Академия. Вторая трилогия - Бир Грег. Страница 14

Гэри вздернул бровь.

— Мой отец поговаривал: «Тот, кто всегда справедлив, — безжалостный человек. А тот, кто всегда благоразумен, — ужасно скучный человек».

Слушатели испустили дружный многоголосый вздох, и Гэри понял, что сумел сравнять счет в странном словесном поединке. Во взгляде Ламерка он прочел тому подтверждение.

— Ну, мы в Верховном Совете стараемся делать все возможное, все, что от нас зависит… Несомненно, нам не помешает помощь со стороны ученейших людей Империи. Наверное, мне нужно будет как-нибудь прочитать одну из ваших книг, господин академик, — Ламерк приподнял брови и глянул на слушателей. — Если, конечно, я смогу в ней что-то понять.

Гэри пожал плечами:

— Я перешлю вам свою монографию по запредельным вычислениям в геометрии.

— Впечатляющее название, — заметил Ламерк, обращаясь в основном к тем, кто собрался послушать.

— Знаете, книги — они как люди. Очень немногие по-настоящему чего-то стоят, а остальные просто теряются в бесконечном множестве.

— И к какой же половине вы предпочли бы отнести себя? — Ламерк расставил очередную ловушку.

— К тем, что теряются в бесконечном множестве. Тогда, по крайней мере, мне не пришлось бы присутствовать на стольких приемах.

К немалому удивлению Гэри, эта реплика вызвала бурю веселья у слушателей.

Ламерк сказал:

— О, я не сомневаюсь, что Император не допустит, чтобы вы переутомились от излишнего общения с публикой. Но вас непременно станут приглашать во множество разных мест. И вам придется отточить свой язычок, господин академик.

— На этот счет у моего батюшки тоже была подходящая присказка. «Остроумие — все равно что бритва. И скорее всех порежется при бритье тот, кто допускает, чтобы его бритва затупилась».

А еще его отец говорил, что, если мастер-брадобрей теряет самообладание, к нему перестают ходить бриться. Гэри вспомнил об этом только сейчас — но было слишком поздно. Он вдруг сообразил, что Бетан Ламерк славится своими меткими шутками на выступлениях в Верховном Совете. Это был его профессиональный почерк, его марка. И вот здесь, сейчас, Ламерк проиграл в игре, в которой считался большим мастером.

Щеки Бетана Ламерка задрожали, побелевшие губы сжались в тонкую линию. Все черты его лица непроизвольно передернулись, выражая откровенную неприязнь. Ламерк помолчал и вдруг нарочито громко и грубо расхохотался.

Толпа любопытных слушателей замерла в молчании. Что-то произошло.

— Господа, академику Селдону нужно встретиться еще со многими другими людьми, — вмешалась девушка, сопровождавшая Селдона на приеме. В гробовой тишине ее голос прозвучал неестественно громко.

Гэри, пожимая руки и говоря ничего не значащие любезности, позволил увести себя куда подальше.

Глава 5

Чтобы успокоиться, Гэри выкурил еще немного стимулятора. Так уж получилось, что нервное возбуждение охватило его уже после того, как закончилась словесная дуэль. Когда Гэри и его сопровождающие уходили, Ламерк стоял и смотрел им вслед, и во взоре его кипели злоба и ярость.

— Я присмотрю за ним, — сказала Дорс. — А ты пожинай лавры славы.

Гэри старался изо всех сил. Ему редко приходилось встречаться сразу с таким большим количеством людей, и Гэри ради собственного удобства держался так, как привык, изображая из себя вежливого наблюдателя. Нельзя сказать, что светские разговоры требовали слишком больших умственных усилий. Здесь от него не требовалось почти ничего, кроме теплой, дружеской улыбки.

В этом приеме отражалось все внутреннее устройство тренторианского общества. И Гэри Селдон даже улавливал время от времени проявление некоторых социальных законов в действии.

Один из прежних Императоров, дед Клеона, возродил к жизни многие древние имперские традиции. Согласно одной из них, на любом значительном Императорском приеме должны были присутствовать представители всех пяти социальных классов Трентора. Клеон всегда тщательно соблюдал ее — как будто это могло повысить его популярность. Гэри предпочитал держать свои сомнения при себе.

Совершенно очевидно, что на вершине классовой пирамиды находилось дворянство — потомственная аристократия. Выше всех, само собой, стоял Клеон, Император. За ним по мере убывания значимости шли герцоги Секторов, принцы Ветвей Спирали, патриции, и так далее, вплоть до мелкопоместных баронов, про которых Гэри знал еще на Геликоне.

Работая в поле, юный Гэри Селдон видел иногда, как проносились над ним роскошные летучие экипажи местных аристократов. У каждого из них был в наследственном владении участок земли — как правило, не очень обширный, такой, чтобы можно было пересечь из конца в конец за день полета на легком флаере. Для того, кто родился дворянином, вся жизнь сводилась к извечной Большой Игре — безжалостной борьбе за то, чтобы урвать кусок состояния богатого благородного соседа, за то, чтобы повысить свое положение в обществе за счет политических союзов и устроить как можно выгоднее брачные контракты своих многочисленных потомков.

Гэри насмешливо фыркнул, для приличия притворившись, что подавился дымом стима. Он изучал сообщения антропологов с тысяч Падших Миров — с планет, по тем или иным причинам на длительный срок оказавшихся в изоляции. Имперская цивилизация в этих мирах уступила место более примитивным, грубым формам общественной организации. И Гэри знал, что пирамидальное устройство общества — самая естественная и распространенная модель. Даже когда планета деградировала настолько, что возвращалась к простейшим техникам земледелия и ручной обработке металлов, в общественном устройстве все равно четко прослеживалась та же пирамида. Люди не могли обойтись без деления на слуг и господ.

Нескончаемое соперничество аристократических семейств стало первой и простейшей из психоисторических моделей, которые построил Гэри Селдон. В основу этой первой модели легли базовая теория соперничества и генеалогический отбор. А потом, в порыве вдохновения, Гэри поместил эти составляющие в уравнение, которое описывает закономерности сползания песчинок вниз по склону дюны. И оказалось, что уравнение очень точно объясняет внезапные общественные сдвиги — соскальзывание по социальной пирамиде.

С возвышением и упадком знатных родов происходит в точности то же самое, что и с песчинками на склоне дюны. Долгий, плавный подъем — и внезапный резкий спад.

Гэри оглядел собравшихся, взглядом выхватывая из толпы тех, кто принадлежал ко второму классу, меритократии — своего рода аристократии духа, практически равной по значению первой: люди, добившиеся высокого положения в обществе своими собственными заслугами.

Как глава Отделения важнейшего Имперского Университета, Гэри Селдон и сам принадлежал к меритократам, он был чем-то вроде лорда в иерархии, положение в которой определялось не правом рождения, а личными достижениями. У «аристократов по заслугам» были совершенно иные цели и устремления, чем у потомственного дворянства. Здесь мало кого волновала проблема генеалогии, настолько каждый был занят работой в своей области знания. Потомственные аристократы стремились занять как можно более высокое положение в служебной пирамиде имперского правительства, а аристократы духа считали более важным обладание реальной властью.

«Ах, если бы только Клеон прочил меня на какую-нибудь должность помельче», — думал Гэри. Например, на должность заместителя министра или какого-нибудь советника. Со временем Гэри сумел бы с ней управиться, а если бы и запорол работу, то все, что ему грозило бы в таком случае, — это отставка. Так или иначе, через пару лет он оказался бы в привычном и уютном университетском окружении. Советников министров не казнят. По крайней мере, не за несоответствие должности.

А еще советникам министров не давит на душу непосильное бремя власти — ответственность за жизни миллиардов людей.

Дорс заметила, что Гэри снова погрузился в раздумья и отрешился от окружающей действительности. Она действовала мягко, но настойчиво, и Гэри пришлось перепробовать кучу аппетитных лакомств и побеседовать со множеством людей.