Россия и русские в современном мире - Нарочницкая Наталия Алексеевна. Страница 19

— То есть «ростки» революции, пусть и в зачаточном состоянии, так или иначе все же присутствуют?

— Разве не видно, что наши отъявленные либералы являются фантасмагорическим сплавом большевизма и сегодняшнего западного либертаризма, да еще в постсоветском убогом варианте? Они абсолютно оторваны от подлинных основ как западной культуры, так и русской православной культуры. Для них Запад — прежде всего банки.

— Как известно из законов биологии, гибриды способны ужасать своей силой и мощью, но в реальности у них, по тем же законам, нет будущего…

— Я не вижу в них никакой «ужасающей силы», наоборот — вижу их бесплодие. Это отдельные, весьма узкие группки. И в Каспарове, простите, я вижу не силу, а брызжущего слюной седеющего нетерпимого подростка: перебивает собеседника, картинно воздевает глаза к небу, гримасничает, когда говорит оппонент. И это человек, которому под 50! Я оппонировала ему на британском ТВ, так меня консервативные англичане спросили: «А что это за экзальтированный недоросль?»

— Можно ли сказать, что Октябрь эволюционировал именно в наших либералах?

— Конечно. Прежде всего — в их богоборчестве. Более того, в них проявились самые худшие и экстремальные черты российского западничества, только в еще более гротескном и карикатурном виде: это раболепное эпигонство первого века после Петра, воплотившееся в западничестве XVIII столетия, это и буквально физическая ненависть ко всему русскому и православному первых российских большевиков. Нынешние западники удручают смердяковщиной, помните? «Я всю Россию ненавижу-с!» — это же Новодворская! Большинство из них к тому же банально невежественны в области всего, что находится за пределами того самого «исторического материализма», от которого они якобы бегут!

«Политический журнал», 2007

Ленин: вождь или демон?

«Российская газета»: Наталия Алексеевна, как, по-вашему, есть ли вообще резон вспоминать сегодня об Октябрьской революции?

Наталия Нарочницкая: Еще Пушкин предупреждал об опасности быть ленивым и нелюбопытным к собственной истории. Я убеждена: нам пора научиться осмысливать свои грехи и заблуждения, истоки взлетов и падений. В 90-е годы мы не сумели перевернуть страницу истории, не глумясь над жизнью отцов и не совершая грех библейского Хама. А остальной мир, как и 90 лет назад, стал прибирать к рукам все, что мы собирали в течение веков. Наша задача сегодня — панорамно осмыслить ХХ век: отделить рассмотрение революции от анализа советского периода истории — противоречивого пути и итога приспособления этого проекта к русской почве. Проект перемалывал Россию — Россия перемалывала замысел. Революция — это богоборческая идея, явление нигилизма, отрицания веры, Отечества, абсолютной морали и представлений о добре и зле. Грандиозность масштабов события и его последствий для России и мира не позволяют превращать революцию 1917-го в пасквиль. Да, Октябрьская революция была сознательным чудовищным погромом русской государственности «до основания». Но разве можно не различать мировоззрение Октября 1917-го и дух Мая 1945го? Он-то в значительной мере обезвредил разрушительный и антирусский пафос ниспровержения. Великая Отечественная война востребовала национальное чувство, подорванное «пролетарским интернационализмом», и восстановила, казалось бы, навек разорванную нить русской и советской истории.

«РГ»: Как, на ваш взгляд, следует оценивать фигуру Ленина? Он, писал Горький как раз в дни Октябрьской революции, — «вождь и — русский барин. И потому считает себя вправе проделывать с русским народом жестокий опыт».

Нарочницкая: Ленин — совершеннейшее воплощение богоборческой идеи революции. Он был талантлив, образован, целеустремлен, но безжалостен и беспринципен, воинствующий атеист. Его высказывания и поступки не оставляют сомнений: он отторгал все, что составляло красоту и правду русской христианской жизни. Потому он вместе с Троцким считал необходимым главный удар направить на крестьянство — главного хранителя и носителя национального и православного сознания. Для Ленина, как для классического революционера, главным была идея, а страна, народ — только материал, средство. Пусть погибнут миллионы, но мы переделаем мир! Образ Ленина необычайно романтизирован, и даже обнародование всех документов и истинных его высказываний пока не способны этот образ поколебать. Пусть время все расставит на свои места. Но ленинская фигура не должна становиться объектом карикатур — слишком масштабны и драматичны события, связанные с его именем, хотя его хрестоматийная роль из учебников не соответствует действительности. Я-то видела документы казначейства воевавшей в то время с Россией кайзеровской Германии: «Выделить по статье 6 Чрезвычайного бюджета сначала 5, потом — 10, потом — 15, потом — 40 миллионов золотых марок на революционную сеть и пропаганду в России». Мой отец, переживший все периоды репрессий, вспоминал, что ленинское время было страшнее сталинского. При Ленине не только расстреливали, но и называли Александра Невского классовым врагом, Наполеона — освободителем, Чайковского — хлюпиком, Чехова — нытиком, а Толстого — помещиком, юродствующим во Христе.

«РГ»: Нынче не принято говорить о том положительном, что получила наша страна в результате Октябрьской революции. Иные политики советские времена иначе, как темными, не называют. А, на ваш взгляд, все ли было так ужасно при советской власти?

Нарочницкая: Мы вообще не должны выбрасывать ни одной страницы из истории Отечества, даже той, которую не хотели бы повторить. Сознавая грехи и преступления революции и советского периода, мы должны их различать. Мы не можем не признать огромную драматическую значимость советского периода истории, и должны принимать его как нами же сотворенное, а значит — наше. Почему русские эмигранты, потерявшие родину из-за большевиков, в массе своей сочувствовали Красной армии, воевавшей с фашистами? Да потому что для них сохранить Отечество для будущих поколений было важнее, чем дождаться краха ненавистного режима. Это ли не высота национального сознания! Для них Россия даже под Лениным, Сталиным, с ГУЛАГом оставалась Родиной. И они, как мать в притче о Соломоновом суде, предпочли ее живой в руках большевиков, чем отдать на растерзание чужеземцам, после которых не было бы для России никакого «потом». А мы — «герои» 90-х? Как легко выставили Отечество на всеобщее поругание! Надо низко поклониться военному и послевоенному поколению. В годы Великой Отечественной войны в КПСС вступила огромная масса людей, по своему менталитету (крестьяне) отличавшаяся от воинствующего космополитизма раннего большевизма. Этому второму «советско-партийному» поколению не было свойственно и ученическое западничество «новомышленников». Оно значительно скорректировало нигилистические марксистско-ленинские воззрения на отечественную историю и связало с коммунистическими клише естественное побуждение человека созидать на своей Земле, а не разрушать ее во имя планетарных абстракций. Благодаря им, вдохновленным духом мая 1945-го, был смещен акцент с «внутренней классовой борьбы» на единственно возможный тогда «советский» патриотизм. Изменение идеологических акцентов дало сорок лет относительно мирной жизни, титаническим напряжением был создан мощнейший потенциал. В кратчайшие сроки после невиданных разрушений, физического истощения и жертвенной гибели за Отечество миллионов людей СССР вновь стал силой, равновеликой совокупному Западу.

«РГ»: Что Запад как раз и не обрадовало.

Нарочницкая: Вот именно. Ему ведь досаждал не коммунизм, который был для него уже безопасен к концу ХХ века хотя бы из-за своей полной непривлекательности, — досаждало великодержавие нашей страны. Но нам оно, подчеркну, необходимо как единственный способ существования в мировой истории. Это не блестящая мишура на национальном платье. Это необходимость. Мы должны гордиться великой Победой в Великой Отечественной, которую Запад нам не может простить, ибо мы искупили Европы «вольность, честь и мир» и не признали наглой воли того, кому они покорились. Мы гордимся великой наукой, тем, что наша Россия выдерживала такие испытания и эксперименты, которые не по силам другим, мы создали промышленность и большие города в широтах, где никто этого не смог. Весь мир завидовал нашей бесплатной медицине и образованию.