неровному диагональному разрезу, нанесенному с обратной стороны острием ритуального атама.

По обе стороны разреза отогнулась материя, напоминая рассеченную плоть. В скрипторий ворвался нечестивый ветер, наполнив помещение бурей из поднятых в воздух страниц.

Через разрез прошла фигура. Она была огромной и облаченной в полный боевой доспех и сжимала в руке раскаленный и истекающий нематериальной эфирной плазмой ритуальный атам.

Вслед за первой шагнула вторая фигура с поднятым мечом. Она также носила темно-красный и исписанный ритуальными текстами доспех XVII Легиона Несущих Слово. Как и первая была без шлема, ведь ни один шлем не мог вместить витые рога и шипы, украшавшие черепа. Вместо глаз были щели цвета жаркой ночи.

Некогда они были гордыми воинами Легионес Астартес, которые по собственной воле позволили демонам поселиться и вырасти внутри их тел. Они были Освободившимися.

Теперь их звали Улкас Тул и Барбос Кха. Это было слабое нечеловеческое эхо имен, которыми их нарекли. Они принадлежали к свите темного апостола Эреба и именно у него научились своему темному искусству.

Они были ужасными существами, их доспехи покрывали обрывки пергамента, исписанные безумными цитатами некогда самого верного из сыновей Императора, а нынче сошедшего с ума: Лоргара.

За ними сквозь брешь шагнул третий воин. От тоже был Несущим Слово, но носил шлем, а доспех был серым, ободранный до самого металла, и без надписей, за исключением символа Легиона. Цвет брони напоминал тот, что носили до войны, до Падения.

У третьего легионера отсутствовали признаки, которыми были наделены его товарищи. За спиной в футляре висела огромная снайперская винтовка Легиона. В руке Несущий Слово держал заряженный болт-пистолет.

Однако с воином было что-то не то. Он вздрогнул, пройдя через разрез в реальности, а затем с грохотом рухнул на колени, от чего задрожал деревянный пол скриптория. Вокруг легионера кружились исписанные страницы. Некоторые начали гореть.

Свободной рукой Барфуса Нарек сорвал шлем. Глаза были скрыты повязкой. Он настоял на этом. Во время перехода он ничего не увидел, зато достаточно почувствовал.

Легионер никогда не захотел бы повторения подобных ощущений. Он понятия не имел, как его братья умудрялись радоваться им, разве что из-за своего безумства.

Нарек начал стягивать повязку, но перенесенный шок все-таки сказался на нем. Он оперся на руки, и его вырвало. Изо рта полилась зловонная черная желчь, пачкая пол. Вокруг словно снег падали сгоревшие бумаги, пока он тяжело дышал, обессиленный и опозоренный.

Содрогнувшись, разрез в материи за его спиной закрылся, и тошнотворный свет потух. Как только ветер стих, пылающие и кружащиеся клочки бумаги посыпались на пол.

— Это то самое место, Нарек, — сказал Барбос Кха, благословенный атамом Нерожденный. Кха дочиста вытер о язык клинок и поцеловал его. — Настолько близко, насколько могли.

— М-Макрагг? — спросил Нарек, по-прежнему стоя на коленях, упираясь руками в пол и выплевывая токсичную желчь, чтобы прочистить глотку. Несущий Слово снова содрогнулся и его опять вырвало. Из страдальчески открытого рта опять полилась желчь.

— Макрагг, — подтвердила рогатая тварь с ножом. — Город-святыня нашего заклятого врага. Согласно прорицаниям это то самое место.

— Я бл…благодарен вам за труды, братья, — сказал Нарек, пытаясь выпрямиться и встать. — Я не смог бы добраться сюда другим способом.

— Тогда делай то, что должен, Нарек, — прошипел Улкас Тул, второе рогатое существо. — Какой бы ни была твоя великая миссия, твоя охота — она будет последней.

— Я знаю, — произнес Нарек. Медленно и дрожа он поднялся на ноги. В животе было пусто. Во рту стоял отвратительный вкус. Легионер держал в дрожащих руках, забрызганных пятнами рвоты, болт-пистолет.

— Ты жалок, — заявил Барбос Кха, отвернувшись. Язык Кха выскользнул наружу, пробуя на вкус воздух, словно какое-то насекомое. Было нечто исключительно отталкивающее в волосах и опухоли на мощной, узловатой шее, там где она поднималась над горжетом доспеха.

— Мы могли бы поохотиться здесь, — проурчал он Улкасу Тулу.

Тот улыбнулся. Ни один человек не захотел бы смотреть на эту улыбку.

— Нет, — возразил Нарек, продолжая сплевывать. — Нет, вы должны уйти. Вы доставили меня сюда, и я благодарен за это. Но приход сюда — это самоубийство. Войти в укрепленный город наших врагов…

— Мы знаем об опасности, — сказал Барбос Кха. Он начал играть с атамом.

— Но мы можем вырезать себе путь отсюда в любой момент, в отличие от тебя, Нарек. Так как мы здесь, то можем развлечься.

— Да хранит тебя Лоргар, — сказал Улкас Тул Нареку. — Барбос Кха прав. Здесь можно развлечься. Мы в пасти зверя. Кха и я сделаем то, что пожелаем. Перед уходом мы заберем много жизней. Возможно и Жиллимана.

— Мои братья, — сказал Нарек, — если вы отправитесь развлекаться, то погубите мою миссию. Мне нужно исчезнуть. Мне нужно работать и охотиться. Если вы пойдете убивать, то все испортите.