Обаяние зла (СИ) - "Джонни Псих". Страница 41

Как назло, в этот момент Джонни начал разбирать смех. Ему захотелось спросить у Елены, откуда такая уверенность, что у маньяка такой же х**, как и у других. На вкус пробовала, что ли?- цинично думал Джонни. Конечно же, он не стал пытаться в действительности задавать такой вопрос. Джонни не стал даже напоминать «Елене прекрасной», что, возможно, она не единственная красивая женщина на белом свете. Дабы, как говорится не дразнить гусей. И ограничился тем, что аккуратно поинтересовался у Елены историей её знакомства с маньяком.

По словам Елены, всё началось в сложный период её жизни. Она старательно подчеркнула, как трудно слабой женщине пробиться на значимые позиции в такой конкурентной среде, как телевидение. Поэтому Елена, по её словам, стала осматриваться по сторонам, наблюдая новых коллег с целью выяснить, кто из них сможет ей посодействовать. И её взгляд пал на Матвея, который впоследствии оказался маньяком.

Ужасно неуверенный в себе и сильно заикающийся, Матвей всегда держался один, в стороне от других. В то же время Елена не могла не обратить внимания, как старательно Матвей помогал тем, кто обращался к нему за помощью. И Елена смекнула: он просто не может отказать тому, кто его попросит. Далее, как с гордостью поведала Елена, она сообразила, как лучше стимулировать Матвея в его деятельности ради её блага. По словам Елены, другие, обращаясь к нему за помощью, просто молча наблюдали за его действиями или вообще отходили куда-то по своим делам. Она же стала расспрашивать Матвея про его жизнь, чем он увлекается и так далее. Как пояснила Елена, это позволяло ей создавать видимость интереса к личности Матвея, к нему как человеку,- очень важный мотивирующий фактор, особенно учитывая отсутствие подобного внимания к нему со стороны других. Елена даже описала, правда, с некоторой брезгливостью (отвращение чувствовалось даже в её голосе, когда она описывала это по телефону), как Матвей, растроганный таким интересом к его персоне, от радостного возбуждения начинал ещё больше заикаться и брызгать слюной.

Джонни, которому стало противно это слушать, нетерпеливо спросил: а что было дальше? Вам перестала быть нужной помощь Матвея? Джонни почему-то чувствовал особое удовлетворение, называя это имя в разговоре с Еленой. Мы, маньяки, ведь тоже люди,- цинично думал он про себя.

Елена в ответ усмехнулась: нет, разумеется, я бы и дальше с удовольствием пользовалась его помощью (NB: она не постеснялась даже употребить слово «пользовалась»,- подумал Джонни). Но, к сожалению, обстоятельства сложились таким образом, что мне это было неудобно с точки зрения PR, моей репутации, понимаете, о чём я? Поясните, пожалуйста,- попросил Джонни. - Видите ли, где бы ни жил человек, особенно успешный человек, который превосходит окружающих, у которого дела идут лучше, чем у других, всегда найдутся завистники. Люди, которым всегда и до всего есть дело. Они любят совать свой нос в чужие дела, распускать сплетни. Так вот, пошли разговоры, что мы такие друзья, у меня чуть ли не отношения с *этим*, представляете какой ужас?!

При этих словах Джонни не удержался от мысли, что такие отношения действительно, наверное, были бы губительны для Матвея. Который стал бы в результате ещё больше заикаться и пускать слюни,- цинично подумал Джонни.

Тем временем Елена продолжала: Поэтому мне ничего не оставалось делать, как подойти к этому ущербному и сказать ему, что мы больше с ним не будем общаться, чтобы он больше никогда не подходил ко мне и ничего не говорил. Заметьте, я не угрожала ему или что-нибудь в этом роде, а просто просила его по-человечески исчезнуть из моей жизни и больше у меня перед глазами не маячить. И что Вы думаете? Нормальный, настоящий мужчина, я считаю, в такой ситуации извинится, попрощается и уйдёт. А этот повёл себя, как баба. Он начал, заикаясь, спрашивать у меня, что он сделал не так и за что к нему такое отношение.

Джонни не знал, как поведёт себя настоящий мужчина, когда ему скажут, что его больше не предполагают использовать (и ему вообще представлялось, что нормальный мужчина в такой ситуации не окажется изначально), а потому слушал молча.

Тем временем Елена продолжала: Тогда я ему сказала: ты свободен. Мне это повторить в более грубой форме, или так поймёшь? А он когда это услышал, наконец, словно понял что-то... начал хлопать глазами, губы у него задрожали, знаете, словно вот-вот зарыдает. И тут же резко повернулся и вышел. Я думала, на этом всё. Ан, нет! На следующий день он робко так, в своей дурацкой ущербной манере «Вы меня извините, что я здесь живу» заходит ко мне в комнату, где я работаю, и говорит: можно я буду иногда заходить, просто посмотреть на Вас? Я ему, конечно же, резко ответила: Нет! Иди отсюда, и чтобы я больше тебя здесь не видела! У него опять глаза захлопали, губы задрожали, и он ретировался.

Думаете, на этом он успокоился?! Как бы не так! Какое-то время, правда, он действительно ко мне не заходил. И такое впечатление было, что даже обходил в коридоре, избегая встречи со мной. Но потом неожиданно в один прекрасный день заявился ко мне. И говорит, потупив очи, в его дурацкой робкой манере, которая меня так раздражала: «Я знаю, Вы против моего присутствия. Но поймите, пожалуйста, я ничего не могу с этим поделать. Поэтому я буду иногда к Вам заходить. Просто посмотреть. Я очень буду стараться Вам не мешать...» Знаете, мне очень захотелось в тот момент его ударить. Но не марать руки, а чем-нибудь тяжёлым. Так, чтобы его потом сразу увезли. В морг или хотя бы в больницу надолго. К счастью, я вовремя опомнилась. Мне не хотелось бы сидеть в тюрьме, если я его убью. А потом, как я докажу, что он маньяк, если оружия у него никакого нет, никто не слышал, как он мне угрожал, и терроризировал он меня только морально?

Правда, в те минуты он прочитал, видимо, ярость у меня на лице, потому что его ущербная морда побледнела от страха, перекосилась испугом (он ужасно трусливый – презираю таких!), после чего он попятился назад. Больше он не смел мне устраивать такой афронт, приходя открыто в мой кабинет. Теперь он пробирался тайком, подкрадывался незаметно. А ещё знаете, у нас люди ведь какие: им только подавай сенсацию, материал для сплетен. Поэтому у некоторых коллег любимое занятие стало, как они видят, в каком направлении он устремился, так тоже по возможности (если не сильно заняты делами на тот момент) пристраиваются сзади и наблюдают, как он со мной будет взаимодействовать.

Джонни не придумал ничего умнее, чем спросить: а Вы не пробовали поговорить с начальством? О том, как Матвей мешает Вам работать. Чтобы его уволили или перевели в другой отдел. Или, как минимум, провели с ним разъяснительную работу и попросили больше так не делать. Какие ценные советы Вы даёте!- иронично усмехнулась Елена. Прямо кладезь мудрости! Только этот Матвей, как Вы его упорно называете (вообще-то Матвея так прозвали родители, а Вы сообщили мне его имя,- думал Джонни) для руководства значительно более важный работник, нежели я, скажем. Они очень высоко ценят его квалификацию. Сами посудите: где ещё найдёшь лоха, который с такими знаниями будет работать за те деньги, которые он получает?! Более того, я уверена: они были бы готовы платить ему гораздо больше, если бы он попросил, дабы не потерять столь ценный кадр. Так ведь этот идиот настолько робкий, что он и заикнуться не посмеет! Потом, он там работает значительно дольше меня, прекрасно знает порядки и мой распорядок. А потому я даже не могу заявить, что он меня отвлекает от работы. Если только пожаловаться на него как на источник раздражения моей психики. Но это всё вроде как у меня в голове,- так они мне скажут, если я соберусь на него пожаловаться. Так что начальство на его стороне, тут нет смысла даже рыпаться.

Представляете, я даже в милицию ходила писать заявление, что меня преследуют. И, как Вы думаете, что у меня спросили? Они первым делом говорят: Он Вас бил? – Нет. – Он Вам угрожал, хотя бы на словах? – Нет. – Он настойчиво предлагал Вам вступить с ним в половую связь? – Нет, вообще никак не предлагал. – Тогда какую же опасность он для Вас представляет? – Он меня преследует. Он как бы невзначай приходит в комнату, где я работаю, и упорно смотрит на меня. – То есть Вы хотите, чтобы на человека завели уголовное дело и посадили его в тюрьму только за то, что он ходит следом за Вами и смотрит на Вас?! А Вы в курсе вообще, что в стране творится? Российские тюрьмы переполнены, некуда сажать преступников, совершивших тяжкие преступления, разбои и грабежи. Женщин насилуют, понимаете? А не просто смотрят на них! – Не обязательно сажать в тюрьму. Вы же можете оформить на него административное правонарушение и взять с него штраф. Думаю, вам это может быть очень даже выгодно... – Ага. И на следующий день набежит огромная очередь женщин, на которых, по их мнению, мужчина не так посмотрел. Здесь будет столпотворение, которое полностью парализует работу нашего ОВД. Стоит только создать прецедент! И если Вы считаете, что мы получим большой доход себе в карман с этих штрафов, которые Вы предлагаете ввести, то это не так, уверяю Вас. – Естественно, я понимаю, как вы не хотите этим заниматься. Тем более если, как вы говорите, с этого ничего дополнительно не получите. А что меня маньяк терроризирует, так это ничего! Это же вас лично и ваших семей не коснётся, правильно? Вы просто не знаете, не хотите понять, каково слабой одинокой женщине оказаться в такой ситуации! Я каждый день ложусь спать, закрываю глаза и вижу его лицо, как он на меня смотрит. – Послушайте, девушка. Мы понимаем, как Вам нелегко. Но сходите к психиатру. Он Вам выпишет таблетки, примете на ночь, будете спать спокойно и перестанет Ваш маньяк на Вас так смотреть.