Академия. Вторая трилогия - Бир Грег. Страница 2

Глава 1

Гэри Селдон размышлял о том, что у него достаточно врагов, чтобы придумать ему кличку, но слишком мало друзей, которые могли бы использовать ее при обращении.

В бурлящей толпе ощущалась враждебность. Прогулка от дома до места службы по широким площадям Университета оказалась не слишком приятной.

— Ох, не любят они меня! — сказал Гэри своей спутнице.

Дорс Венабили легко поспевала за ним, подлаживаясь к его широкому шагу. Она тоже вглядывалась в лица людей, толпившихся на улицах.

— Я не чувствую никакой опасности, — заметила она.

— Только не забивай, пожалуйста, свою прелестную головку мыслями о наемных убийцах… по крайней мере, прямо сейчас, хорошо?

— Что-то ты сегодня больно веселый.

— Терпеть не могу эти охранные экраны! Да и кто их любит? Имперские гвардейцы окружали Гэри и Дорс со всех сторон, выстроившись в боевой порядок, который их капитан называл «периметром безопасности». У некоторых были при себе генераторы защитного поля, способного отразить удар даже самого мощного оружия. Да и прочие гвардейцы выглядели не менее грозно, даже безо всяких генераторов.

Яркие красно-синие мундиры гвардейцев были хорошо заметны в толпе и позволяли легко проследить за перемещением «периметра безопасности», окружающего Гэри Селдона, который медленно шел через главную площадь университетского городка. В тех местах, где народ толпился слишком плотно, могучие гвардейцы просто расталкивали толпу. Это заставляло Гэри Селдона чувствовать себя ужасно неуютно. Гвардейцы не отличались особой вежливостью и так-том, а Стрилинг — это, в конце концов, тихий и спокойный уголок, где люди занимаются наукой. По крайней мере, он должен был быть таким.

Дорс, стараясь хоть немного подбодрить Гэри, дружески похлопала его по руке.

— Ты же понимаешь, премьер-министр не может просто так пойти куда-нибудь прогуляться, без…

— Но я не премьер-министр!

— Император назначил тебя премьер-министром, и для людей этого вполне достаточно.

— Но Верховный Совет еще не заседал. И пока на нем не утвердят…

— Твои друзья, конечно же, рассчитывают на лучшее, — спокойно заметила Дорс.

— Это они-то мои друзья? — Гэри с подозрением оглядел окружавшую их толпу.

— Видишь, они улыбаются.

Люди и вправду улыбались, глядя на него. Кто-то крикнул:

— Да здравствует министр-профессор! Многие засмеялись и весело подхватили крик.

— Это что, у меня теперь такое прозвище? — спросил Гэри.

— Да, и, по-моему, не такое уж оно и плохое.

— А почему они тут так толпятся?

— Людей притягивает власть.

— Пока что я всего лишь профессор! Дорс лукаво усмехнулась.

— Было такое изречение у древних: «В такие времена в людских душах возгорается пламя», — сказала она.

— У тебя, наверное, на любой случай припасено какое-нибудь изречение древних.

— И что тут удивительного? Я же историк по профессии. Из толпы снова раздался крик:

— Эге-гей, министр-математик! Гэри сказал:

— Ну вот, еще кличка. И, — по-моему, ничуть не лучше прежней.

— А ты привыкай. Тебя и похуже могут назвать.

Они как раз проходили мимо огромного фонтана на площади. Глядя на величественные арки водяных струй, вздымающиеся ввысь, Гэри ненадолго почувствовал облегчение. За серебристыми потоками воды не было видно толпящихся на площади людей, и Гэри на мгновение представил, что снова вернулся к прежней, простой и понятной жизни, к тем временам, когда он был счастлив. В те счастливые дни его занимала только наука — психоистория, да еще внутренние университетские проблемы. И этот уютный маленький мирок исчез из жизни Гэри Селдона, может быть, навсегда, в ту минуту, когда Клеон решил сделать его фигурой в имперской политике.

Фонтан был великолепен, хотя и напоминал Гэри о безбрежных просторах, сокрытых за такими вот простыми вещами. Упругие струи воды стремительно взлетали ввысь и свободно ниспадали в чашу фонтана, их легкий полет длился всего несколько мгновений. А воды Трентора медленно и неторопливо катили вниз по мрачным темным каналам, проложенным во чреве города древними инженерами. Запутанный лабиринт артерий со свежей, чистой водой и вен сточной канализации сдвоенными линиями соединял множество сосудов и резервуаров, сотворенных в глубокой древности. Эти животворящие струи омывали всю планету, протекали сквозь бесчисленные триллионы человеческих глоток и почек, они смывали людские грехи, окропляли брызгами свадьбы и рождения, уносили с собой кровь убитых и последние выделения несчастных, бьющихся в предсмертной агонии. Эти воды вечно текли в полуночном мраке оков — стен подземных каналов, не ведая чистой радости вольного неба над собою, им никогда не суждено было освободиться из цепкой хватки человеческих рук.

Воды Трентора были вечными пленниками. Гэри Селдон тоже.

Гэри и Дорс, в сопровождении охранников-гвардейцев, добрались до Отделения Математики и поднялись наверх. Дорс взошла на площадку подъемника вслед за Гэри, легкий ветерок разметал ее роскошные волосы — надо сказать, картина получилась весьма достойная внимания. Бдительные имперские гвардейцы тоже поднялись на площадку, но держались немного поодаль, настороженно озирая окрестности.

Как и каждый день за последнюю неделю, Гэри снова попробовал договориться с капитаном гвардейцев:

— Послушайте, ведь вовсе не обязательно держать здесь целую дюжину солдат…

— Убедительно вас прошу, уважаемый господин академик, предоставьте решать это мне.

Гэри Селдон досадливо поморщился — договориться с капитаном снова не получилось. Он приметил, что один из молодых гвардейцев не сводит глаз с Дорс, рабочий костюм которой скорее подчеркивал, чем скрывал ее прелестную фигуру. Непонятно почему — словно что-то дернуло его за язык, — Гэри резко заметил:

— Тогда позаботьтесь, пожалуйста, чтобы ваши люди смотрели только туда, куда им положено!

Капитан удивленно поднял брови. Но, проследив за взглядом Селдона, он тотчас же подошел к излишне любопытному гвардейцу и строго его отчитал. Гэри почувствовал мимолетную вспышку удовлетворения. Проходя к двери его кабинета, Дорс сказала:

— Я постараюсь одеваться поскромнее.

— Нет-нет, не надо. Это все глупости. Я не должен позволять таким пустякам отвлекать меня от дела.

На губах Дорс расцвела обворожительная улыбка:

— Честно говоря, мне это даже нравится.

— Нравится? Тебе нравится, когда я веду себя так по-дурацки? — удивился Гэри.

— Нравится, когда ты меня защищаешь.

Много лет назад Ито Димерцел поручил Дорс приглядывать за Гэри Селдоном, охранять его от опасностей. Гэри знал, что она свыклась с ролью защитницы, и даже не думал, что это положение пробуждает в душе Дорс глубинные противоречия: ведь она все-таки женщина. Дорс была совершенно самостоятельной и уверенной в себе, но некоторые особенности ее положения плохо сочетались с ролью персонального телохранителя — например, то, что Гэри Селдону она была еще и женой.

— Надо бы мне защищать тебя чаще, — с теплотой в голосе сказал он.

И все-таки душу Селдона точил червячок вины перед бедолагами-гвардейцами. Нет, конечно же, это не ему пришло в голову приставить их к самому себе для охраны — таково было повеление Клеона. И гвардейцы, несомненно, с гораздо большей радостью доблестно сражались бы где-нибудь в другом месте, спасая Империю и пожиная заслуженные лавры.

Они прошли через просторный, с высоким куполообразным потолком вестибюль Отделения Математики. Гэри дружелюбно кивал служащим. Дорс сразу направилась в свой собственный кабинет, а Селдон быстренько натянул рабочий костюм — так животное спешит укрыться в родной норе. Переодевшись, Гэри упал в кресло на воздушной подушке и расслабился, не обращая внимания на срочное голографическое послание, которое висело в метре от него.

Сигнал предохранителя убрал голограмму, когда в кабинет по соединительному электростатическому порталу вошел Юго Амариль. Этот массивный суперсовременный портал тоже появился здесь благодаря заботам Имперской службы безопасности, по приказу Клеона. Сотрудники спецслужбы растыкали повсюду, где только могли, эти генераторы, мерцающее поле которых отключало или выводило из строя любые разновидности оружия. В воздухе постоянно ощущался резкий, назойливый запах озона — еще одно досадное напоминание о реальности, одно из неизбежных неудобств жизни политика. На широком лице Юго сияла радостная улыбка.