Обряд Ворлока - Русанов Владислав Адольфович. Страница 21

Урман отмахнулся мечом. Не испугался, не дрогнул и не побежал, а встретил зверя сталью.

Волку пришлось изогнуться в прыжке похлеще кота, чтобы избегнуть смертельного удара.

Словно завороженный, Вратко наблюдал, как они кружат друг около друга. Зверь и человек, оба выросшие для того, чтобы убивать. Хищники, смертельно опасные для любого, с кем сталкивает их судьба. Только один на двух ногах, а другой — на четырех. Один пользуется зубами и когтями, а другой — острым железом, прошедшим руки кузнецов.

«Что ты пялишься? — вдруг шепнул тихий голос, таящийся в глубине души, под толстым слоем страха и липкой трясиной беспомощности. — Бери меч, встань и помоги серому».

Пальцы словена зашарили по палой листве. Оружие, как назло, не торопилось находиться. Неужели улетело слишком далеко?

А вот и меч!

Оплетенная кожаным ремешком рукоять легла в ладонь.

Парень хотел картинно вскочить, но замер на одном колене, увидав, как меч урмана коснулся волчьей лапы. Прошел вскользь, но тело зверя судорожно дернулось, меняя направление прыжка. Волк не заскулил, не завыл, даже не зарычал, но приземлился на три лапы. Припал к листве, вздыбив шерсть на загривке.

Хирдман ненадолго задумался, переводя взгляд с Вратко на волка, а потом на Хродгейра. Оценивал, что ли, кто опаснее?

Словен рывком выпрямился, занося меч.

Викинг широко размахнулся, сделал обманный шаг в сторону серого, который отпрянул, скаля клыки, а потом с плеча рубанул Вратко. Мощно, с разворотом корпуса. Такой удар, если достигает цели, разваливает человека до седла, и кольчуга не спасет. На парне кольчуги не было. В один миг он вспомнил, как разлетелся в осколки клинок Асмунда от удара Скафти, но все равно поднял меч в отчаянной попытке защититься.

Лезвие, довершающее смертельный размах, заскрежетало по оковке копья, высунувшегося над плечом новгородца, словно жало гадюки. Поворот широкого, листовидного наконечника, и меч отлетел в сторону, будто пушинка. А копье прянуло злым укусом, вонзаясь бородатому викингу в распахнутый рот. Поперхнувшись сталью, воин упал.

— Держись, Подарок! — Широченная ладонь хлопнула Вратко по плечу.

Олаф?

— Вовремя мы успели! — Гуннар крутанул копье над головой.

Игни ничего не сказал. Он сразу побежал к Хродгейру, вытаскивая на ходу нож.

«Слава тебе, Господи… — подумал словен. — И правда, вовремя… Еще бы чуток, и все…»

— Вы знаете… — начал Вратко, но кормщик не дал ему договорить.

— Монаха ищи! Счетец у меня к нему!

— Ищи, Подарок Ньёрда! Кто, кроме тебя? — оскалился Олаф, поплевав на ладони.

Они обрушились на дружинников белоголового хевдинга, словно лавина, несущаяся по горному склону.

— Хёрды, вперед! — проорал Олаф во всю мощь луженой глотки.

— О-о-один! — поддержал его Гуннар, сбивая с ног зазевавшегося викинга.

Как датчане умудрились быстро разобраться, что подмога подоспела к ним, а не к их противникам, Вратко даже не пытался догадаться. Много в обычаях и знаниях урманов по-прежнему оставалось для него загадкой. В особенности их умение одним мимолетным взглядом оценивать незнакомцев и узнавать не только из каких краев они, но и какому вождю служат. Но, скорее всего, викинги Лосси-датчанина хорошо знали в лицо и Гуннара, и Олафа. Бойцы-то заметные…

«Где же рыцари? Почему медлят? Или струсили? И где может скрываться монах? Тут, пожалуй, и спрятаться негде… Разве что в избушке. Точно! В избушке! Он и раньше там ночевал».

Прежде чем сорваться в бег, Вратко убедился, что Игни справился с веревками, которые удерживали Черного Скальда, значительно лучше самого словена. Молодой хёрд уже укладывал вождя на траву, бережно поддерживая его под плечи и голову.

Новгородец поравнялся с «избушкой лесника» очень быстро. Так парень не бегал, даже когда речь шла о его жизни и смерти. Но месть оказалась более сильным побуждением, чем страх.

Дверь распахнулась.

Тлеющие угли очага давали мало света, но все же достаточно, чтобы понять: лежащий на невысокой лавке человек — не отец Бернар. Тощего монаха не спутать с широкоплечим викингом, даже если бы латинянин вздумал переодеться в необычную для него урманскую одежду.

Раненый — а замотанная тряпками, оставлявшими на виду лишь торчащую бороду и глаза, голова и правая рука, притянутая повязкой к груди, не оставляли в этом ни малейшего сомнения — увидел вбежавшего вооруженного человека. В руке Вратко продолжал сжимать меч, хотя и думать забыл, чтобы им воспользоваться. Викинг заворочался и попытался приподняться.

— Где монах?! — крикнул словен.

— Руби давай, ворлок… — ответил знакомый сиплый голос, от которого мурашки побежали у парня по спине.

Скафти Медвежья Шкура!

Берсерк из дружины Модольва-хевдинга.

Он безжалостно уничтожил все семейство Рианны. Он пытался убить Вратко. Дважды. Он зарубил Асмунда. Правда, в честном бою, один на один, но защищавший новгородца и королевну викинг был ранен… Его вид и его голос вызывали у словена едва ли не суеверный ужас. Скафти казался страшным, как йотун, и непобедимым, пока не столкнулся в схватке с Олафом. Соломенноволосый хёрд посрамил рыжего берсерка, победив его без оружия, голыми руками. И Вратко был уверен, что Олаф сломал врагу хребет. Оказалось — нет. Только покалечил.

— Руби же… — прорычал раненый. — Не томи. Ты победил.

Вратко медленно занес меч.

Один удар и со всеми страхами, сперва скрывшимися, а теперь всколыхнувшимися с новой силой, будет покончено. Убивать человека не так сложно. Главное, попасть клинком по темени или в висок. И не смотреть в глаза. Ибо одно дело, сразить врага в горячке боя, а совсем другое — добивать беспомощного и не пытающегося сопротивляться противника…

— Живи! — Парень опустил оружие. — Скажи только, где монах?

— Лучше убей, колдун.

— Почему ты меня ненавидишь? Что я тебе сделал?

— Ты — исчадье сатаны…

Вратко вздохнул. Пожалуй, проклятия монаха сделали свое дело. Попробуй теперь разубедить этого могучего, но недалекого умом человека… Да и стоит ли пытаться? Ради чего?

— Думай, что хочешь. — Словен махнул рукой. — Делай, что хочешь. Но если Бернар вернется, передай ему, что я никогда не забуду, что он натворил, и не прощу его никогда…

— Да пошел ты… — Глаза Скафти горели бессильной яростью.

— Верно. Ты угадал. Я пошел. Живи! Новгородец развернулся и вышел из избушки, плотно притворив дверь.

Глава 8

День Святого Михаила

— Почему вы меня обманули? — Вратко едва сдерживался, чтобы не кричать, но голос его звенел от затаенной ярости. — Почему твой котел показал неправду?

Синие глаза королевы Маб потемнели. Теперь они не напоминали летнее небо. Скорее море в непогоду.

— Кто дал тебе право разговаривать со мной в таком тоне, Вратко из Хольмгарда?

Они стояли в тронном зале. Друг напротив друга. Глаза в глаза.

Королева на возвышении, поднявшись с каменного кресла, которое казалось теперь сделанным не из розового, а из багрового камня. Самоцветы, украшавшие серебряный ободок короны, сверкали подобно волчьему взгляду.

Новгородец замер, не дойдя до нее трех шагов. Застыл, закаменел плечами. Он не брал с собой оружия, но готов был сейчас же наброситься с голыми руками и на королеву малого народца, и на ее верную помощницу Керидвену, и на угрюмого горбуна Морврана. А если не получится справиться врукопашную, то прибегнуть к заклятиям. Первые две строки подходящей по случаю висы уже крутились у него на языке.

— Я пришел сюда, чтобы спросить ответа за ложь, — раздельно проговорил парень. — Для того ли ты искала моей помощи? Для того ли я соглашался на союз? Я не вижу дружелюбия и доброй воли с твоей стороны, великая королева, и со стороны твоих присных. Одни лишь лживые слова, недомолвки и препоны!

Вратко не лукавил. Препон, в самом деле, хватало. Как и недавно, перед походом, призванным спасти Хродгейра, он добивался встречи с королевой несколько дней.