Скиппи умирает - Мюррей Пол. Страница 63

— Нет. — Скиппи плюхается на край кровати.

— Черт возьми, Скип, да ты даже не умеешь просчитать на два шага вперед! — говорит Деннис. — Ну и что ты собираешься теперь делать? Глазеть на нее в этот дурацкий телескоп всю оставшуюся жизнь?

— Не знаю, — угрюмо отвечает Скиппи. — Наверное, можно после уроков встать у ворот ее школы и подождать, когда она выйдет. Или подойти к ее дому?

— Нет и еще раз нет. — Марио с ходу отметает такие варианты. — Ты должен сохранять спокойствие. Нельзя вот так подстерегать ее, как будто ты сумасшедший маньяк.

— Ну конечно. Совсем другое дело — парень, который целый день смотрит на нее в телескоп, — замечает Деннис.

— А что, если тебе добиться больших, просто огромных успехов в чем-то таком, что ей нравится? — предлагает Джефф. — Ну, например, ты знаешь, что ей нравится фрисби. И вот ты тренируешься, играешь в фрисби до тех пор, пока не становишься одним из лучших в мире игроков в фрисби, и однажды она видит тебя по телевизору, она вспоминает тебя и пишет тебе письмо, а ты уже весь такой гордый: мол, увидимся позже, телка, я теперь профессионал, на меня куча девок вешается. Но потом, однажды вечером, сидя в одиноком гостиничном номере, ты начинаешь думать о ней — и вдруг понимаешь, что все еще любишь ее, и ты пишешь ей ответ, но только пишешь его на диске фрисби, а потом бросаешь его через забор, он залетает к ней в окно класса, а потом она выходит и видит, что ты стоишь на заборе, а потом — ну, потом ты на ней женишься, и все.

Скиппи смотрит на него недоверчиво.

— Достань ее телефон, — повторяет Марио. — Тогда нам будет над чем работать.

— Лори Уэйкхем?

— Да, я разговаривал с ней на…

— Да тебе-то зачем номер Лори Уэйкхем?

— Ну, понимаешь, я разговаривал с ней на дискотеке, и мне просто хочется позвонить ей и…

— Ты с ней разговаривал?

— Да. Не знаю, помнишь ты или нет, но это же ты тогда…

— Эй, Титч! Неплохо ты потрудился над Келли-Энн Доуэни, — говорит Даррен Бойс, проходя мимо.

— Понятия не имею, о чем ты, — отвечает без всякого выражения Титч.

— Нет, кроме шуток, очень неплохо, — повторяет Даррен Бойс и, смеясь, уходит.

— Понятия не имею, о чем ты! — кричит Титч ему вдогонку, а потом хлопает дверью своего шкафа и направляется к выходу.

Скиппи семенит за ним следом. Он понимает, что находится в рискованном положении, и уже приготовился к любым унижениям.

Когда они подходят к бильярдному столу, Джейсон Крофт отрывается от игры и останавливает их:

— Все в порядке, Титч?

— Все в порядке, — отвечает Титч, как бы защищаясь.

— Что это ты делаешь с этим недотепой? — Джейсон кивает на Скиппи.

— А, да он меня с ума сводит — требует телефон одной пташки.

— Кто — Джастер? А что он будет делать с этой пташкой — возьмет с собой на детскую площадку? — Джейсон обращается к Скиппи: — Серьезно, Джастер, ты не обижайся, но можно узнать: у тебя хоть яички в мошонку опустились, а?

Титч смеется:

— Да, Джастер, ступай-ка ты играть в свою Нинтендо!

Скиппи краснеет. На детской площадке, в ночном парке, мокром от дождя, — ее ногти, процарапывающие сердечки на старом почерневшем дереве качелей…

— Ах да, Титч, у меня есть для тебя кое-что. — Джейсон Райкрофт запускает руку в свою сумку, шарит там и сует что-то Титчу в руку. — Тебе это может понадобиться.

И он с улюлюканьем убегает. Титч и Скиппи смотрят на предмет, оказавшийся у Титча в руке. Это пустышка.

— Ублюдок хренов, — говорит Титч и зашвыривает пустышку подальше.

Они некоторое время стоят на месте и смотрят вслед Джейсону Райкрофту. Скиппи начинает сомневаться: а помнит ли вообще Титч, что он здесь? Наконец он говорит:

— Ну так как…

— Черт, опять ты, Джастер! — взрывается Титч. — Ты что, всю жизнь будешь таким кретином, а?

И с этими словами он сердито уходит, унося с собой телефон Лори.

На уроке английской литературы они сочиняют хайку: Рупрехт, я пну/твой жирный зад/Так, что враз отвалятся яйца — “Ха-ха, думаю, ты не станешь спорить — ведь в хайку должно быть семнадцать слогов?” Пока Киппер Слэттери, стоя в другом конце класса, читает вслух изящные стихи о снопах пшеницы и вишневых деревьях, Скиппи все глубже погружается в уныние. Когда он сидел у себя в комнате во время каникул, все казалось так просто! Они ведь целовались — только это и было важным: ведь когда целуешь кого-то, значит, все идет хорошо! Но выходит, что если присмотреться поближе, то на пути у тебя тысячи препятствий, как будто в ноги тебе вцепилась целая армия микроскопических терьеров: они такие крошечные, что их и не увидишь, но они не дают небе ступить ни шагу…

— Проснись, Скиппи! Урок закончился! — Над его партой стоит Марио.

— обращается к нему Джефф в форме хайку, —

— Видишь — он занят, тоскует по своей девушке-мечте, — говорит Марио.

— Да? Ну, тогда нет смысла его тревожить, — говорит Джефф.

— Ну, тогда мне нет смысла тревожить его номером ее телефона, — говорит Марио.

— Конечно, я не стал бы тревожить его такой чепухой.

— Что? — вскидывает голову Скиппи.

— А что? — говорит Марио.

— Что ты там сказал про номер ее телефона?

— Какой номер? Ах, вот этот номер?

Марио размахивает полоской бумаги. Он отдергивает ее от самого носа Скиппи, но потом, как бы смилостивившись, протягивает ему листок. Скиппи смотрит на него с изумлением. ЛОРИ, написано там размашистым почерком Марио, а потом записан номер — хрустальные осколки ее самой, как будто формула ДНК.

— Но как ты…

Марио самодовольно улыбается, пожимает плечами.

— Я же итальянец, — вот и все, что он считает нужным сообщить. — Пошли, Джефф, не то опоздаем.

Теперь встает новый вопрос: что ей сказать? Большинство считают, что лучше послать эсэмэс, чем звонить; а вот в остальном мнения расходятся.

— А почему бы мне просто не написать: привет, Лори, это Дэниел, было здорово тогда с тобой поболтать, если хочешь еще встретиться, позвони мне.

— Годится, — говорит Марио, — на тот случай, если хочешь отправить ее в кому. Нужно что-то более энергичное.

— А как насчет хайку? — спрашивает Джефф.

— А может, вместо слов “если хочешь еще встретиться” написать “если хочешь заняться со мной настоящим сексом”? — предлагает Марио.

Конец школьного дня; они идут по переулку в сторону пончиковой. В сумерках мир представляется бледным и изможденным, будто вампир выпил всю кровь из его вен: тонкие розовые нити накаливания в вывеске над пончиковой, белые уличные фонари, будто безвкусные семенные коробочки хлопка, на фоне серых туч, мягкие, похожие на руки листья деревьев, из которых будто выкачали пиявками все цвета, чтобы они лучше сочетались с асфальтом.

— Ну и что ты уже написал? — справляется Джефф.

Скиппи жмет на кнопку.

— “Привет”, — говорит он.

— И это все? После четырех часов стараний?

— Это единственное слово, которое ни у кого не вызывает споров.

Джефф хмурится:

— Ну, на самом деле мне не слишком-то нравится этот “привет”.

— А что плохого в слове “привет”?

— Ну, просто… это и моя мама могла бы сказать.

— Но это же все говорят!

— А может, лучше написать “Эй!”? Тебе не кажется, что “Эй!” было бы задорнее? Или “Эгегей!”?

Тем временем Деннис и Марио немного отстали: они спорят о достоинствах и недостатках нового телефона Марио.

— Ты одного не понимаешь: этот телефон — самое последнее достижение техники, а значит — это лучший телефон, какой только можно купить.

— Да все я прекрасно понимаю, болван! Я просто спрашиваю: какой смысл иметь такой навороченный телефон, последнюю новинку, если все люди, которые тебе могут по нему звонить, живут в двух шагах от тебя?!