Следствие по-русски 2 - Леонтьев Дмитрий Борисович. Страница 35

— Не играй со мной, Семен, — посоветовал я. — Я за этого священника любому «авторитету» глотку перегрызу. Где он?!

— Не знаю я никакого священника, — пролепетал он, переводя взгляд с меня на подходящего к машине Гаранина. — Я и в церковь-то не хожу.

— Где Разумовский?! — заорал я, чувствуя, как вновь заворочалось в душе нехорошее предчувствие. — Если вы с ним хоть что-то сделали! Если хоть один волос упал с его головы!.. Если…

— Успокойся, Коля, — похлопал меня по плечу Гаранин. — Теперь он у нас, и уже через пару-тройку часов мы будем знать все подробности. Так ведь, Усачев?

— Да не знаю я никакого священника! — взвился тот. — Я вообще в толк не возьму, о чем вы говорите!

— Вспомнит, — убежденно сказал Гаранин. — Перебирайся на заднее сиденье, Николай. Через двадцать минут будем в отделе и начнем вспоминать.

Я уступил ему место за рулем и перебрался на заднее сиденье,

Чувствуя, как растет где-то внутри меня чувство тревоги. В молчании мы добрались до отдела, где уже ожидал нас взволнованный Агафонов.

— Привезли! — обрадовался он, рассматривая сникшего Усачева. — Ребята из Центрального уже выехали. Они как только услышали, что в деле какой-то просвет появился, так даже заикаться от волнения стали. Там, оказывается, такое дело! На такую сумму! С такой неподражаемой наглостью!

— У тебя назревают крупные неприятности, — сообщил Гаранин Усачеву. — Насколько я понимаю, сейчас сюда примчатся полные энтузиазма ребята, которых начальство заряжает энергией на каждом утреннем совещании по поводу твоего дела, и эта энергия ничего хорошего тебе не обещает. Я тебе искренне советую успеть рассказать все до их прибытия. Право слово, нет нужды осложнять и без того тяжелый день. Где священник?

— Ну не знаю я никакого священника! — заорал Усачев, вскакивая со стула. — Вы хоть объясните, чего вы от меня хотите? Что я должен рассказать? Я в прокуратуру пойду! К вашему генералу пойду! К этому, как его…

— Ты можешь идти хоть к Папе Римскому, — заверил Гаранин. — Но перед этим ты расскажешь нам, что случилось со священником.

— С каким священником?!

С Разумовским! — вновь не выдержал я. — С иереем! С отцом Владимиром! С тем, который пропал в ту ночь, когда ты привез в деревню…

— Подожди, — остановил меня Гаранин и, поднявшись из-за стола, поманил за собой в коридор. — Можно тебя на минутку…

Из последних сил стараясь держать себя в руках, я последовал за ним.

— Коля, — сказал Гаранин, — у тебя были довольно трудные сутки. Насколько я вижу, ты давно не спал и постоянно находишься в напряжении. Я понимаю, что это твой близкий друг, но пойми и ты меня: будет лучше, если его «расколом» займемся мы. Поверь, мы это сделаем весьма старательно. Просто дело в том, что его раскол выгоднее проводить людям спокойным, отдохнувшим, хладнокровным и незаинтересованным… Ну, относительно незаинтересованным. Как профессионал, ты должен понять, что твоя нервозность на пользу дела не пойдет. Позволь мы возьмемся за него сами, хорошо?

— Но я…

— Тебе лучше отдохнуть, — твердо сказал Гаранин. — И не спорь. Мы не знаем, как повернется все через два часа. Может быть, это займет еще… некоторое время. Послушайся моего совета и воспользуйся предоставившейся возможностью для того, чтобы отдохнуть несколько часов и набраться сил для дальнейшей работы… Подожди, не возражай. Усачев уже никуда не денется. Ты доверяешь нам как профессионалам?.. Вот и хорошо. А если ты не отдохнешь, то сможешь ли работать со стопроцентной отдачей? Во всю свою силу? Нет, в то, что ты будешь держаться до последнего, в это я верю, но будет ли так лучше, с пользой для дела?

— Скажи лучше, что я вам мешаю, — проворчал я.

— Мешаешь, — легко согласился Гаранин. — Я хочу взяться за него всерьез и работать с полной уверенностью в том, что он отдаст нам все, что знает. Все, до конца. А эмоции в этом деле — Я не лучшие помощники. Дай нам и себе три часа, хорошо?

— Я не уйду.

— Я выделю тебе роскошный диван в своем кабинете, и как только Усачев поплывет…

— Саша, ты знаешь, сколько опаснейших и серьезнейших дел мы провели вместе с Разумовским? — горько спросил я. — Ты знаешь, сколько пудов соли нам довелось съесть? Во скольких переделках мы побывали, прикрывая друг друга? Сколько драк выдержали спина к спине? Ты знаешь, какой это друг?!

— А ты знаешь, на какое время ты оттянешь «раскол» своими эмоциональными репликами? А молча наблюдать ты ведь не сможешь… Так что послушайся доброго совета и предоставь работу с Усачевым нам. Пойдем, — он прихватил меня за локоть и, невзирая на слабые протесты, повел к дверям одного из кабинетов.

Отомкнул ключом замок и указал мне на обтянутый дерматином диван:

Вся эта роскошь — для тебя. Я запру двери снаружи, и часа три тебя никто не будет тревожить.

Но как только что-нибудь прояснится…

Я тебя тут же разбужу, — заверил Гаранин. — Одеяло и подушку найдешь в стенном шкафу.

Дверь за ним закрылась, замок защелкнулся, и мне осталось только тяжело вздохнуть. Я достал из шкафа белье и осторожно прилег на поскрипывающий от старости диван. На противоположной стене висела огромная карта России с еще не отгрызенными от нее горбачевской «перестройкой» республиками и полузатертыми буквами: РСФСР.

— Хуже коммуниста во власти может быть только коммунист в демократии, — проворчал я, поворачиваясь к карте спиной. — А уж если это коммунист-реформатор… Интересно, кто будет следующим? Коммунист-диктатор или коммунист-анархист? Где бы найти Моисея, который бы вывел всех их в пустыню лет на сто? Этого хватило бы, чтоб державу отстроить. Но я не стал бы возражать и против кандидатуры Сусанина…

Усталость и напряжение последних суток все же дали о себе знать… Мои веки сомкнулись, и мгла забвения приняла меня в свои объятия. Мне показалось, что я только задремал, а кто-то уже тряс меня за плечо.

— Что случилось? — спросил я склонившегося надо мной Гагарина. — Что, уже?

— Ничего себе «уже», — усмехнулся он. — Три с лишним часа работали, пока ты тут дрых. Едва добудился, ты так руками размачивал, что чуть нос мне не своротил.

— Это я веревку намыливал, — припомнил я сон. — Мне приснилось, что к власти пришел коммунист-монархист и реформы — еще триста лет. Я уже вешаться собрался, и тут ты мне помешал. Теперь придется мучиться… Это все твоя карта со стены, и без того в политике по уши, так еще и ночью эти ужасы мучить будут. Сними ее. А еще лучше, замени на карту Брунея и засыпай с мыслями о гареме… Хорошие новости есть?

— Есть, но… Усачеву ничего не известно о судьбе священника. Это точно.

— Не может быть, — уверенно заявил я. — Если Разумовский и поехал в город, то это было как-то связано с грузовиком Усачева. Просто ничего другого у нас не происходило…

— Не знает он ничего, — настойчиво повторил оперативник. — Мы все это дело уже на составные части разобрали, каждую деталь в отдельности изучили и обратно в единое целое собрали. Все сходится… Тут вот какая история. Усачев год назад устроился ночным сторожем на завод, собирающий компьютеры. А около месяца назад познакомился с двумя парнями, предложившими ему поживиться за счет его работодателей. Усачев узнал, что в ближайшее время на завод должна прибыть крупная партия микросхем. Они подготовили уникальный по дерзости план нападения на грузовик прямо возле проходной завода. Охрана немного потеряла бдительность, не подозревая, что на них могут напасть в двух шагах от места назначения, а именно на это и делали ставку преступники. Машине требовалось заехать в подворотню и на несколько секунд остановиться перед воротами проходной, дожидаясь, пока охрана пропустит их на территорию завода. Но вахтера к тому времени уже связали, и вместо него грузовик встретили преступники. Охрану и водителя тоже связали, а грузовик перегнали за пару кварталов и перегрузили товар в заранее подготовленный фургон. После чего благополучно скрылись. Операция могла пройти идеально, но все погубила жадность Усачева. Дело в том, что самой дорогостоящей частью груза была партия микросхем: центральные процессоры, математические сопроцессоры и прочая дребедень. Но дребедень компактная, невероятно дорогая и в большинстве своем не имеющая серийных номеров. Настоящий клад для тех, у кого есть покупатель. А покупатель у новых знакомых Усачева был. Вся партия микросхем умещалась в трех коробках, но ее стоимость превышала стоимость всего остального груза. И после долгих споров они решили уничтожить ту часть товара, которая представляла для них опасность при сбыте. Идея, кстати, очень недурная, потому что кроме милиции в поисках такого огромного количества микропроцессоров были задействованы и частные детективы, и «крыша», кровно заинтересованная в возвращении груза. А «крыша», надо заметить, v них не самая немощная. Весь этот наглый план увенчался успехом только потому, что никто не допускал даже мысли о подобной наглости» бандитов-одиночек. По той же причине не давали результатов и поиски похищенного. Все искали мистическую группировку, долго планирующую и разрабатывающую эту операцию, и даже в самых бредовых мыслях не допускали возможность подобного успеха дилетантов. Нет, те двое, что действовали заодно с Усачевым, не были дилетантами в грабежах и кражах, но по сравнению с теми, кто занимается операциями подобного масштаба… Тех денег, что они могли выручить с продажи микропроцессоров, хватит на долгие и безбедные годы, но тут взыграла жадность Усачева. Он просто не мог понять — как можно пожертвовать деньгами ради чего-то, даже ради собственной безопасности. И если б его друзья-подельники уничтожили эту часть товара собственноручно, может быть, эта история навсегда осталась бы в анналах криминалистики как пример наглой, расчетливой и удачной операции. Но они поручили вывоз «мусора» самому никчемному члену их группы. Поездка за город, где детали должны были быть похоронены на дне какого-нибудь озера или оврага. Требовала времени, а они были заняты переговорами с покупателями. Усачеву же стало жалко такого богатства, и, несмотря ни наставления своих спутников, он отвез комплектующие в деревню и спрягал у себя в сарае до лучших времен, надеясь впоследствии найти возможность для их реализации. И машину, кстати они и нашли по объявлению в газете, и водитель не был поставлен и известность о происхождении груза. Скорее всего, он догадывался что дело нечисто, но деньги надежно заткнули ему рот. Вернувший, в город, Усачев доложил подельникам, что утопил груз в озере И теперь невероятно напуган тем, что дружки узнают о его «проколе»