Энциклопедия Амосова. Алгоритм здоровья - Амосов Николай Михайлович. Страница 39

Тема любви и секса стоит на перекрестке физиологии, психологии и социологии. И даже замыкается на феномен «созревания» общества.

Мучительная тема. По крайней мере — для многих.

Сложное дело — сравнивать чувства: голод, страх, секс, дети, тщеславие, любопытство, творчество. Истоки — потребности. Чистая физиология — от тела, плюс самоанализ — от высших уровней сознания. Источник — общество. Деятельность — как самоцель.

«Силу» потребности я обозначаю словом «значимость», понимая под этим несколько «точек приложения»(?). Первое: приоритеты в действиях — что делать в первую, во вторую. И так далее очередь. Диктуют в этом выборе не столько желания со знаком плюс (прибавить счастья), сколько необходимость — избежать минусов, если отказаться от действий. Здесь выступает материальная жизнь: обстоятельства, иерархия подчиненности в обществе и в семье. Жесткие ограничители: что можно, что — нельзя. Что вероятно, что — сомнительно, какие нужны действия, есть ли силы для них, сколько ждать результата.

Вторая, и совсем другая сфера — приоритеты в мыслях, особенно, когда практическое дело не требует пристального слежения за объектом. Содержание сторонних мыслей: Неисполнимые желания. Воспоминания. Нереальные планы. Приближение их к исполнению. Проблемы для поиска решений. Или — просто мечты с их эфемерной сладостью.

Счастливы люди, у которых реальные дела со знаком плюс сочетаются со столь же реальными мечтами. Редки — такие? Не знаю. Не попадались исследования от психологов.

При чем здесь любовь и секс?

Очень даже — при том. Потому, что женщина почти постоянно присутствует в этом «втором плане» сознания мужчины. И очень часто выходит на первый, становясь мотивом поведения. У женщин, наверное, это слабее, но тоже присутствует у многих. (Мне не удавалось это выяснить при расспросах: тайну таких мыслей они блюдут строго.)

У обезьян, собак или птиц всё просто — физиология. Самец — «всегда хочет» (значит — и думает), самка — только в период течки. Тогда она дает сигнал специфическим запахом, но также и поведением: «брачными действиями». Лоренц пишет, что любовь у животных есть. И — ревность. Ему можно верить. Но «социум» при этом у них тоже присутствует: конкуренция. Вон какие турниры затевают самцы — от слонов до маленьких птичек. И самки — тоже умеют кокетничать. Но только когда полагается: пришло время зачать.

У людей все смешалось. Я не про мужчин — они такие же. Но женщины!

Как у них изменилась природа! Чтобы сделать влечение и секс постоянным мотивом поведения и источником удовольствия — что-то должно было произойти в генах женщины. Не знаю — что. (Гены теперь находят под каждую физиологическую малость, но под это — не слыхал.)

Половое влечение — как мотив любого поведения — несомненный факт. Степень его «присутствия» очень различна, от затаенных мыслей, не влияющих на дела рабочие и социальные, до доминанты, радикально меняющей эти самые «рабочие и социальные».

Как к этому относиться? Два аспекта: личный и общественный.

Личный: пресекать мысли или активировать — тренировать?

Христианская религия говорит: пресекать! «Не возжелай жены ближнего твоего». Все заповеди — от Моисея и Христа — необходимы для морали, без которой не было благополучного общества, ни раньше, ни теперь. А вот именно эта — «не возжелай» — подверглась пересмотру. Хотя и неофициальному, насколько я понимаю. Не могли священники победить природу, сдались — приняли изменение заповеди, и даже законов. И все — в сторону ослабления этой самой — «не возжелай». Дошло до того, что закон о многоженстве ставился в российском парламенте. Правда — не согласились, мужчины все-таки уважают женщин. (Строгостей в заповеди удержали только католики, и то лишь в отношении ксендзов и монахов: «не возлюби» никакую женщину! Православие либеральнее: «Только одну — и до гроба». За исключением монахов, тем — строго).

Раз шлюзы открыты — (показывать голых женщин не запрещают после перестройки даже коммунисты) — то как уберечь мужские умы от мыслей о женщинах, о сексе? И — нужно ли? Есть «принцип удовольствия», он породил «общество потребителей» — (в странах, где есть деньги). Потребительство, в свою очередь, сняло запреты на секс. Результат: на Западе произошла сексуальная революция. Я помню, как в 60-х годах дуновение «оттуда» шокировало наше общественное мнение. Прошу заметить — только «общественное». Личное — мужской половины — нет, не шокировало. Жадно смотрели картинки в заграничных журналах. Впрочем, порнография — подспудно — существовала всегда, у всех народов. И в царской России — тоже. Я помню, как «испорченные подростки» показывали фотографии еще в двадцатых годах. Но коммунисты разговоры о сексе извели почти начисто, даже больше, чем церковь.

К вопросу о сексуальной революции на Западе. Не привела она к всеобщему разврату, чем пугали наши коммунисты. Пошумели — и все утряслось, мораль не рухнула. Преступность не возросла. Правда, много детей рожают без отцов, но воспитывают — как надо. Вопрос о качестве неполной семьи не снят, ничего не поделаешь, она — издержки созревания цивилизации. Но воспитание удается только при богатой экономике страны, обеспечивающей хорошими пособиями на детей матерей-одиночек.

Другой вопрос — бедные страны. Если в них падает авторитет религии и рушатся традиции, регулирующие отношения полов, — дело кончается катастрофическим падением морали и несчастьями для массы детей. За этим следует отставание в экономике и, конечно, в культуре.

Так все-таки — что делать с сексом?

Ничего радикального сделать нельзя. История вспять не идет. Но это не значит, что не нужно пытаться уменьшить вредные последствия сексуальной революции

Прежде всего — осознать, что проблема есть.

Дело в том, что потребности, любые, с одной стороны — от генов, врожденные, но реализуются они — в конкретном обществе. Оно их может притормозить, но может и усилить, натренировать. Мера сексуальных отношений важна для благополучия общества, потому что от них зависят другие отношения — сопереживание, общение, благородство народа, если хотите. И даже — труд и деньги.

А самое главное — зависит воспитание детей. Все замыкается на них! Ребенку нужны оба родителя, больше — мать, но и отец — тоже, скажем так — желателен. В полной семье у ребенка больше шансов стать счастливым, а попутно — и хорошим гражданином. Ласку самым маленьким дают больше матери, но идеи должен дать отец. Впрочем, движение к интеллектуальному равенству полов изменило и это положение.

С этими сентенциями все согласны, вот только природа (обезьянья?) возражает. Развитие культуры усложняет задачу: разнообразие людей увеличивается, и условия психологической совместимости усложняются. Причем материальное благополучие как будто не влияет: мужья и жены изменяют одинаково, и семьи распадаются, что в богатых, что в бедных странах. Условие: как только ослабляется религия и традиции. А это закономерно происходит с НТП и ростом экономики. Теперь — еще и с глобализацией.

Государство, общество должны пытаться регулировать семейные отношения. Если уже нельзя вернуться к запретам, то остается только воспитание. Как это ни печально — без ограничений тоже не обойтись. Как всякую потребность, общество должно регулировать сексуальность своих членов. Особенно важно — молодежи. Именно на нее в первую очередь должно быть направлено регулирование. Ранний секс — это источник психических травм на всю жизнь. Не фатально, но вероятно. Фрейдисты в этом правы.

Два способа регулирования поведения: пропаганда и запреты. Тренировка воли и детренирование самих функций. Точки приложения — вся биологическая цепочка функциональной системы размножения. В мозге — от центров сознания, управляющих мыслями, — до подкорковых (структур) центров, ведающих регулированием половых функций (гормонов). В самих половых железах продукция гормонов тормозится воздержанием и возрастает от сексуальной тренировки.

Реализация регулирования: «не видеть, не думать, не делать».