Коммод. Шаг в бездну - Ишков Михаил Никитич. Страница 36

Приложив героические усилия, преодолевая все преграды, воспитатели сумели дать Луцию неплохое образование.

Помпеян, миновав храм Юпитера, уже в виду собственного дома, усмехнулся. Что значит, неплохое. Образцовое! Общими усилиями учителя заставили его освоить риторику, выучить наизусть все положенные по программе тексты, куда входили Гомер, Овидий, Гораций, речи знаменитых ораторов. И вот результат – Коммод кого хочешь заговорит, что хочешь объяснит, любой поступок оправдает, всякое преступление превратит в благородное деяние. Боги, боги, зачем этот поход в глубину варварских земель? Что решает это бессмысленное шевеление войсками?

* * *

Перед сном на вопрос Клеандра, доставить ли ему женщину, Коммод грустно вопросил.

— Кого? Опять Клиобелу? В такую жару? Я прикажу отсечь тебе голову, изверг.

Клеандр задумался. Потом посоветовал.

— Может быть, Сейю, или кого?нибудь из рабынь?

Император усмехнулся.

— Я похож на Песценния? Твои грязные рабыни мне уже вот где, – он чиркнул себя по горлу. – Что там слышно от Лонга и Лета?

— Тишина. По последним сведениям Бебий успешно продвигается вдоль реки Влтавы на север. Лет притаился в отрогах Судетских гор.

— Сколько можно таиться? Пора дерзать, а то варвары вывезут добычу из Дубового урочища. Где их потом искать?

— Не желает ли господин завтра отправиться на охоту?

— По такой жаре? И кто поведет меня? Матерна я видеть не хочу. – Коммод замер, подергал пальцы. – Слушай, раб, может, похитить Кокцею? Прямо сейчас. Послать людей, захватить ее спящую, разомлевшую… То?то она удивится?

Он вскочил с ложа, заговорил быстро, горячо.

— Сам поеду! Одежду, маску, оружие, коня!.. Поднимай Витразина, верных людей. Саотера не буди, расплачется… – голос императора обрел силу и звонкость

— Не выйдет, – возразил Клеандр.

— Что значит не выйдет? – машинально повторил император. – Почему не выйдет?

— Ее не найти, она прячется по ночам. Ее охраняют дружки Матерна, все храбрые и умелые бойцы. Они призовут на помощь соседей–ветеранов. Ты рискуешь головой.

— Глупости! Они не посмеют поднять руку на цезаря.

— Посмеют, господин. Здесь не Рим, где каждый сам по себе. Здесь все друг друга знают, многие легионеры из местных. Как они посмотрят на повелителя, который вламывается в их дома?

— Ты смеешь угрожать мне?!

— Смею, господин. Пока не распалился окончательно, выслушай, потом лишай головы.

Коммод сел на постель, схватился за голову, принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— Юпитер Всемогущий! Магна Матер! Великая Юнона, ты, потрясающая копьем Минерва! Изида, демоны ее раздери, вместе со всеми Митрами, Сераписами–Асклепиями и Гермесами Трисмегистами!.. Сколько можно меня учить!.. Каждая собака из подворотни считает своим долгом облаять меня. Каждый червь, едва высунув голову из?под земли, начинает советовать, грозить, предрекать.

Клеандр опустился на пол у его ног, обнял его за колени, порывисто вздохнул.

— Все так, Луций. Еще не время ни тебе жить, как хочешь, ни мне править, как я хочу.

— Ты опять за старое? – уныло спросил император.

— Да, господин. У нас нет выбора. Здесь, на границе, мы на виду. Здесь даже Матерн позволяет себе тявкать на великого цезаря, а мы терпи! Не можем даже распорядиться, чтобы верные люди заткнули ему пасть в темном углу. То и дело повторяет – мол, никто не давал права римскому гражданину измываться над римским гражданином

— Не понял? – Коммод поднял голову, грозно глянул на спальника.

— Он имеет в виду тебя, Луций, и свою подлючку–сестру. Верные люди доносят, что грозится отомстить. Теперь, когда Кокцея вернулась домой, совсем ополоумел. Оружием он владеет неплохо, метко стреляет из лука. Для него перелезть через стену – плевое дело.

— Распять негодяя, как дерзкого раба!

— Ага, распять! Озлобить армию в преддверии похода?!

— Я не собираюсь воевать ни с квадами, ни маркоманами, ни с каким?либо другим варварским племенем. Я вышибу из них мирный договор и протолкну его на военном совете.

— Да, вышибем и протолкнем, но не сразу. Если не испортим дело поспешными и непродуманными действиями. Сейчас все висит на волоске – либо мы «стариков», либо они нас. У Сальвия три прикормленных им легионов, у Пертинакса два.

— У Помпеяна? – спросил цезарь.

— Помпеян как пес предан тебе. Ты его единственная опора в жизни. Правда, он стар, но кто из нас, – он поднял глаза, преданно глянул на императора, – без греха. Он, можно сказать, вырастил тебя – отец?то все в отлучках, на войне. Помепеян никогда не выступит против тебя. Впрочем, также как и Пертинакс, и легат Вифинии Клодий Альбин, Максимин или наместник Каппадокии Марций Вар. Вряд ли кто?нибудь из них решится на мятеж, но они, господин, испытывают сомнения. Беда с Сальвием Юлианом.

— Что?нибудь конкретное? – тихо спросил Коммод.

— Нет, владыка. Но в любом случае три легиона Сальвия Юлиана – это сила. Стоит их только раззадорить, убедить, что воевать придется за правое дело, да еще наобещать золотые горы, – боюсь, вместо торжественного, с помпой, возвращения в Рим нам придется драпать в столицу. Имей в виду, что Пертинакс все?таки испытывает сомнения. Ты очень верно поступил, что ни словом не обмолвился о деталях этого договора? Зачем им знать о золоте, о янтаре? Если поход будет неудачным, он может склониться в сторону Сальвия.

— Если поход будет неудачным, Бебию и Квинту отрубят головы.

— Это само собой, но положение будет трудно исправить. Если мы к тому же начудим с Кокцеей и восстановим против себя рядовых легионеров, будет совсем худо. А вот язык Матерну действительно следует укоротить.

— Что?нибудь придумал?

— Отослать бы его под благовидным предлогом куда?нибудь подальше, – задумчиво поделился Клеандр. – Например, в Аквитанию или еще дальше, в Испанию. Только отправить не одного, а всю когорту этих храбрецов–контариоров. Кстати наместник Аквитании доносит, что в его провинции разгулялись разбойники. Пусть всадники усмирят их.

Коммод кивнул.

— Это ты верно надумал. И другим будет урок. Не болтай лишнего, мы все слышим и видим. Умные догадаются, а глупых, – тех, кто не умеет держать язык за зубами, – будем учить. Не поймут со слов, научим кровью. К тому же убедим варварских князей в том, что играем честно. Если отсылаем войска с границы, значит, с войной не спешим. Всю алу?

— Конечно, и добавь к ней вспомогательную когорту, чтобы все прошло гладко. Пусть отряд поведет Переннис. Пусть проветрится.

— Ты опять за старое?

— Тогда скажи, господин, почему Тигидий ни словом не заикнулся о желании принять участие в походе?

— Он готов выполнить любой мой приказ.

— Вот и прикажи отправляться в Аквитанию.

Коммод вскочил, начал расхаживать по комнате, подергивать пальцы. Наконец воскликнул.

— А что? Это даже интересно. Почивает в своей нищей хибарке, видит сны, рассчитывает на милости, на трибуна в преторианской гвардии, а то еще куда?нибудь выше метит – и вдруг приказ топать в деревню, в глушь, в провинцию! Го–одится!.. Немедленно вызывай Тигидия! Поговоришь с ним, а я тайком послушаю.

— Не рабское это дело, господин, отдавать приказания римскому префекту.

Император задумался.

— Хорошо, поднимай Витразина. Секретарь он или нет?

Он тут же вскочил, рысцой пробежался по комнате, радостно подергал пальцы.

— Это будет потеха из потех! – воскликнул Коммод. – Витразин спокойно дрыхнет. Вдруг топот, стук в дверь, шум, крики! Вставай, Витразин, цезарь срочно требует тебя к себе! Я сам проору что?нибудь хамское – измененным, конечно, голосом, – чтобы у сынка гладиатора сердце в пятки… Вызывай наряд, не менее десятка преторианцев, с факелами, обязательно с центурионом во главе, при полных регалиях. Пусть поют трубы. Тревога, тревога! Затем беготня, удары в дверь рукоятками мечей. Подъем!! Замечательно! Я сам распоряжусь.

Он вскочил с постели, забегал по спальне, вызвал стоявшего на часах Вирдумария.