50 знаменитых прорицателей и ясновидящих - Батий Яна Александровна. Страница 49

Трагикомическая ситуация оставалась неизменной в течение нескольких лет, а затем несчастный секретарь, даже не попытавшись поговорить с Барбарой, поставил на своих мучениях крест. Он написал прошение об отставке на имя барона Крюденера, в котором указал настоящую причину увольнения. Посол удивился такому, как он сам считал, незначительному поводу ухода со столь удачного места работы, однако решил все же отпустить сотрудника с Богом. А дальше барон сделал самую, пожалуй, большую глупость в своей жизни… Дело в том, что Алексис Крюденер в отношениях с близкими и друзьями был человеком честным и прямолинейным. Порой даже чересчур. Вот и в этом случае он посчитал непорядочным скрывать от жены причину увольнения Стахиева, хотя для него самого было бы лучше промолчать, а то и вовсе обмануть Барбару… Свою ошибку Алексис понял быстро, но что толку? Исправить ситуацию теперь уже не мог никто.

Баронесса, узнав, почему Стахиев ушел из посольства, впала в самый настоящий шок. Ее отнюдь не бедное воображение рисовало картины одну мрачнее другой; женщина начала казнить себя за то, что не сумела рассмотреть рядом с собой искренне любящего человека, в результате чего большое чувство прошло стороной… Естественно, что после этого к и без того не слишком любимому супругу Барбара охладела окончательно. Алексис, человек воспитанный, не стал устраивать жене сцен. Он надеялся, что со временем трещина в их отношениях исчезнет, и впредь решил быть менее откровенным со своей экзальтированной «половиной». Тем не менее ожидания барона не оправдались.

Для начала Барбара решила, что обладает редким литературным даром и стала вести дневник, в котором фиксировала все стадии своего душевного состояния. Позднее на основе этих записей она создала сентиментальный роман «Валери». Опубликовано данное произведение было спустя два десятка лет. Кроме того, до нас дошли пробы баронессы в жанрах светской повести, медитативной пейзажной прозе; впечатляют отрывки из дневников, письма, фрагменты воспоминаний.

В 1789 году 25-летняя Барбара решила все же расстаться с мужем и, забрав крохотную дочку, отправилась из Копенгагена, где долгое время жила их семья, в Париж. Что ж, эта женщина могла себе позволить любую экстравагантную выходку: молодая, достаточно миловидная, богатая, она имела возможность предпринять попытку заново построить собственную жизнь. На сей раз – с учетом своей неординарности. К тому же Барбара не теряла надежды найти ту самую большую любовь, мимо которой уже успела однажды пройти.

Знакомые мужчины баронессы охотно поддерживали ее чрезмерно высокую самооценку, обрушивая на женщину каскады лести. Барбара едва ли не ежедневно слышала, что принадлежит «к тому небольшому числу привилегированных существ, что получили в дар божественную искру».

Брак четы Крюденер, остававшийся формально не расторгнутым, окончательно превратился в фикцию. Барбара и Алексис, пожив некоторое время отдельно друг от друга, начали переписываться, а затем честно несколько раз пытались восстановить супружеские отношения. Однако временные воссоединения ни к чему хорошему не приводили. Правда, встречи с «большой любовью» баронесса так и не дождалась. Зато стала почти что рекордсменкой в области коротких и бурных романов. Собственно, Барбара ничего не имела против такой жизни. Лишь однажды ей пришлось столкнуться с серьезной проблемой: в 1798 году она произвела на свет внебрачного ребенка. Но скандал скоро забылся, тем более что младенец быстро был пристроен «нежной мамашей» в чужие руки.

Барбара могла жить так, как ей заблагорассудится, и при этом не стать изгоем благодаря ветру перемен, перетряхнувшему старушку Европу и выдувшему из нее остатки мрачного средневековья. Идеи французской революции, кроме всего прочего, пробудили к жизни такое понятие, как эмансипация. Конечно, бороться за действительное равноправие дамам предстояло еще долго, однако уже тогда вряд ли кто-нибудь рисковал указывать «обитательницам света», подобным баронессе Крюденер, каким образом им следует устраивать собственную судьбу. Тогда же, во второй половине XVIII столетия, появилась и литература о женщинах, авторами которой были сами представительницы прекрасного пола. Имена де Сталь, де Жанлис, де Шарьер, Коттен, Суза были широко известны, а их романы зачитывались едва ли не до дыр. Так что Барбара Юлиана Крюденер со своей «Валери» попала, что называется, «в струю». Эта книга издавалась неоднократно: известно пять ее французских изданий, три немецких, одно английское, одно голландское. Кроме того, в России был выпущен перевод книги баронессы на русский язык.

Роман «Валери» пользовался особой популярностью. Написанный в автобиографическом ключе, он представлял собой дань моде на женский самоанализ, романтичное самолюбование. Правда, особенной глубиной мысли произведение баронессы явно не страдало, зато современники Барбары Юлианы отдали должное мелодичности языка и плавности изложения. Интересно, что отзывы читателей, мастеров пера и видных общественных деятелей того времени оказались очень неоднородными. И если Стендаль и Шатобриан вполне благосклонно восприняли роман Крюденер, Бальзак и Сент-Бев находились явно под влиянием «Валери», а Пушкин в примечании к «Евгению Онегину» назвал данное произведение «прелестной повестью», то Наполеон посоветовал автору впредь писать свои творения на русском или немецком языках, «чтобы французы такие глупости не читали». Гете же, ознакомившись с «Валери», был не слишком вежлив, объявив, что это редкая чепуха. С великим писателем поспешила согласиться мадам де Сталь. Кстати, почитателями литературного таланта баронессы стали герцогиня Амалия Баденская и ее дочь – супруга российского императора Александра I.

Надо сказать, что негативные отзывы саму Барбару Юлиану не волновали. Однако в Ригу она больше не приезжала, опасаясь вызвать насмешки над собой как над женщиной-писателем. После выхода «Валери» Крюденер начала работу сначала над романом «История отшельника», сюжет которого относился к временам крестовых походов, а затем настала очередь «Альжиты». Последнее произведение представляло собой мешанину из сетований на судьбу (в частности, на брак с 36-летним «стариком») и грез о «неземной» любви, изрядно сдобренную претензией «на глубокое знание человеческого сердца».

В Париже баронесса узнала о том, что стала вдовой. Алексис Крюденер скончался в Берлине в 1802 году. Сначала женщина даже испытала некоторое раскаяние: она ведь все никак не могла выкроить время, чтобы приехать к мужу, «облегчить бремя лет своей нежностью, заставить его забыть долгое одиночество, в котором он жил». Подобные мысли неоднократно возникали у стареющей прожигательницы жизни, но, как говорится, добрыми намерениями выстлана дорога в ад… Тем более, что звездный час этой неординарной женщины, как это ни странно, был еще впереди.

С приближением старости Крюденер увлеклась религией. Так случилось, что Барбара Юлиана при совершенно случайном стечении обстоятельств познакомилась с представителями общины геррнгутеров – моравских братьев. Они исповедовали чистое христианство, не оскверненное человеческой гордыней, из-за которой возникла масса конфессий и верующие оказались разобщены. Экзальтированная женщина быстро стала ярым приверженцем раннего христианства, наиболее правильного и чистого – в ее личном понимании. Но вот что касается роли для себя самой… Женщина решила, что именно на нее направлен промысел Провидения. Поскольку Барбара успела к тому времени начитаться трудов Сен-Мартена, Лафатера, Юнг-Штиллинга и находилась под влиянием идей, которые выдвигались мистическими направлениями в немецкой философии, она решила, что наделена способностью проникать за грань жизни. А раз так – у нее просто обязан проявиться дар пророчеств!

Итак, баронесса посчитала, что настала пора «переквалифицироваться» из грешницы в праведницу. Самое интересное, ей вполне удалось убедить в возможности такого кардинального перевоплощения не только окружающих, но и, что гораздо тяжелей, себя саму… Крюденер стали посещать видения. Женщина говорила, будто таким образом получает «инструкции» относительно линии поведения. Естественно, за сочинение сентиментальных романов баронесса больше не принималась. Провидице больше пристало рассуждать о мистицизме и мистиках, что у нее, говоря откровенно, получалось весьма неплохо. В своих религиозных сочинениях баронесса часто говорила о тех, кто «превращает религию в любовь и сочетает эту любовь со всеми своими мыслями и поступками». Она искренне считала: «Священник без чудес вовсе не есть священник, призванный Богом, как и вера без чудес перестает быть христианской верой».