И не надо слез! - Ларсен Тина. Страница 12

Молодая женщина покраснела от стыда за саму себя. Как она могла усомниться в честности трех самых близких людей.

Но почему слово «отравление» ассоциируется у нее со словом «яд»? Отравиться можно чем угодно, например некачественной пищей. Но она ела то же самое, что и остальные. И с напитками она очень осторожна, пьет, в основном, сладкий кофе с молоком. Может быть, молоко скисло? Но откуда тогда рези в желудке? Наверное, это недомогание вызвано нервным срывом, тем более что факт отравления не установлен, это всего лишь предположение. Сьюзен закрыла глаза и задремала, решив, что до полного выздоровления будет питаться только сухарями.

Тем временем в пятницу во второй половине дня случилось новое происшествие. Сьюзен сидела с матерью в гостиной, когда в комнату ворвалась Анжела и с размаху бросила свою школьную сумку в угол. Ее длинные волосы растрепались и спутались, на ангельском личике виднелись грязные дорожки от слез, а на пальто не было ни одной пуговицы, и выглядело оно как после драки на мокрой лужайке. Хрупкие плечики девочки вздрагивали от неудержимых рыданий.

– Господи, что с тобой стряслось? – удивленно воскликнула Сьюзен, вскочив и обняв девочку.

Анжела продолжала рыдать в голос, захлебываясь горькими слезами.

– Успокойся, детка! – строго приказала Августа. – Расскажи, что случилось? Ты что, попала под копыта буйвола?

– Я никогда больше не пойду в школу! Никогда!

Это был плохой признак. Девочка всегда ходила в школу с удовольствием.

– Почему, дорогая? – заботливо поинтересовалась Сьюзен.

– Из-за мистера Сондерса.

Джеймс Сондерс преподавал математику и физику, и все ученики любили его.

– Он поставил тебе двойку?

Анжела громко высморкалась в носовой платок и сказала прерывающимся голосом:

– Он пытался меня изнасиловать.

– Что? – воскликнули обе женщины разом.

– Повтори еще раз, – попросила Сьюзен, когда к ней вернулся дар речи.

– Он пытался меня изнасиловать.

Молодая женщина не верила своим ушам. Она хорошо знала Джеймса, и он никак не подходил на роль педофила. Августа посмотрела на дочь и проговорила:

– Чепуха! Ребенок просто не понимает, что означает слово «изнасиловать».

– А вот и знаю! – возмутилась Анжела. – Он хотел сделать со мной кое-что неприличное!

– Дорогая, это очень серьезное обвинение, – сказала Сьюзен. – Нельзя, чтобы оно разрушило жизнь невиновного человека. Мистера Сондерса надолго посадят за решетку, и он никогда больше не сможет преподавать в школе.

– Я говорю правду! – ответила Анжела и снова заплакала.

– Расскажи-ка нам все по порядку, – предложила Августа.

– Я шла через парк домой, – начала Анжела.

– Одна? – спросила Августа.

– Да, я хожу одна с тех пор, как другие дети начала говорить гадости про маму и бабушку. Они не хотели иметь со мной ничего общего и обходили меня стороной, как прокаженную. А сейчас они мне не нужны!

Это была правда. Анжела уже не общалась с одноклассниками, как раньше. Она шла своим путем, став одиночкой.

– Дальше! – приказала Августа.

– Мистер Сондерс догнал меня и сказал мне: «Давай посидим на скамеечке, Энджи! Я хочу кое-что тебе рассказать». Я села рядом с ним. Он огляделся вокруг, а потом положил руку мне на колено. «Ты очень красивая, Энджи, – сказал он мне. – Знаешь, что мне сейчас хочется сделать с тобой?» «Что, мистер Сондерс?» – спросила я. Он снова огляделся вокруг и, так как никого не было, обнял меня, прижал к себе и поцеловал.

– Куда? – строго спросила Сьюзен.

– В рот. Это было ужасно противно. Я пыталась вырваться, но он очень крепко меня держал. «Не будь такой недотрогой, детка», – сказал он как-то хрипло. Потом он одной рукой взял меня за шею, а другой рванул полу моего пальто. Пуговицы сразу отлетели. Я стукнула его кулаком и уперлась коленями в его живот. Но это не помогло. Я закричала, но мне никто не помог. Мистер Сондерс зажал мне рот. «Если ты будешь вести себя тихо, я дам тебе доллар», – сказал он мне. «Плевала я на ваш паршивый доллар!» – закричала я яростно. Он стащил меня со скамейки и опрокинул навзничь на траву. Он попытался лечь на меня, но я повернулась в сторону и быстро вскочила на ноги. Он тоже вскочил и хотел меня снова повалить, но покачнулся и упал. Я схватила свою школьную сумку и побежала. «Стой, стерва!» – закричал он мне вслед, но я, конечно, не остановилась. Тогда он поднялся и погнался за мной, но не догнал. И я добежала до вашего дома.

– Ты кого-нибудь встретила по дороге? – спросила Сьюзен.

– В парке никого не было, а на улице я встретила какую-то женщину. Она мне что-то крикнула вслед, но я не расслышала. Я очень быстро бежала.

Это звучало правдоподобно, но неубедительно. Сьюзен обняла девочку за плечи и спросила:

– Ты абсолютно уверена, что было так, как ты нам сейчас рассказала?

– Да.

– И это не недоразумение?

Анжела молча разделась до нижнего белья и показала синяки на шее, предплечьях и бедрах:

– Это недоразумение, Сьюзен?

Молодая женщина задумалась. Анжела была фантазерка. Но зачем ей обвинять учителя в тяжком преступлении? Сьюзен хорошо знала Джеймса Сондерса. Они часто ходили вместе на танцы. Он был ее старинный поклонник. Она ценила его и как спутника – вежливого, начитанного, хорошо воспитанного и ненавязчивого.

– Вы мне не верите, – сказала Анжела.

– Дорогая, я не знаю, как поступить, – ответила Сьюзен и беспомощно посмотрела на мать.

– Нам нужно поставить в известность Дика Баттеркапа. Но неофициально. Пусть Анжела все ему подробно расскажет, а Билл Лоренс осмотрит ее синяки. Аде и Норману тоже нужно сообщить.

Сьюзен положила девочке руки на плечи и сказала:

– Посмотри на меня, Энджи! Подумай еще раз и скажи: то, что ты нам сейчас рассказала, правда?

Анжела посмотрела на нее с упреком и выпалила возмущенно:

– Я никогда не лгу!

Сьюзен тяжело вздохнула и сказала:

– Хорошо. Тогда даем делу ход!

Ада Феррер, доктор Лоренс и сержант Баттеркап пришли практически одновременно.

– Все, что вы сейчас услышите, Дик, абсолютно неофициально. Прошу вас не делать никаких записей, – обратилась Августа к полицейскому.

– Можете рассчитывать на мою порядочность, миссис Квэндиш. Я здесь как частное лицо.

Августа повернулась к доктору Лоренсу:

– Это относится и к тебе, Билл. Прошу тебя сохранить все, что ты услышишь, как врачебную тайну.

– Разумеется, дорогая!

Августа с посеревшим лицом вела себя непривычно сдержанно. Рядом с ней сидела Ада, такая же, как всегда. Дик Баттеркап утонул в кресле, изображая гражданское лицо. Устроившаяся на диване Сьюзен выглядела нервной и озабоченной. Около нее, съежившись и всхлипывая, сидела Анжела. Что, черт возьми, послужило причиной этого сбора?

– Повтори сейчас все то, что ты рассказала нам, – строго приказала мистрис Квэндиш девочке.

Анжела повторила рассказ почти дословно. Он звучал так, словно был выучен наизусть.

Дик Баттеркап тяжело задышал, почуяв неладное.

– Что вы об этом думаете, Дик? – спросила Августа.

– Я пока еще не совсем понял, – ответил полицейский. – Посмотрим, что скажет доктор Лоренс после осмотра.

Доктор констатировал наличие синяков и легкой контузии – они могли возникнуть в результате попытки изнасилования или по любой другой причине.

– Ты рассказала нам правду, Энджи? – мягко спросил доктор. – Если ты лжешь, это будет иметь печальные последствия для тебя. Но пока еще ничего не случилось. Ты еще можешь признаться, что все придумала, и мы просто забудем об этом.

Девочка упорно настаивала на своем, перейдя на крик:

– Взрослые все заодно! Вы такие же противные, как мистер Сондерс. Вы все попадете в ад! Я вас ненавижу! Я больше не верю вам!

Анжела впала в настоящее бешенство, и доктор сделал ей успокаивающую инъекцию. Сьюзен отвела девочку в комнату для гостей, уложила в постель и оставила с ней Луизу.

– А что ты об этом думаешь, Ада? – обратился доктор Лоренс к бабушке Анжелы, хранившей ледяное молчание.