Зарубежная литература XX века: практические занятия - Коллектив авторов. Страница 35

или:

Тема смерти в творчестве Рильке всегда занимала значительное место. В парижский период у него зреет концепция «своей смерти», т.е. смерти как итога и (парадоксальным образом) одной из целей осмысленной, полноценной жизни человека. Рильке противопоставляет такой «своей смерти» небытие как простое окончание физического существования. И если роман «Записки Мальте» изображает многочисленные примеры «собственной смерти», то смерть (будь то физическая или духовная) в «Новых стихотворениях» – это пока как раз небытие: был человек – не стало человека:

или:

О том же говорит и заглавие стихотворения – «Одна из старух», которое должно, казалось бы, выделить единицу из общей массы, но этого не происходит, потому что ни в одной строфе здесь нет той единственной, обещанной заглавием старухи, а есть безликая, однородная масса старых не возрастом, а опытом проституток.

Вообще в «Новых стихотворениях» важно не только место отдельного стихотворения, строфы в едином целом, но даже место отдельных слов-заглавий. Здесь стихотворения начинаются не с первой строки, а с заголовка, который «вводит» тему и центральный образ, являясь своеобразной – очень краткой – экспозицией к стихотворению. Для Рильке много значило и типографское оформление книги. В письме к издателю «Новых стихотворений» он просил: «...нельзя ли попытаться заголовки, по крайней мере, больших по объему или более важных стихотворений разместить на отдельных пустых листах (а не над стихотворением)... Тем самым стихотворение будет лучше заявлено».

Ужасу нищеты и смерти противостоят разнообразные создания природы и человека, части мира естественных и искусственных творений. Для них Рильке создает язык сдержанного, точного описания (соборы, парки, архитектурные детали). Его стихи воспроизводят сам момент возникновения вещи, ее место в окружающем мире, как это происходит в стихотворении («Окно-роза»), в описании известных скульптур Родена («Адам», «Ева») или животных – то диких и сильных («Пантера»), то прекрасных и легких («Газель»). Сумасшедшие тоже приравниваются поэтом к миру феноменов как близкие к природе, к естественности («Сумасшедшие», «Сумасшедшие в саду»).

Другой важный и вечный мотив в «Новых стихотворениях» Рильке – старое и новое, величие древности и современное убожество и суета. Очень часто в европейской поэзии мотив противопоставления великого прошлого и убогого настоящего тесно связан с образом Древнего Рима. В цикле он представлен стихотворениями «Римские фонтаны», «Римские саркофаги», «Могилы гетер» и др.

Так, «Одна из старух» из второй части цикла имеет «двойника» в первой части – стихотворение «Могилы гетер». По форме они совершенно противоположны: «Одна из старух» представляет собой сонет, «Могилы гетер» написаны пятистопным ямбом. «Могилы гетер» – произведение объемом в 33 стиха с выделенным в центре четверостишием, разбивающим стихотворение на две неравные части: часть современности / будущего и былого / настоящего.

Переводчики Рильке выделяют в «Новых стихотворениях» произведения следующих форм: практически аморфные – лишенные четкого деления строфических форм (например, сонета), и тексты большого объема, написанные пятистопным ямбом («Сапфо – Алкею», «Могилы гетер», «Рождение Венеры», «Орфей. Эвридика. Гермес» и др.); в которых как бы возрождается традиция монументальной поэзии Гете и Гельдерлина: «Мощная экспрессия, монументальность в сочетании со скрытой динамикой, сдержанной силой, какая-то "крупная фактура" подробностей отличает большинство стихотворений этой книги» [14].

«Могилы гетер» очень четко композиционно продуманы, как и остальные «римские» стихотворения книги; оно к тому же очень интересно выстроено: действие в нем, если статичное описание можно назвать действием, – двусторонне направлено во времени, из настоящего в прошлое и обратно, из прошлого в будущее. Выбор направления зависит лишь от точки зрения, на которую захочет поставить себя читатель: заглавного ли персонажа (римских гетер) или внешнего наблюдателя, который глазами автора смотрит на захоронение гетеры.

Первая и третья строфы разделены меж собой четверостишием, вводящим значимый образ третьей строфы – образ реки. Интересно, что при анализе и ближайшем рассмотрении невозможно сказать, какая точка зрения важнее для автора – они уравнены меж собой положением и объемом. Ведь если обыкновенно важнейшей частью является заключительная (а для Рильке как мастера сонетов это очевидно), то она и меньше по объему практически вдвое; первая же строфа привлекает внимание объемом.

Образ самих гетер дан в нескольких кратких словах:

Весь остальной объем первой строфы посвящен фактурному, детальному описанию вещей, окружающих гетер после смерти, и это описание перекидывает мостик к прошлому: ведь те же вещи служили прекрасным женщинам и при жизни:

Да и останки в могилах напоминают драгоценные безделушки:

Четверостишие осуществляет переход от зримого, вещного образа захоронения, очень подробно описанного поэтом, – образа статичного, незыблемого, – к картине прошлого: через сравнение с высохшей, но некогда полноводной рекой, символом постоянного движения жизни и изменчивости всего живого: