Копье Нептуна. Арабская весна. Первая и вторая книги (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf". Страница 4

Президент задумался. Первый вариант его явно не устраивал — простая гибель Осамы не прибавила бы ему шансов на выборах. Да и вообще — гибель. Только взятие его живым, доставка в штаты и суд. Если его взять живым… допустим, сейчас — то суд начнется как раз в самый разгар президентской гонки. Суд над врагом номер один США — лучшей рекламы для действующего президента не придумать.

— Я хочу взять этого сукина сына живым — медленно и отчетливо сказал Президент — я хочу увидеть его на скамье подсудимых военного трибунала в Гуантанамо. Я хочу, чтобы этот сукин сын остаток своих дней гнил в одиночной камере. Даже смерть будет слишком легким для него наказанием, он должен гнить в одиночной камере и знать, что никогда не выйдет оттуда. Кто-то из вас, джентльмены — может сделать, чтобы это было так?

Взгляды собравшихся перекрестились на худощавом, выше среднего роста военном в повседневной флотской форме со знаками различия контр-адмирала военно-морского флота США.

— Я могу это сделать, господин президент — сказал контр-адмирал Стивен Бьюсак — я могу притащить этого сукина сына вам. И сделаю это…

Президент кивнул.

— Сделайте это. Отныне вы, господа — члены временной оперативной группы, в задачу которой входит захват Бен Ладена живым и доставка его в Соединенные штаты Америки для судебного процесса. Руководить группой будет… директор Панетта, относительно распределения обязанностей в группе прошу решить самостоятельно. Вся информация по этому делу, даже сам факт наличия такой группы — должны являться государственной тайной. Никаких документов, никаких требований о финансировании, ничего. Вы, контр-адмирал — составите и подадите на мое имя список ресурсов, которые вам будут необходимы, без указания назначения этих ресурсов. Вы, директор, составите и подадите мне список действий, которые я должен буде предпринять для того, чтобы вы смогли успешно провести операцию. Переговоры, звонок кому-то — все это будет сделано. Прошу принять всех во внимание — эта операция является в моих глазах операцией наивысшего приоритета, поэтому если вам что-то потребуется сейчас, либо в процессе подготовки — я ожидаю, что вы придете и попросите это у меня в любое время дня и ночи. Если кто-то будет оказывать противодействие любого рода — я ожидаю, что вы сообщите мне об этом, немедленно. Я буду ждать личного доклада о ходе подготовки каждые пять суток. Всем все ясно, джентльмены?

Кто-то негромко сказал «да, сэр», кто-то просто кивнул. Президент встал со своего места.

— А сейчас, джентльмены, мой организм напоминает мне, что я должен хоть немного поспать до того, как наступит рассвет.

— Сэр… — позвал обернувшегося к двери президента контр-адмирал Бьюсак.

— Да, контр-адмирал?

— Сэр, у каждой операции должно быть какое-то название. Может быть… его присвоите вы? Парни будут рады узнать это.

Президент задумался.

— Это неважно. Назовите как-нибудь сами.

Операция получила название «Копье Нептуна» — просто потому, что в ней участвовали военные моряки и командовать ей — назначили Стивена Бьюсака, контр-адмирала, бывшего боевого пловца, поднявшегося так высоко по командной вертикали, как ни один другой боевой пловец в истории ВМФ США. Но время было другое… и историю писали не авианосные группировки и линкоры с сопровождением — а маленькие группы людей, которым нечего было терять.

Пешавар. Консульство США. 20 марта 2011 года

DEVGRU. Лейтенант Томас Аллен

Американское консульство в Пешаваре находится на Хоспитал роад, когда это — это было ближе к окраине города, теперь — самый центр. Пешавар за время войн в Афганистане сильно вырос, теперь это — крупнейший город субрегиона и страшный нарыв, полный ядовитого гноя. Раньше численность населения города едва превышала два миллиона человек теперь — никто уже не считал, но по грубым прикидкам американских разведчиков — не менее десяти, это если считать пригороды, лагеря беженцев и тех, кто приезжает торговать на рынках. Население Пакистана за время войны, начавшейся году в восемьдесят втором — выросло неимоверно, с восьмидесяти миллионов человек — где-то до ста семидесяти, если не до ста девяноста, потому что в сельской местности — детей никто не считал. Но сто семьдесят или сто девяносто — любой сотрудник американского дипломатического персонала осознавал, что они сидят на пороховой бочке.

Во времена, когда пакистанцы и американцы сражались на одной стороне против советского проникновения в регион — американское консульство в Пешаваре представляло собой двухэтажное здание британской архитектуры, типичного для здешних мест цвета серой глины. После 1991 года, когда во время Бури в Пустыне на американские дипломатические представительства были совершены столь серьезные нападения, что пришлось экстренно эвакуировать посольство — вокруг консульства усилили забор. После событий 9/11 — забор усилили, теперь это были бетонные плиты высотой выше человеческого роста. Пятого апреля десятого года — возле консульства взорвалась заминированная машина, после чего местные сторонники Талибана открыли по зданию массированный огонь из автоматов и установок РПГ, погибли восемь сотрудников консульства, а само здание было серьезно повреждено. К настоящему времени — оно было отстроено заново, но теперь оно представляло из себя что-то типа посольства в Сайгоне, только двухэтажное и за высоченным забором с колючей проволокой поверху. Выше двух этажей было нельзя — нового обстрела или нападения можно было ждать в любой момент.

Чуть дальше от консульства, на Молл-Роуд у тротуара — стоял белый четырехдверный пикап Мицубиши Л-200, возможно — по документам числящийся сгоревшим или угнанный у одной из местных гуманитарных организаций. В машине сидели два человека, молодой и постарше, оба бородатые и одетые как одеваются местные и даже с чалмами на голове. Один из них, тот, который постарше — курил, другой — что-то ел, облизывая жирные пальцы. На заднем сидении — прикрытые пуштунским верблюжьим одеялом лежали два новеньких болгарских АК со складными прикладами, их ЦРУ закупало оптом и распределяло нужным людям.

Один из бородатых доел лача — местную лепешку с мясом, купленную у уличного торговца, вытер руки об одежду, как делали это местные. Со всех сторон — гул сигналов, движение было просто ужасающим, не подчиняющимся никаким правилам, несмотря на то, что это была одна из основных магистралей города.

— Черт бы все побрал… — приглушенно, одними губами сказал молодой.

— Что?

— Никак не могу привыкнуть. Эти ублюдки в двух шагах от меня! И я ничего не делаю.

— Расслабься. Это курорт.

— Только для них.

— Вот именно.

Их пикап стоял напротив трехэтажного здания архитектуры еще времен британского владычества. Раньше тут было какое-то правительственное учреждение, сейчас — правительственные учреждения переехали совсем в другое место, потому, что это здание не было защищено, и его могли подорвать или обстрелять в любой момент. В данный момент — здание принадлежало отставному генералу пакистанской армии, который купил его по дешевке, переоборудовал и сдавал под офисы. На третьем этаже — находилось отделение «Закят-фонда», крупного исламского фонда с отделениями в странах западного мира и штаб-квартирой в пока нейтральном Египте. По данным ЦРУ — фонд использовался для переправки денег, собранных в мечетях стран западного мира лицам, связанным с Аль-Каидой. Это была крупная нелегальная точка хавалы, исламской внебанковской финансовой сети, которая здесь, в Пакистане называлась «хидж», а владелец этой точки, хаваладар — соответственно, хиджи. Не путать с хаджи, человеком, который совершил предписанное Кораном путешествие (хадж) в Мекку — хотя по нынешним безбожным и скверным временам еще вопрос, кого больше уважать будут — хаджи или хиджи.

Молодой, сидевший за рулем, перегнулся, открыл бардачок и достал бутылку колы, чтобы запить съеденное. Вместо привычного знака Coca-Cola на бутылке была арабская вязь и надписи на урду. Это была «Кибла-Кола» ^[4], местная разновидность «халяльной» кока-колы, произведенной в полном соответствии с исламскими канонами предприятием, которое не имело ничего общего с американской Кока-Колой. Местные становились все умнее, небольшая в исторических масштабах стычка переросла в цивилизационное противостояние и теперь проповедники в мечетях говорили, что все американское — харам и нудно покупать только то, что сделано руками правоверных на предприятиях, принадлежащих правоверным. Надо сказать, это был едва ли не самый разумный поступок экстремистов с тех пор, как все началось.