Том 6. Зверобой или Первая тропа войны - Купер Джеймс Фенимор. Страница 26

Отплыв на безопасное расстояние, Зверобой перестал грести и пустил лодку по течению, а сам начал оглядываться по сторонам. Пирога, которую он отпустил с самого начала, дрейфовала в четверти мили от него и гораздо ближе к берегу, чем это было желательно теперь, когда по соседству оказались индейцы. Другая пирога, та, что пристала к мысу, тоже находилась всего в нескольких ярдах от него. Мертвый индеец в сумрачном спокойствии сидел на прежнем месте; воин, показавшийся из лесу, уже исчез, и лесная чаща снова была безмолвна и пустынна. Эта глубочайшая тишина царила, впрочем, лишь несколько секунд. Неприятельские разведчики выбежали из чащи на открытую лужайку и разразились яростными воплями, увидев своего мертвого товарища. Однако, как только краснокожие приблизились к трупу и окружили его, послышались торжествующие возгласы. Зная индейские обычаи, Зверобой сразу догадался, почему у них изменилось настроение. Вой выражал сожаление о смерти воина, а ликующие крики — радость, что победитель не успел снять скальп; без этого трофея победа врага считалась неполной.

Пироги находились на таком расстоянии, что ирокезы и не пытались напасть на победителя; американский индеец, подобно пантере своих родных лесов, редко набрасывается на врага, не будучи заранее уверен в успехе. Молодому человеку не к чему было больше мешкать возле мыса. Он решил связать пироги вместе, чтобы отбуксировать их к "замку". Привязав к корме одну пирогу, Зверобой попытался нагнать другую, дрейфовавшую в это время по озеру. Всмотревшись пристальнее, охотник поразился: судно, сверх ожидания, подплыло к берегу гораздо ближе, чем если бы оно просто двигалось, подгоняемое легким ветерком. Молодой человек начал подозревать, что в этом месте существует какое-то невидимое подводное течение, и быстрее заработал веслами, желая овладеть пирогой, прежде чем та очутится в опасном соседстве с лесом.

Приблизившись, Зверобой заметил, что пирога движется явно быстрее, чем вода, и, повернувшись бортом против ветра, направляется к суше. Еще несколько мощных взмахов весла — и загадка объяснилась: по правую сторону пироги что-то шевелилось: при ближайшем рассмотрении оказалось, что это голая человеческая рука. На дне лодки лежал индеец и медленно, но верно направлял ее к берегу, загребая рукой, как веслом. Зверобой тотчас же разобрался в этой хитроумной проделке. В то время как он схватился со своим противником на мысу другой дикарь подплыл к лодке и завладел ею. Убедившись, что индеец безоружен, Зверобой, не колеблясь, нагнал удалявшуюся лодку. Лишь только плеск весла достиг слуха индейца, он вскочил на ноги и, пораженный неожиданностью, издал испуганное восклицание.

— Если ты вдоволь позабавился пирогой, краснокожий, — хладнокровно сказал Зверобой, остановив свою лодку как раз вовремя, чтобы избежать столкновения, — если ты вдоволь позабавился пирогой, то с твоей стороны самое благоразумное — снова прыгнуть в озеро. Я человек рассудительный и не жажду твоей крови, хотя немало людей увидели бы в тебе просто ордер на получение денег за скальп, а не живое существо. Убирайся в озеро сию минуту, а не то мы поссоримся!

Дикарь не знал ни слова по-английски, но угадал общий смысл речи Зверобоя по его жестам и выражению глаз. Быть может, и вид карабина, лежавшего под рукой у бледнолицего, придал прыти индейцу. Во всяком случае, он присел, как тигр, готовящийся к прыжку, испустил громкий вопль, и в ту же минуту его нагое тело исчезло в воде. Когда он вынырнул, чтобы перевести дух, то был уже на расстоянии нескольких ярдов от пироги. Беглый взгляд, брошенный им назад, показал, как сильно он боялся прибытия рокового посланца из карабина своего врага. Но тот не выказывал никаких враждебных намерений. Твердой рукой привязав пирогу к двум другим, Зверобой начал грести прочь от берега. Когда индеец вышел на сушу и встряхнулся, как спаниель , вылезший из воды, его грозный противник уже находился за пределами ружейного выстрела и плыл по направлению к "замку". По своему обыкновению. Зверобой не упустил случая поговорить с самим собой обо всем происшедшем.

— Ладно, ладно, — начал он, — нехорошо было бы убить человека без всякой нужды. Скальпы меня не прельщают, а жизнь слишком хорошая штука, чтобы белый отнимал ее так, за здорово живешь, у человеческого существа. Правда, этот дикарь — минг, и я не сомневаюсь, что он был, есть и всегда будет сущим гадом и бродягой. Но для меня это еще не повод, чтобы позабыть о моих обязанностях. Нет, нет, пусть его удирает. Если мы когда-нибудь встретимся снова с ружьями в руках, что ж, тогда посмотрим, у кого сердца тверже и глаз быстрей. Соколиный Глаз! Недурное имя для воина и звучит гораздо мужественнее и благороднее, чем Зверобой. Для начала это очень сносное прозвище, и я его вполне заслужил. Будь Чингачгук на моем месте, он, вернувшись домой, похвалился бы своим подвигом и вожди нарекли бы его "Соколиный Глаз". Но мне хвастать не пристало, и потому трудно сказать, каким образом это дело может разгласиться.

Проявив в этих словах слабость, присущую его характеру, молодой человек продолжал грести так быстро, как только это было возможно, принимая во внимание, что на буксире шли две лодки. В это время солнце уже не только встало, но поднялось над горами на востоке и залило волнами яркого света озеро, еще не получившее свое имя. Весь окрестный пейзаж ослеплял своей красотой, и посторонний наблюдатель, не привыкший к жизни в лесах, никогда не мог бы поверить, что здесь только что совершилось дикое, жестокое дело.

Когда Зверобой приблизился к жилищу старого Хаттера, он подумал или, скорее, почувствовал, что внешний вид этого дома странным образом гармонирует с окружающим ландшафтом. Хотя строитель не преследовал иных целей, кроме прочности и безопасности, грубые, массивные бревна, прикрытые корой, выступающая вперед кровля и все контуры этого сооружения выглядели бы живописно в любой местности. А окружавшая обстановка придавала всему облику здания особую оригинальность и выразительность.

Однако когда Зверобой подплыл к "замку", другое зрелище возбудило его интерес и тотчас же затмило все красоты озера и своеобразной постройки. Джудит и Хетта стояли на платформе перед дверью, с явной тревогой ожидая его прибытия. Джудит время от времени смотрела на гребца и на пироги в подзорную трубу. Быть может, никогда эта девушка не казалась такой ослепительно прекрасной, как в этот миг. Румянец, вызванный волнением и беспокойством, ярко пылал на ее щеках, тогда как мягкое выражение ее глаз, свойственное и бедной Хетти, углубилось тревожной заботой. Так показалось молодому человеку, когда пироги поравнялись с ковчегом. Здесь Зверобой тщательно привязал их, прежде чем взойти на платформу.

 ГЛАВА VIII

Девушки не проронили ни слова, когда перед ними появился Зверобой. По его лицу можно было прочесть все его опасения за судьбу отсутствующих участников экспедиции.

— Отец?! — воскликнула наконец с отчаянием Джудит.

— С ним случилась беда, не к чему скрывать это, — ответил Зверобой, по своему обыкновению, прямо и просто. — Он и Непоседа попали в руки мингов, и одному небу известно, чем это кончится. Я собрал все пироги, и это может служить для нас некоторым утешением: бродягам придется теперь строить плот или добираться сюда вплавь. После захода солнца к нам на помощь явится Чингачгук, если мне удастся посадить его в свою пирогу. Тогда, думаю я, мы оба будем защищать ковчег и замок до тех пор, пока офицеры из гарнизона не услышат о войне и не постараются вызволить нас. — Офицеры! — нетерпеливо воскликнула Джудит, и щеки ее зарумянились еще сильнее, а в глазах мелькнуло живое волнение. — Кто теперь может думать или говорить об этих бессердечных франтах! Мы собственными силами должны защищать замок. Но что же случилось с моим отцом и с бедным Гарри Непоседой?