Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник) - Алкин Юрий. Страница 5

– Мы на месте, мсье Рокруа.

Я посмотрел на часы. Путешествие продолжалось без малого четыре с половиной часа. Конечно, он просто мог ехать половину времени в одну сторону и половину – в противоположную. С одинаковым успехом меня могли привезти в Лион и на соседнюю улицу. Зевая и потягиваясь, я вышел из машины.

Мы находились на небольшой подземной стоянке. Вокруг в холодном свете ламп стояло несколько машин. Под серым потолком тянулись и сплетались разноцветные трубы. Люсьен уже извлек чемоданы из багажника и выжидающе смотрел на меня. Храня обоюдное молчание, мы прошествовали к лифту, который доставил нас на второй этаж.

Длинный коридор, в котором мы очутились, чем-то напоминал больницу и гостиницу одновременно. По обеим сторонам тянулись одинаковые серые двери с номерами. Для гостиницы не хватало красной дорожки. Для больницы недоставало специфического запаха медикаментов.

Комната номер пять, в которой закончилось наше путешествие, выглядела довольно уютно. Убранная кровать, ночная тумбочка с телефоном, кресло, стол с компьютером, телевизор, маленький холодильник, микроволновка. Тем не менее в комнате чего-то ощутимо не хватало. Люсьен поставил чемодан, зачем-то взглянул на монитор и остановился возле выхода.

– Располагайтесь, – сказал он. – Завтра утром вас разбудят по телефону и скажут, куда прийти. Вы подпишете предварительный контракт, затем вас ознакомят со всем, что вам надо знать. Если вы голодны, в холодильнике есть еда.

Я слушал его и все пытался сообразить, чего же не хватает в обстановке. В тот момент, когда он пожелал спокойной ночи и взялся за ручку двери, меня осенило.

– А почему здесь нет окна? – спросил я, удивляясь тому, что сразу не заметил столь очевидную деталь.

Он повернулся в дверях.

– Мы считаем, что отсутствие окон позволит вам быстрее вжиться в образ.

– Что за образ вы мне готовите? – поинтересовался я. – Графа Монте-Кристо?

Люсьен неприятно улыбнулся уголками рта.

– Нет. Человек, которого вы будете изображать, гораздо более примечателен. Вы узнаете все подробности завтра. Спокойной ночи, – повторил он и закрыл за собой дверь.

Я немного побродил по странной комнате, зачем-то выглянул в пустой коридор и заглянул в холодильник, где обнаружил пиццу, овощи и воду. Есть не хотелось, зато ужасно хотелось спать. Забравшись в холодную постель, я порадовался предусмотрительности дизайнеров, поместивших выключатель прямо возле кровати.

Уже засыпая в чернильной непроницаемой темноте, я попытался собраться с мыслями. Все, что со мной происходило до сих пор, было очень четко организовано и абсолютно, до злости непонятно. Кто? Зачем? Где? Были только вопросы. Голые вопросы без ответов. Ясно было лишь то, что люди, стоявшие за всем этим, не стеснялись в средствах, привыкли получать то, что им нужно, и имели какие-то неясные мне цели.

И странно – именно благодаря этой организованности мои сомнения в собственной безопасности почти рассеялись. Осталось только любопытство. Утром мне все расскажут, подумал я. Утром они все расскажут. С этой надеждой я и заснул.

Во сне меня снова куда-то везли, невесть откуда взявшийся бородатый басил:

– Мы считаем, что отсутствие окон позволит нам быстрее провести пластическую операцию.

Я внимательно слушал и соглашался. Потом меня действительно положили на операционный стол и стали резать лицо без всякого наркоза. Мне абсолютно не было больно, только хотелось щуриться от резкого света ламп, отражающихся в скальпеле.

Когда они закончили, я встал и подошел к зеркалу. Оттуда на меня смотрела угрюмая физиономия бритоголового. Голос Люсьена тихо произнес:

– Теперь вы очень примечательный человек. Виктор был прав. Спокойной вам ночи.

Раздался громкий звонок. Я ошеломленно открыл глаза и некоторое время пытался сообразить, где нахожусь. Звонок настойчиво повторился. Ну конечно, это телефон. Меня должны были разбудить по телефону.

Ну почему они не дают поспать? Жалко им, что ли, если я высплюсь? Я протянул руку к тумбочке и снял трубку. Незнакомый женский голос сказал:

– Доброе утро, мсье Рокруа.

Воспоминания о предыдущем вечере наконец соизволили вернуться, и я ответил:

– Доброе утро.

Женщина говорила негромко и спокойно:

– Сейчас 9 часов. В 9:30 вам надо быть в комнате номер 36. Это на третьем этаже. Позавтракайте и приходите. У вас есть вопросы?

– Нет, вопросов нет, – пробормотал я, безуспешно борясь с зевотой.

– Мы вас ждем через полчаса, – сказала она и повесила трубку.

Я тоже положил трубку и осмотрелся. Комнату освещал мягкий свет, напоминавший естественный. Создавая впечатление яркого солнечного дня, он лился из широкой прямоугольной лампы на потолке. Я озадаченно посмотрел вверх. Перед сном я точно выключал свет. Кроме того, вечером он выглядел совсем по-другому. Странно, странно… Похоже, отсутствие окон здесь компенсируют искусственной сменой дня и ночи.

Размышляя о таинственных порядках заведения, я позавтракал и вышел в коридор. Он был так же пуст, как накануне. Тишина и закрытые двери. И солнечный свет без солнца.

Нет, теперь это не похоже ни на больницу, ни на гостиницу. Собственно, это ни на что не похоже. Я поднялся по лестнице на третий этаж, нашел по указателям комнату номер 36 и постучал.

– Войдите, – ответил тот же женский голос.

Я вошел. Это был превосходно обставленный рабочий кабинет. За широким письменным столом восседал бородатый. В другом углу в черном кожаном кресле непринужденно расположилась эффектная брюнетка лет тридцати – тридцати пяти. Оба весело поглядывали на меня.

– Дорогой мсье Рокруа! – Бородатый сегодня был само радушие. – Мы так рады, что вы решили принять наше предложение. Присаживайтесь. – Он указал на стул возле двери. – Как вам спалось?

– Спасибо, – ответил я, садясь, – спалось неплохо. Правда, без окон как-то непривычно.

– Ничего, – улыбнулся он, – к чему, к чему, а к отсутствию окон вы привыкнете.

Только тут я заметил, что его кабинет освещался точно таким же способом, как и моя комната.

– Позвольте представить вам мадемуазель Луазо.

Брюнетка изящно склонила голову.

– Вам придется работать с ней, если вы сможете сдать экзамен. Что касается меня, то мы с вами уже встречались. Зовут меня Леон Тесье.

– Доктор Леон Тесье, – подсказала брюнетка.

Тесье небрежно махнул рукой, как бы показывая ненужность подобного обращения, и закончил:

– Я руковожу этим исследованием. Итак, вам, наверное, не терпится узнать, что все это значит.

Я кивнул. Неожиданная любезность бородатого несколько смущала.

– Как вам известно, вы находитесь в нашем комплексе. Сейчас вы подпишете предварительный контракт, после чего немедленно приступите к учебе. Через три месяца вас ожидает экзамен. Постарайтесь сдать его с первого раза. Если не получится – не беда, будете пробовать, пока не сдадите.

Как только закончите с экзаменом, подпишете настоящий контракт. Затем пройдете пластическую операцию и приступите к исполнению своих обязанностей. Контракт, кстати, находится на столике слева от вас. Будьте добры, прочтите и подпишите.

Слушая его, я украдкой осматривался. Во всем просматривался вкус и пристрастие к роскоши. Темно-коричневый глобус в углу – старина или очень хорошая подделка под старину. Монументальный стол с не менее монументальным перекидным календарем. И тут же, странным образом вписываясь в обстановку, плоский монитор компьютера. Коммутатор. Непривычной формы пульт с множеством кнопок. Инкрустированный зеленым камнем шахматный столик на витых ножках. Светло-кремовые фигуры, наводящие на мысль о настоящей слоновой кости.

И книги, книги, книги. Как на рекламных снимках адвокатов. Но в отличие от адвокатских кабинетов, где полки заставлены однообразными золочеными томами законов, в шкафах у моих новых знакомых царило пестрое разнообразие. На полках соседствовали труды из самых различных областей. Психология, история, биология, генетика, социология, медицина, какие-то религиозные фолианты, энциклопедии… Только некоторые названия по-французски. Я не мог рассмотреть корешки на противоположной стене, но успел заметить, что на полке возле меня стояло много немецких и английских книг. Тот же старик Фрейд был представлен в оригинале. Некоторые книги казались очень старыми, и у меня создалось впечатление, что у них были латинские названия.