Перстень чернокнижника - Грановская Евгения. Страница 45
Ювелир приблизил свое лицо к лицу актеришки и процедил сквозь зубы:
— Вы не имеете никакого представления об истинном богатстве. Все, что вы можете, это обирать других, более жалких и слабых, чем вы. Вы паразиты. Что-то вроде москитов, высасывающих из людей кровь.
— Вы говорите о моем отце?
— О нем и о ему подобных. Десяток ничтожеств паразитирует на своем народе. Никаких личных заслуг и достоинств, кроме жадности, жестокости и хитрости. Впрочем, я не революционер и мне чужды левые убеждения. Откровенно говоря, мне на них плевать. Деньги — это мусор. Куда приятней обладать людскими сердцами. Вы знаете, что такое настоящая власть над людьми? Не власть политиков и олигархов, нет. Власть, подобная той, которая была у древних богов и духов! Власть над человеческими сердцами, душами и умами!
— Вы… маньяк.
— Возможно. Но моя мания выше и благороднее вашего муравьиного здравомыслия. Моя мания — это поэзия. Торжество духа над повседневностью.
— Я… не понимаю.
Ювелир усмехнулся:
— Разумеется. Где уж вам понять. — Он слегка отстранился и кинул на Игоря оценивающий взгляд, затем с усмешкой произнес: — Ума не приложу, что она нашла в вас? Обыкновенное ничтожество.
— Вы говорите… о Жене?
Ювелир прищурил холодные глаза.
— Эта девочка обладает огромной силой, но сама еще об этом не знает, — сухо сказал он. — Впрочем, я сделаю все, чтобы она никогда об этом не узнала.
Веки Игоря дрогнули.
— Вы хотите ее убить? — хрипло спросил он.
— Возможно. Я еще не решил.
Глаза Игоря блеснули. В душе его вспыхнул огонек благородства, который тлеет даже в самых обыкновенных душах, никогда, впрочем, не разгораясь в полную силу.
— Если вам хочется кого-то убить — убейте меня, — тихо и неуверенно предложил он. — А Женю оставьте в покое.
Ювелир тихо засмеялся.
— Бросьте. Это слова не из вашей роли. — Он посмотрел на часы и сказал: — Мне пора. Сегодня вечером я намерен положить конец этой запутанной истории. А для этого мне нужно хорошенько подготовиться.
Он оторвал кусок пластыря и заклеил Игорю рот.
3
Прошла неделя. Женя не знала, чем в свободное от домашних дел время занимается Елена Прекрасная, но к назначенному часу все было готово. Первейшие российские богачи вложили деньги в шоу, лучшие пиар-агентства помогли его «раскрутить». Вся Москва — от «Алтуфьева» и до «Пражской» — была завешана растяжками и билнбордами, приглашающими посетить шоу иллюзиониста Игоря Кона на Воробьевых горах.
В подготовке выступления самое активное участие приняла рыжая бестия Ксюша. Едва познакомившись, Елена и Ксюша тут же подружились, хотя трудно было найти более разные характеры, чем у двух этих особ.
Способность Ксюши поглощать килограммы пищи привела Елену в полнейшее восхищение.
— Никогда не видела, чтобы человек так много ел, — с восторгом заметила она однажды.
— У меня повышенный метаболизм, — объяснила Ксюша, берясь за четвертый гамбургер. — Желудок перерабатывает еду в энергию. После хорошего завтрака я могу полдня бегать по городу и ничуть не устаю. — Она откусила кусок гамбургера и добавила: — А сейчас я должна есть за двоих. У меня в животе поселился маленький гражданин. — Ксюша облизнула перепачканные майонезом губы и хихикнула: — Прикольно! Прямо как в фильме «Чужие»!
— А ваш…
— Жених? — Ксюша покачала головой. — Нет, я еще не дала ему согласие. Пусть помучается.
— А вы не боитесь, что он…
— Смоется? — Ксюша вновь мотнула рыжей головой. — Куда он от меня денется? Даже если захочет сбежать, Женька его приворожит. Она ведь у нас ведьма!
— Не говори глупостей, — нахмурилась Женя. — Я никого не собираюсь привораживать.
Ксюша усмехнулась и пожала острыми плечами:
— Ведьма не может не колдовать — это мне папик рассказывал. Если ведьма долго не колдует, у нее начинаются мигрени. И еще появляется ломота в суставах, как при ревматизме.
Женя потерла пальцами лоб. В последние дни ее и правда стали посещать головные боли, но она успешно с ними справлялась — благо под рукой всегда был аспирин или цитрамон.
— Все это чушь, — сказала Женя. — Ведьм не существует. И я никакая не ведьма.
— Ты существуешь, и ты ведьма, — твердо сказала Ксюша. — Прими это как факт, подруга.
4
В назначенный час площадь перед МГУ, ближайшие к университету скверики и смотровую площадку заполнили тысячи людей.
Игорь Эмильевич Кон с улыбкой посмотрел на публику, потом перевел взгляд на часы и что-то прикинул в уме. От размышлений его отвлек запиликавший в кармане телефон.
Игорь Эмильевич достал трубку и поднес ее к уху.
— Слушаю вас!
— Это мое шоу! — рявкнул собеседник так громко и яростно, что Кон вздрогнул.
— Э-э… Кто это говорит?
— А ты не узнал?
Игорь Эмильевич удивленно вскинул брови:
— Северинский?!
— Точно! — Из трубки раздался хриплый, сатанинский смех. — Думал, я умер? А я жив!
— Но… — Кон вынул из кармана платок и вытер потный лоб. — Но почему ты не объявился раньше?
— Значит, были причины, — мрачно проговорил Северинский. — А теперь скажи: какого черта ты украл мое шоу?!
Игорь Эмильевич взял себя в руки и сухо ответил:
— Я ведь не знал, что ты жив…
— Теперь знаешь, — оборвал его Северинский.
— Да… Но я… Послушай, Рудольф, до начала шоу еще двадцать пять минут. Давай все обсудим. Где ты сейчас?
— Прямо у тебя за спиной!
Игорь Эмильевич обернулся. Он увидел Северинского, но лишь на секунду. Тот быстро скрылся в толпе.
— Если не отменишь шоу, я тебе отомщу! — злобно просипел он в трубку. — Ты ведь знаешь, что я умею мстить!
— Пожалуй, — грустно отозвался Игорь Эмильевич. — Ты самый злобный сукин сын из всех, кого я знаю. Но шоу уже заявлено, Рудик. Люди пришли посмотреть. Механизм запущен, и я не могу его остановить.
— Мое дело предупредить. А там — решай как хочешь.
В трубке послышались короткие гудки, абонент разъединился.
Игорь Эмильевич опустил телефон и рассеянно взглянул на железный ящик.
Паштет узнал его сразу. Узнал и бросился к нему сквозь толпу.
— Куда лезешь, бугай! — рявкнул кто-то.
— Вот прет! — возмутился другой.
— Полегче, парень! — обиделся третий.
Паштет не обращал на реплики зевак никакого внимания. Он, подобно ледоходу, взрезающему ледяную гладь Северного океана, врезался в толпу и прошел сквозь нее, как горячий нож проходит сквозь кусок масла. Паштет изо всех сил старался не потерять иллюзиониста-пройдоху из вида. И когда голова того готова была утонуть в месиве голов и плеч, Паштет выбросил вперед правую руку и схватил Северинского за шиворот.
— Привет! — вежливо прогудел Кульков. — Можно вас на два слова?
И он потащил иллюзиониста сквозь толпу обратно. Фокусник что-то кричал, но его крик гас на фоне возмущенных реплик и крепких ругательств, раздающихся вслед Паштету. Наконец они выбрались из толпы на свободный участок под кустом сирени.
Северинский хотел вырваться, но Паштет его крепко держал.
— Кто вы? — проблеял фокусник. — Что вам от меня нужно?
— Я Паштет, — объяснил верзила. — Я смотрел ваше шоу в Среднесибирске.
Глаза фокусника забегали.
— Вы меня с кем-то путаете, — пролепетал он. — Я вас никогда раньше не видел. И никогда не был в Среднесибирске. Отпустите меня!
Паштет покачал головой:
— Не могу. Все это представление затевалось ради вас.
Северинский рванулся изо всех сил, но стальные пальцы Паштета его удержали.
— Отпустите, — захныкал фокусник. — Отпустите, или я позову милицию.
— Зови, — добродушно разрешил Паштет. — Моя задача — поймать тебя, а будет рядом милиция или нет — это мне до лампочки.
Северинский воровато оглянулся по сторонам и снова запричитал:
— Не понимаю, зачем я вам понадобился? Я даже вас не знаю. — Вдруг глаза его блеснули. — Слушай, парень, если ты меня отпустишь, я дам тебе денег! У меня с собой двести долларов! Отпустишь — и они будут твоими! Хочешь?