Скиппи умирает - Мюррей Пол. Страница 122

Толстая жаба удивленно расширяет глаза. Его мать? — переспрашивает он.

А разве ты этого не знал? Лори рассказал об этом отец, он узнал это от своего приятеля, директора Сибрука. Но, похоже, это новость для жирной жабы. Она умирает, говорит Лори, как ты мог об этом не знать? Ты же утверждаешь, что был его другом?

Мальчик-жаба выглядит растерянным.

А про плавание — он рассказывал тебе про плавание?

Про плавание?

Про то, что он хотел бросить его, но не мог?

Мальчик-жаба хмурится. Лори смеется, да это просто смешно. Ого, ничего себе, друг называется, говорит она. Да ты хоть что-нибудь о нем знал, а?

Жаба не отвечает. Он совершенно сбит с толку: ведь он пришел сюда наказать ее, отомстить ей, возложить на нее вину за случившееся, но вот теперь выясняется, что, быть может, дело было не только в том видео, что, наверное, Дэниела мучили и другие вещи и что, как знать, может быть, кто-нибудь мог помочь ему справиться с этими проблемами, в том числе и он, жирдяй, его так называемый друг. Все это написано у него на лице, он снова откидывается на спинку кресла с потрясенным видом, но Лори совсем не хочется как-то утешить его, сказать ему: ладно, послушай, мы с тобой в одном положении, и как-то разделить с ним ту общую боль, которую они чувствуют, нет, вместо этого, видя, что теперь роли поменялись, она хочет разделаться с ним, раздавить его за то, что он сделал с ней, — заставил ощутить себя злой, неспособной на любовь, подлой и бездушной, да если б он хоть что-то о ней знал, он бы знал, что она очень милая, очаровательная и всеми любимая и что она целыми днями только и думает что о любви, да-да, к вашему сведению, мистер Жирный Хам, мистер Гнусное Чудовище, мистер Большая Мерзкая Жаба, которого никогда никто не захочет поцеловать, даже если этот кто-то слеп на оба глаза, ей хочется, чтобы он тоже лежал в могиле, мертвый и холодный, она бы сама с удовольствием отправила его в могилу, она бы с удовольствием причинила ему боль, она бы накинулась на него и исцарапала бы ему рожу, она бы впилась в него ногтями и царапала бы, царапала до тех пор, пока не осталось бы вовсе ничего, просто сплошной красный круг, какой остается на тарелке, когда съешь всю порцию спагетти-болоньезе, и она уже встает и делает шаг в его сторону, а потом, вдруг очнувшись, она видит, как его глаза расширяются от ужаса…

Все в порядке? — в дверях показывается мамино лицо.

Да, мама, спасибо. Лицо, которое Лори поворачивает к маме, снова ласковое и спокойное.

Может быть, твой гость хочет апельсинового сока? Или пепси? — спрашивает мама.

Нет, спасибо, миссис Уэйкхем, отвечает жаба.

Да он уже собрался уходить, добавляет Лори.

Поняв намек, толстяк поднимается с кресла. Мама Лори кивает и снова закрывает дверь. Лори и толстяк в упор смотрят друг на друга. Он дрожит, она читает в его глазах отчаяние и непонимание. До свиданья, говорит она. Он идет к двери, спускается по лестнице. Она слышит, как он открывает входную дверь и закрывает ее. Пройдя по лестничной площадке, Лори подходит к окну и откидывает занавеску, чтобы увидеть, как он уходит к воротам. Он неподвижно стоит в свете лампы под козырьком крыльца, обхватив голову, как будто испытывает жестокую боль. Быть может, это та же боль, которая поселилась у нее в животе? Он так долго стоит, не двигаясь с места, что лампа автоматически гаснет. Лори быстрым движением задергивает занавеску, падает на кровать и плачет до тех пор, пока все одеяло не делается мокрым насквозь.

Я любила его, любила, бормочет она сквозь сопли и слезы на ухо Лале, плюшевому мишке, и, говоря это, она сама понимает, что это правда, она понимает, что Карл тоже это понимал, он понял это даже раньше нее, поэтому он и сделал то, что сделал. И вдруг до нее доходит, что любовь не выбирает прямых путей, что она никак не связана с тем, прав ты или неправ, хороший ли ты человек, и она даже не обязана приносить тебе счастье; и она вдруг как бы видит, что и жизнь, и будущее, оказывается, гораздо сложнее, чем она представляла себе раньше, они немыслимо, невероятно сложны и запутанны. И в ту же секунду она чувствует, что взрослеет, как будто она завершила одну ступень в видеоигре и незаметно перешагнула на новый уровень; это усталость, которая охватывает все ее тело, усталость, которая ни с чем не сравнима, словно она проглотила тяжесть весом в тонну…

Поэтому она радуется, когда ее телефон гудит, оповещая о новом сообщении, и она может прекратить об этом думать. Взяв телефон, она обнаруживает, что в течение последнего часа ей пришло множество сообщений от разных людей — от Джанин, от Дениз, от Келли-Энн, от Шэннан, от Ричарда Данстебла (Сибрук), от Грэма Кэннинга (Сент-Мэриз) и Лео Коутса (Гонзага); она читает их одно за другим, отвечает, потом отвечает на ответы, и время пролетает, телефон гудит, сообщения окутывают ее словно кокон, защищая от мыслей о мальчике-жабе, о том, что у нее в животе, обо всем остальном.

Разумеется, эсэмэску от Шэннан она стирает, даже не читая. Лори и Джанин игнорируют Шэннан с тех пор, как Лори узнала, что Шэннан сказала Кимберли Кросс, что Джанин терпеть не может Ллойда Далтона, хотя она прекрасно знает, что парень Кимберли — лучший друг Ллойда Далтона. И вот теперь, когда Лори отправляет сообщение от Шэннан в корзину, ей в голову приходит одна мысль. Когда в жизни встречается что-то досадное, глупое или злое, или все это сразу, как, например, Шэннан, то самое лучшее — это просто сделать вид, что этого не существует. Значит, она поступит точно так же с этим тварями у нее в животе! Пока они живут там, внутри, она просто выбросит желудок из своей жизни, точно так же, как они с Джанин выбросили из своей жизни Шэннан. Она будет вести себя так, как будто его не существует, до тех пор, пока проблема не отпадет.

Она знает, что организму это не понравится. Организм требует еды, он хочет расти и становиться сильнее. Даже сейчас желудок урчит от голода, еще не зная, что попал во власть врага. Но у нее и на это есть свой ответ, собственно, ответ этот имелся уже давно — он спрятан в пузе ее любимого плюшевого мишки, это мешочек из ста таблеток, не меньше, на них можно продержаться пару недель. Она тянется к Лале, нащупывает потайное отверстие под левой передней лапой. Она начнет с одной таблетки, ну, может, с двух. Скоро она опять вернет все под контроль.

Что-то повсюду следует за Карлом.

Вначале он просто ощущает это — в классе, в “Тексако”, возле дома Лори. Оно наблюдает за ним, но само не показывается на глаза, когда Карл оглядывается — оно пропадает. Он спрашивает Барри, не заметил ли тот чего-нибудь.

— В каком смысле? — не понимает Барри.

— Ну, как будто кто-то всюду следит за нами.

— Черт! Легавые, что ли?

Но Карл говорит не о легавых. Он и сам не знает о ком. Но оттого что он этого не знает, невидимое нечто не перестает за ним следить, даже там, где следить за ним невозможно: в квартире у Дино, или в комнате Карла, или в снах, где его тоже начинает преследовать это чувство: та же пара глаз, которая наблюдает за ним, когда он бодрствует, продолжает молча наблюдать за ним в пространстве сновидений. Однако он долгое время не видит наблюдателя, это просто ощущение, поэтому он выкуривает все больше и больше суперкосяков и пытается заглушить все это ощущением пустоты.

И вот однажды вечером он разговаривает с Джанин. Они стоят в оранжерее и говорят о том, как им быть с Планом, которому конец, потому что Карл его разрушил. Он уже сам не помнит точно, почему это сделал. Это был очень хороший План, насколько объяснила ему Джанин. Мы проведем родителей Лори, так что они будут думать, что она встречается со Скиппи, а на самом деле она будет встречаться с тобой. Про тебя они ничего не будут знать. И Скиппи тоже про тебя не будет знать. Про тебя будем знать только мы трое. Лори иногда придется встречаться и со Скиппи тоже — для того чтобы наш План работал. Но это ничего не будет значить. А вы двое опять сможете быть вместе, сказала Джанин, любовь моя, и провела кончиком языка по его шее. И Карл понял. Лори иногда будет встречаться со Скиппи, но это ничего не будет значить, точно так же как он сам иногда встречается с Джанин, но это ничего не значит. Это просто уловка, чтобы одурачить ее родителей, чтобы она могла сказать им: я сегодня встречаюсь со Скиппи, а на самом деле она будет встречаться с Карлом. Он это понял, до него дошло, что это отличный План. Но потом, в последнюю минуту, когда все уже осущствилось, он понял, что не совсем понимает. Те части его ума, которые все понимали, не могли объяснить это той части, которая не понимала. И он забеспокоился: а понимает ли все это тот мальчишка, Скиппи? Потому-то он и послал тогда его тусовке видео, снятое на крыше пончиковой, чтобы все знали, что происходит, чтобы все знали, что Лори принадлежит ему. Но, понимаешь, вот это-то и не входило в План! Поэтому и получилось так, что, вместо того чтобы помириться с Лори и опять быть с ней, он, наоборот, спровоцировал разрыв, и вот теперь он стоит в оранжерее бабушки Джанин, и все совсем не так, как он ожидал. Джанин рассказывает ему, что Лори не желает его видеть, не желает с ним разговаривать. Джанин плачет. Карл разбивает цветочные горшки ее бабушки. Она просит его прекратить. Она говорит, что нужно просто переждать, что со временем Лори смягчится, и тогда она поговорит с ней. Она говорит: ты не должен во всем обвинять себя, Карл! Она карабкается по его ноге вверх, пытается поцеловать его, а он отталкивает ее, но потом она приближается к нему, и тогда он кое-что видит. Я люблю тебя, говорит она, но он не слышит ее, он внимательно всматривается в ее глаза.