Собачье сердце (сборник) - Булгаков Михаил Афанасьевич. Страница 24
ЗОЯ. Ну?
АБОЛЬЯНИНОВ. Бросил окурок на ковер… Я поехал к вам, еду в трамвае мимо зоологического и вижу надпись: «Демонстрируется бывшая курица». Спрашиваю у сторожа: а кто она теперь? Он отвечает: «Теперь она петух». Ничего не понимаю…
ЗОЯ. Ах, Павлик, Павлик… (Пауза.) Ну, Павлик, отвечайте решительно, согласны ли вы на (шепотом) предприятие?
АБОЛЬЯНИНОВ. Мне все равно теперь… согласен. Я не могу больше видеть бывших кур! Вон отсюда какой угодно ценой!
ЗОЯ. О, да, вы таете здесь! Я увезу вас в Париж! К Рождеству мы будем иметь миллион франков, я вам ручаюсь!
АБОЛЬЯНИНОВ. Но как же нам удастся выбраться?
ЗОЯ. Гусь поможет!
АБОЛЬЯНИНОВ. Бывший Гусь!… Он представляется мне всемогущим!… У меня жажда, Зоя. Нет ли у вас пива?
ЗОЯ. Манюшка!
Манюшка появилась.
Купи пива!
МАНЮШКА. Сейчас я принесу. (Упорхнула в столовую, оттуда в переднюю, там накинула на себя платок и вышла, забыв закрыть за собой дверь.)
АБОЛЬЯНИНОВ. А мне вдруг стало страшно… Вы не боитесь, что нас накроют?
ЗОЯ. Умно будем действовать - не накроют. Пойдем-ка, Павлик, к мифической личности, я не хочу здесь разговаривать, окно открыто. (Уходит с Абольяниновым через гостиную в дверь и закрывает ее за собой.)
Глухо послышались за этой дверью голоса Абольянинова и Зои. Где-то во дворе глупый и тонкий голос запел: «Вечер был, сверкали звезды, на дворе мороз трещал. Шел по улице…»
АМЕТИСТОВ (входит в переднюю). «…малютка… (Печально.) Посинел и весь дрожал!» (Ставит измызганный чемодан на пол, оглядывается. Аметистов в рваных штанах, в засаленном френче, в кепке, с каким-то медальоном на груди.) Фу, черт тебя возьми! Отхлопать с Курского вокзала четыре версты с чемоданом - тоже номер, я вам доложу! Сейчас пива следовало бы выпить! Эх, судьба ты моя горемычная, затащила ты меня опять в пятый этаж! Что-то ты мне тут дашь? (Заглядывает в дверь на кухню.) Эй, товарищ, кто тут есть? Зоя Денисовна дома? Гм… (Заглядывает в гостиную, слышит голоса Зои и Абольянинова, подкрадывается поближе, подслушивает.) О-го-го! Вовремя попал!
МАНЮШКА (с пивными бутылками входит в переднюю). Батюшки! Дверь-то я не закрыла!
Аметистов возвращается в переднюю.
Кто это? Вам что?
АМЕТИСТОВ. Пардон, пардон, не волнуйтесь, товарищ! Пиво? Чрезвычайно вовремя! С Курского вокзалу мечтаю о пиве!
МАНЮШКА. Да кого вам?
АМЕТИСТОВ. Зою Денисовну. А с кем имею удовольствие разговаривать?
МАНЮШКА. Я племянница Зои Денисовны.
АМЕТИСТОВ. Очень приятно, очень. Я и не подозревал, что у Зоечки такая хорошенькая племянница. Кузен Зои Денисовны. (Целует Манюшке руку.)
МАНЮШКА (оторопевши). Зоя Денисовна! Зоя Денисовна! (Вбегает в гостиную.)
Аметистов вбегает за Манюшкой в гостиную с чемоданом. На крик Манющки входят в гостиную Зоя и Абольянинов.
АМЕТИСТОВ. Дорогая кузиночка, же ву салю!
Зоя окаменела.
Познакомьте же меня, кузиночка, с гражданином…
ЗОЯ. Ты… ты… вы… Павел Федорович, это мой кузен Аметистов…
АМЕТИСТОВ. Пардон, пардон… (Абольянинову.) Путинковский, беспартийный, бывший дворянин.
АБОЛЬЯНИНОВ (поражен). Очень рад…
АМЕТИСТОВ. Кузиночка, позвольте вас попросить на два слова а парт!
ЗОЯ. Павлик, извините, мне нужно перемолвиться двумя словами с Александром Тарасовичем…
АМЕТИСТОВ. Пардон, пардон, Василием Ивановичем… Прошел ничтожный срок, и вы забыли даже мое имя и отчество, кузиночка! Мне это горько, ай-яй-яй…
АБОЛЬЯНИНОВ. Пожалуйста, пожалуйста… (Скрывается.)
ЗОЯ. Манюшка, иди налей пива Павлу Федоровичу.
Манюшка скрывается. Пауза.
Тебя же расстреляли в Баку?
АМЕТИСТОВ. Пардон, пардон, так что же из этого? Если меня расстреляли в Баку, я, значит, и в Москву не могу приехать? Меня по ошибке расстреляли, совершенно невинно…
ЗОЯ. У меня голова закружилась…
АМЕТИСТОВ. От радости?
ЗОЯ. Ничего не понимаю…
АМЕТИСТОВ. Ну, натурально, под майскую амнистию подлетел… Кстати, что это у тебя за племянница?
ЗОЯ. Какая там племянница, это моя горничная, Манюшка.
АМЕТИСТОВ. Тэк-с, понимаем, в целях сохранения жилплощади… (Зычно.) Манюшка!
Манюшка появилась растерянная.
Милая, приволоки мне пивца, умираю! Какая же ты племянница, шут тебя возьми!
Пораженная Манюшка уходит.
А я ей руку поцеловал! Позор, позор!…
ЗОЯ. Где ты собираешься остановиться? Имей в виду, что в Москве жилищный кризис.
АМЕТИСТОВ. Я знаю. Натурально, у тебя.
ЗОЯ. А если я скажу, что не могу тебя принять?
АМЕТИСТОВ. Ах вот как? Хамишь? Ну что же, хами, хами! Гонишь двоюродного брата, пешком першего с Курского вокзала? Сироту! Гони, гони! Что же, я уйду… (Берет чемодан.) И даже пива пить не стану… Только вы пожалеете об этом, дорогая кузина…
ЗОЯ. Ах, ты хочешь испугать? Ну нет, это не пройдет!
АМЕТИСТОВ. Зачем пугать? Я человек порядочный, джентльмен! (Шепотом.) И будь я не я, если я не пойду в ГПУ и не донесу о том, какую мастерскую ты организуешь в своей квартире. Я, дорогая Зоя Денисовна, все слышал! (Пошел.)
ЗОЯ. Стой! Как ты вошел без звонка?
АМЕТИСТОВ. Ла порт этэ уверт… Я даже тебя не облобызал, кузиночка…
ЗОЯ (отталкивая его). Судьба, это ты!
Манюшка входит, вносит бутылку пива и стакан.
Манюшка, ты дверь не заперла? Ах, Манюшка!… Ну ничего, иди, извинись перед Павлом Федоровичем…
Манюшка уходит.
АМЕТИСТОВ (пьет пиво). Фу, хорошо!… Первоклассное пиво в Москве! Квартирку-то ты сохранила, я вижу. Молодец, Зоя!
ЗОЯ. Судьба!… Видно, придется мне еще нести мой крест!
АМЕТИСТОВ. Ты хочешь, чтобы я обиделся и ушел?
ЗОЯ. Нет! Что ты хочешь прежде всего?
АМЕТИСТОВ. Прежде всего - брюки.
ЗОЯ. Неужели у тебя штанов нет? А чемодан?
АМЕТИСТОВ. В чемодане - шесть колод карт и «Существуют ли чудеса?». Спасибо этим чудесам, кабы не они, я бы с голоду издох! Шутка ли сказать, в товарно-пассажирском поезде от Баку до Москвы!… Понимаешь ли, захватил в Баку в культотделе на память сто брошюрок «Существуют ли чудеса?», продавал их по рублю в поезде… Существуют, Зоечка, вот я тут!… Чудное пиво! Товарищ, купите брошюрку!…
ЗОЯ. Карты крапленые?
АМЕТИСТОВ. За кого вы меня принимаете, мадам?
ЗОЯ. Брось, Аметистов! Где ты шатался семь лет?
АМЕТИСТОВ. Эх, кузина! В девятнадцатом году в Чернигове я отделом искусств заведовал…
Зоя расхохоталась.
Белые пришли… Мне, значит, красные дали денег на эвакуацию в Москву, а я, стало быть, эвакуировался к белым в Ростов, поступил к ним на службу… Красные немного погодя… Я, значит, у белых получил на эвакуацию и к красным, поступил заведующим агитационной труппой. Белые! Мне красные - на эвакуацию, я к белым в Крым. Тут я просто администратором служил в ресторанчике в Севастополе… Напоролся на одну компанию, взяли у меня триста тысяч в один вечер в железку…
ЗОЯ. У тебя? Ну, это, значит, высокие специалисты были!
АМЕТИСТОВ. Темные арапы, говорю тебе, темные!… Ну, а потом, понятно, после белых красные, и пошел я нырять при советском строе. В Ставрополе актером, в Новочеркасске музыкантом в пожарной команде, в Воронеже отделом снабжения заведовал… Наконец убедился, нет у меня никакого карьерного ходу, и решил тогда по партийной линии двинуться… Дай, думаю, я этот бюрократизм изживу, стажи эти всякие… И скончался у меня в комнате приятель мой, Чемоданов Карл Петрович, светлая личность, партийный…
ЗОЯ. В Воронеже?
АМЕТИСТОВ. Нет, это дело уже в Одессе было. Я думаю, какой ущерб для партии? Один умер, а другой на его место сейчас же становится в ряды. Порыдал над покойником, взял его партбилет - и в Баку. Думаю, место тихое, шмэндефер можно развернуть, являюсь, так и так, Чемоданов. И, стало быть, открывается дверь, и приятель Чемоданова - шасть… Табло! У него - девятка, у меня - жир… Я к окнам, окна во втором этаже…