Догоняющий радугу - Ведов Алекс. Страница 43

— Так! Теперь раздевайся догола! — распорядился он.

Не задавая лишних вопросов, я снял с себя всю одежду. Етэнгэй взял со стола горшочек, в котором что-то блестело — то ли мазь, то ли какое-то масло. Я понял, что это снадобье он готовил только что. Подойдя ко мне и ни слова не говоря, шаман стал натирать меня этой мазью. Пахла она очень даже приятно, запах был незнакомый и своеобразный. Сначала он втер мне ее в лоб и виски, затем в шею, в грудь, в спину, в живот, в подмышечную и паховую области. Потом так же обработал руки и ноги. Это по сравнению с предыдущими процедурами было даже приятно — я словно был в массажном кабинете. Все это он делал так же, как и остальные магические действия, — молча и сосредоточенно. Закончив процедуру, Етэнгэй снова указал мне на шкуры.

— Теперь ложись на спину и лежи, не двигайся! — сказал он строго.

Я лег. «Что они еще задумали делать со мной?» — крутилось в мозгах. Старик вышел из хижины и задернул за собой вход пологом из шкуры. Я остался лежать один.

Так я пролежал минут десять в некотором недоумении и тут почувствовал, как приятное тепло расходится по всему телу. Это было действие то ли мази, то ли питья — сказать сложно. Согревающая волна продолжала распространяться по всему телу, проникая во все уголки. Под кожей повсюду забегали мурашки, потом это ощущение прошло. При этом руки, ноги, голова, шея медленно, но верно наливались тяжестью. Какое-то время спустя я сам себе показался сделанным из чугуна. Я попробовал шевельнуть рукой, ногой — и с ужасом понял, что не могу этого сделать! Все мое тело онемело. Я попробовал крикнуть, но мышцы гортани тоже отказывались мне повиноваться. Я утратил связь со своим телом — оно лежало, как бревно, придавленное к земле собственной тяжестью. Голова сохраняла полное осознание, но управлять телом я был не в состоянии. Все, что я мог делать, — только дышать и смотреть перед собой. У меня в голове мелькнула паническая мысль, что меня парализовало.

В эту секунду полог отодвинулся, и в хижину, мягко ступая, вошла Айын.

Она была закутана в оленью шкуру, и ее роскошные волосы были рассыпаны по плечам. Наши глаза встретились. На ее лице была такая же сдержанная улыбка, как в первые моменты нашего знакомства. Я еще не успел сообразить, что означает ее неожиданное появление, да еще в этом первобытном наряде, как она быстрым движением сбросила шкуру на пол.

Она была совершенно голой!

Продолжая так же загадочно глядеть на меня, она сомкнула пальцы рук и вытянула их над головой. Потом, запрокинув голову и плавно покачнувшись, повернулась ко мне одним боком, затем другим, то ли выполняя какой-то неведомый ритуал, то ли нарочно демонстрируя мне свои восхитительные формы.

Мое воображение много раз рисовало то, что скрывается у нее под одеждой. Но то, что я видел сейчас, посрамляло все мои фантазии. В голове мелькнуло, что фотографии таких женщин обычно помещают на обложки эротических журналов. Она была сложена на редкость пропорционально: далеко не худощавая, но и лишнего ничего в ее фигуре не было.

Я буквально пожирал глазами плавные линии ее тела, все еще не понимая, зачем устроено это представление. Во мне властно заговорил природный инстинкт, и мужское естество, повинуясь ему, среагировало быстро и помимо моей воли. У любого нормального мужчины перехватило бы дыхание при виде этой женщины без одежды. Для меня эффект от зрелища усиливался тем, что к тому времени я не общался с представительницами противоположного пола почти полгода.

Айын, не говоря ни слова, все так же мягко, по-кошачьи, приблизилась ко мне, распростертому перед ней на шкурах. И тут до меня дошло.

Она собиралась делать это со мной!

От такой мысли у меня бешено застучало сердце. Об этом я даже и мечтать не смел! Мне хотелось как-то выразить свои эмоции по поводу происходящего, но ни язык, ни руки, ни ноги меня не слушались. Меня слушались только дыхательные мышцы и глаза, но разве можно было их закрыть в такой ситуации!

Она села на меня сверху. Ее кожа была гладкой и шелковистой. Я ощутил прикосновение ее губ и пальцев на своей груди, шее, лице, и возбуждение охватило меня с такой силой, что потемнело в глазах. Страстно хотелось сжать ее в своих объятиях, прижать к себе, ласкать и целовать все ее тело, но я не мог. Я был вовлечен в это действо, будучи не в состоянии принять активное участие. Только мой половой орган, страшно напрягшийся от перевозбуждения, ставший прямым и твердым, как палка, участвовал в происходящем. Я почувствовал, как ее рука помогает мне войти в ее влажную горячую глубину. Затем она склонилась к моему уху, и пряди ее волос, приятно щекоча, упали мне на лицо и грудь.

— Расслабься и попытайся получить удовольствие, — прошептала она. Юмор не покидал ее и в эту минуту.

Все мои мысли улетели прочь под напором жгучего, необузданного животного желания. Человек во мне исчез, на его месте остался один самец, обуреваемый непреодолимым зовом плоти.

Все происходившее дальше было чем-то неописуемым. То, что я испытывал с Айын, оставляло далеко позади весь мой сексуальный опыт, приобретенный за время студенчества и позже. При этом, несмотря на огромное возбуждение, я не был в состоянии выбросить его наружу. Етэнгэй не случайно поил меня каким-то зельем. Прошло десять минут, двадцать, но мое напряжение не спадало. Айын без устали делала ритмичные движения своими полными сильными бедрами. Она то ускоряла темп, то замедляла; то откидывалась далеко назад, прогибаясь в пояснице, то неистово вращала тазом; то приникала ко мне вплотную, и меня окатывала черная, как вороново крыло, с синим отливом волна ее волос. Прямо у меня перед глазами в такт движениям упруго вздрагивали налитые чаши ее грудей, но прикоснуться к ним по-прежнему не было возможности.

Я превратился в один сплошной кипящий сгусток возбуждения. Я задыхался, как марафонец в конце дистанции, а сердце готово было выскочить. Где-то в паху я ощутил жжение. Этот огонь разгорался все сильнее и сильнее.

Прошло уже не менее получаса, но она продолжала. Казалось, энергия этой женщины была неиссякаема. В нормальном состоянии меня бы на столько не хватило, но сейчас, казалось, мой организм бросал в топку страсти все новые силы, которые раздували бушующее в ней пламя. Я видел и чувствовал, как и ее возбуждение охватывает все больше. Ее соски набухли и затвердели; дыхание стало учащаться; из груди стали вырываться нечленораздельные звуки. Она тоже превращалась в обезумевшую, одержимую диким желанием, бьющуюся в экстазе самку. Ее лицо, руки, верхняя часть тела покрылись бисеринками пота, но она не останавливалась. Напротив, ее движения становились все интенсивнее — мы оба были близки к пику, и она вела к нему нас обоих.

Казалось, вся сила взаимного влечения мужчин и женщин во все времена на всей земле сейчас проходила через нас. В какой-то момент мы стали с ней одним каналом, по которому непрерывно неслась эта яростная энергия, сметая на своем пути все внутренние перегородки. Напряжение у меня внутри достигло предела, я чувствовал себя вулканом, который вот-вот начнет извергать магму. Я услышал громкий возглас Айын, она упала на мою грудь, тяжело и часто дыша, — она достигла своей вершины. И в этот момент, когда я был готов потерять сознание, огонь, распиравший все мое существо изнутри, вдруг, словно под действием какого-то толчка, стал неудержимо и стремительно продвигаться по позвоночному столбу к голове. Было ощущение, что мой позвоночник был желобом, через который от копчика до макушки рвалась мощная струя расплавленного металла! Эта струя ударила с невероятной силой в глаза, в мозг, и моя голова взорвалась фонтаном радужных ослепительных искр.

Меня словно из катапульты мгновенно выбросило в какую-то заоблачную высь, и я оказался в окружении светящейся снежной белизны. Это был первозданный, кристально чистый белый свет, но не слепящий, а мягко сияющий, наполненный всеобъемлющим присутствием. Какой-то миг не было ничего, кроме этой белизны, но потом она заколыхалась, подобно занавесу, и в ней сначала заискрились мириады крошечных точек, каждая из которых была предельно концентрированным средоточием света. Потом они одновременно, все разом, вспыхнули, распускаясь огненными цветками, переливаясь всеми цветами радуги, всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками и тонами. Это было подобно праздничной иллюминации, которую устраивала целая Вселенная! Я уже не существовал, я был просто одной из бесконечного числа этих сияющих точек, всего лишь центром восприятия и свидетелем этого великолепия, фантастической феерии цвета!