В поисках утраченного (СИ) - Глушков Владислав. Страница 18

— Поняла.

— Тогда чего сидишь без дела, бери пустые гильзы и начинай трудиться, тщательно затачивай, что бы ни одной зазубрины не было, и края стали острыми как бритва.

— Я уже вся в роботе, — откликнулась Вероника, взяв опустошенные Алексеем гильзы.

Они вдвоём принялись за работу, не забывая прислушиваться к каждому шороху в коридоре тюрьмы.

Глава 9

Скрежет железа о камень отдавался эхом по камере, отражаясь от сводчатых потолков и стен. Алексей время от времени останавливал работу, прислушивался. Но в коридоре за дверьми была гробовая тишина. Иногда нарушаемая, громкими стонами или криками, пленников, сидевших в других каменных мешках. И больше ничего, до них действительно не было никому никакого дела. Снаружи все были уверены в невозможности не то, что побега, а возникновения самой этой мысли у арестантов. Наконец работы закончилась, и Мещеряков вздохнул с облегчением. К этому времени вновь очнулся Григорий, он с удивлением посмотрел на присутствующих, как будто не знал в первый момент, потом вздохнул с облегчением.

— Вы ещё в порядке? Значит, я недолго был без сознания.

— Это как сказать, — ответил Алексей. — Как ты думаешь, сколько сейчас времени? Часы-то у меня забрали.

— Наверняка старик, или старуха, хитрые бестии, на всём наживаются.

— Ничего, выведем их на чистую воду.

— Это если выйти отсюда получится. Мне вряд ли придётся поучаствовать. — С грустью сказал Григорий.

— Не зарекайся. Так что насчёт времени, и когда они обычно приходят сюда?

— Воду и хлеб приносят утром, я так полагаю на рассвете, а вот пытки любят по вечерам начинать. Если по вашим словам вас взяли утром, значит, ещё день не подошёл к концу. Вечером подвалы оживают. Начинается суета, беготня, то одного пленника на допрос волокут, то другого, и так вся ночь, коль тебя не пытают, то других, а ты сидишь, слушаешь нечеловеческие вопли и ждёшь своего часа. Поверьте легче самому на дыбе висеть, чем ждать свой черёд. Потом к утру всё затихает, выносят трупы, проходятся по камерам, проверяют кто ив, а кого уже пора и в яму кидать, потом живым приносят воду и хлеб. Всё начинается день. Они спешат на утреннюю молитву, а мы засыпаем. Получается, раз сегодня ещё шуршать не начали, значит, вечер пока не наступил.

— Да, картинка вырисовывается не сильно перспективная. Хорошо, то ты можешь сказать об этой крепости?

— Ничего. Я кроме этого подвала, больше нигде не был. Меня, как понимаешь, с экскурсиями не водили. Кажется, я уже говорил вам это.

— Да, извини. Но может, что другие пленники говорили?

— Нет, я ни с кем не общался, нас сюда посадили, как и вас, вдвоём, только нам не повезло, в камере никого не было. Потом пытки и коротки отдых между ними, и снова пытки.

— Что они уже знали, и что им рассказали вы?

— У них здесь побывали все наши группы, правда, они не сильно верят в то, что мы из будущего. Считают нас обычными охотниками за сокровищами и колдунами.

— Но всех доставляли сюда из дома стариков, так?

— Да, но местные следователи не особо интересуется, где Сильвестр берёт нас. Их интересует только лишь сохранность тайны собственных сокровищ, если они вообще существуют, конечно. Они радуются, как дети, когда тот сообщает им об очередных «антихристах», и с воодушевлением приступают к выживанию нужных им сведений. Я пытался им доказать, что не имею никакого отношения к их времени, что живу в двадцатом веке и там в далёком будущем занимаюсь поисками исторических фактов существования различных раритетов. Они только смеялись мне в лицо, и всё. Сперва я пытался показывать им то, что сохранилось при аресте, конечно не много, при мне была обычная одноразовая зажигалка, я попросил дать мне возможность показать, как она работает.

— И что?

— Показал, меня тут же обвинили в колдовстве, и почти же потаили на костёр, да передумали, захотели узнать, в каких краях распространено такое колдовство по добыванию огня.

— И что? — На этот раз спросила Вероника.

— Рассказал, ссылаясь на северных шаманов, из краёв расположенных далеко на Восход солнца, на самом краю земли, где моря всегда покрыты льдом. Не поверили, но сказали, что в моих краях никогда не прознают, про великие сокровища Русских царей.

— Странно.

— Что странно?

— Что не принимают никаких доводов.

— А им не нужны доводы, они верят своему Сильвестру, им так удобнее. Зачем знать, что есть какое-то будущее, что там тоже могут жить люди, и что мир изменился кардинально за столько веков. Нет, проще всех назвать «антихристами», заставить самих в это поверить, добиться под пытками того, что хотят услышать и потом устроить всеобщее веселье, под названием, виселица для ведьм. При этом народ будет радоваться и бояться.

— Да, пожалуй ты прав, — согласился Алексей.

— Вот именно, прав! А сами мы не так поступаем в своём просвещённом двадцатом веке? Не подгоняли ли мы всех под одну, удобную нам гребёнку? Не на этом ли подгоне зарабатывали ордена, медали, да звания? Не в угоду, ли своему правительству, кучке самодовольных негодяев мы заставляли народ верить в светлое будущее и гнали как стадо туда, куда в эту минуту было выгодно именно тем самым самодовольным негодяям.

— Тебе виднее, я немного в другом ведомстве служил.

— А в чём разница между твоим ведомством и моим?

— Ну-у...

— То-то, ты и сам не знаешь, а разница только в том, что наше ведомство рисовало внутренних врагов, и показывало активную борьбу с этими врагами, читай собственным народом, внутри государства. А ваше создавало этого самого врага извне, активно с ним боролось, показывая, что там, за пределами самой счастливой страны, всех ждёт смерть и нищета, а ещё этот самый внешний враг спит и видит, как поработит эту самую счастливую страну. Так чем, скажи, моё ведомство отличалось от твоего? Или та страна от этой? Я тебе сам отвечу — НИЧЕМ. Такие же опричники, такие же палачи и такие же паразиты на теле собственного народа. Правда есть существенная разница.

— Какая?

— Эти копят сокровища, стаскивают их со всех сторон, может во славу государства, может ещё по какой причине, а те, наши наоборот всё это, накопленное веками, разбазаривали, лишь бы свои карманы набить. Ты конечно можешь не возразить, что вот уже почти целое десятилетие, как нет того государства, про которое я говорю. Да нет, а вот люди-то остались, кто был тогда при власти, тот и сейчас, лишь шапку поменяли, будёновки сняли, а треух надели и резко стали демократами, радеющими о судьбах народа, а сами ещё больше воровать стали. Да рты, неугодным, затыкать, нынче значительно проще, пристрелил на улице, списал на криминальные разборки.

— Вот интересно, мне знать, это ты здесь в подвале так прозрел?

— Да, в подвале, как посидишь здесь с моё, тоже прозреешь, только я тебе сидеть не дам. Кабы один был, то сиди и наслаждайся, но с тобой вот эта девочка, которая до наших с тобой грехов никакого отношения не имеет. Поэтому твоя первостепенная задача, вытащить её отсюда.

— Я понял тебя, спорить пока не буду насчёт функций наших ведомств. Сосредоточимся на составлении плана. Но учти, спор мы продолжим. Тебя я тоже отсюда вытащу.

— Я тоже спорить не стану, желаешь таскаться с трупом, удачи, — он вновь откинулся на солому, видно было, что каждая фраза Григорию давалась с большим трудом.

— Так, Вера теперь к тебе вопрос. Ты хоть немного знаешь, что представляет собой эта самая крепость?

— Только то, что написано в исторических документах и исследованиях.

— Хорошо, можешь план начертить, и рассказать всё, что знаешь?

— Конечно. — Тогда вот тебе карандаши, — он пододвинул к ней пули, вынутые из патронов, — рисуй.

— Где?

— Вот здесь на полу, больше негде.

Небольшой круг, освещённый лампадкой, превратился в карту будущего сражения, точнее план побега. Вероника очертила предполагаемую стену, нарисовала ворота, через которые их завели вовнутрь. Рядом с воротами обозначила первое здание.