Интимный дневник гейши - Роулэнд Лора Джо. Страница 15

Она поняла, что освободитель стал ее тюремщиком, более жестоким, чем любой владелец борделя. Глициния спаслась от финансового долга, но теперь должна расплачиваться с Молнией плотью и кровью. Она надеялась использовать его силу и дерзость для достижения своих целей, однако приручить его оказалось невозможно. Прошлая ночь стала поворотным пунктом, показавшим, что она утратила контроль над собственной судьбой.

Никто не узнает, была она невинным свидетелем убийства или же соучастницей преступления. Если бы только правитель Мицуёси остался жив! Сложись все по-другому, она была бы сейчас свободной и пожинала плоды своих тайных планов.

Но какой смысл горевать о прошлом? Глициния понимала, что связала себя с Молнией, к добру это или к несчастью, и ее выживание зависит от него.

Она надеялась, что сумеет вынести его ревнивую ярость, необузданность и непредсказуемость.

К тому же он по-прежнему был важной частью ее планов, которые с самого начала строились с расчетом на него.

Закрыв глаза во властных объятиях Молнии, Глициния молилась, чтобы им удалось живыми выбраться из Эдо.

7

Министр финансов Нитта жил в чиновничьем квартале замка Эдо, на улице, расположенной выше по склону и ближе к дворцу сёгуна, чем улица Сано. Его имение ничем не отличалось от любого другого имения в этом районе: казармы окружали дворики, сад, конюшни и приземистый особняк на каменном фундаменте, увенчанный коричневой черепичной крышей, — разве что занимало большую площадь, что соответствовало высокому рангу хозяина.

Когда Сано с детективами приехали на следующее утро к Нитте, небо над замком было ярко-синим. Снег на крышах таял под солнцем, но жестокий холод тут же превращал воду в сосульки, блестевшие на скатах. Белые дороги потемнели от лошадиных копыт. Министр финансов вышел навстречу Сано и его спутникам, как только они подъехали к передней двери.

— Сёсакан-сама! Как вы смеете посылать солдат ко мне в дом и будить меня посреди ночи? — Он жестом указал на детективов, дежуривших во дворе. — Это недопустимое оскорбление!

Нитта был бесцветным тощим самураем лет пятидесяти, хотя выглядел старше из-за преждевременно поседевших волос. Глаза под седыми бровями потемнели от гнева, губы были так плотно сжаты, что, казалось, их нет вовсе. Одетый в кимоно, накидку и штаны разных оттенков серого цвета, он выглядел как изображение на черно-белой картине. Уперев руки в бока, Нитта сверлил Сано взглядом.

— Будьте любезны объяснить, с какой стати вы посадили под арест всех моих домашних? — спросил он.

— Прошу извинить меня за беспокойство. — Сано и его спутники низко поклонились. — Но я должен допросить вас в связи с убийством правителя Мицуёси.

— Убийством? Правителя Мицуёси? — От удивления и без того писклявый голос министра финансов стал еще выше, глаза округлились. — Как и где это случилось?

Сано рассказал, раздумывая, была ли реакция Нитты искренней или наигранной. На лице министра появилось презрение.

— И вы, конечно, подозреваете меня. Какая нелепость! Хорошо, допускаю, что вы отчаянно нуждаетесь в преступнике, но у вас не было никакой необходимости столь грубо обращаться со мной и моей семьей.

Однако Сано под маской презрения заметил страх. Нитта явно понимает, что убийство наследника сёгуна и связанный с ним визит Сано очень опасны для него.

— Я не убивал правителя Мицуёси, — заявил он. — И о его смерти узнал от вас.

— Если все так, как вы говорите, мы быстро покончим с этим вопросом.

Сано держался почтительно, поскольку если Нитта не преступник, то впоследствии может стать могущественным врагом. Нитта способен придержать отчисления из казны, идущие на корпус детективов и следственный процесс. Однако не помести Сано Нитту под стражу, его бы тут же обвинили в попустительстве подозреваемому… и начальник полиции Хосина первым допросил бы министра финансов. Все было не так просто, и Сано надеялся, что сделал правильный выбор.

— Убирайтесь вместе со своими головорезами! — потребовал Нитта. — Я сообщу, когда мне будет удобно побеседовать с вами.

— Мне приказано расследовать убийство как можно быстрее. И я со всем почтением советую вам подчиниться, поскольку в противном случае вы вызовете недовольство нашего господина.

Глаза министра финансов вспыхнули от гнева, но он взял себя в руки и спокойно произнес:

— Проходите в дом.

В приемной комнате имения, красочно расписанные лесными пейзажами ширмы огораживали пространство вокруг утопленной в полу жаровни, преграждая путь сквознякам и сохраняя тепло. Нитта церемонно поприветствовал Сано и предложил ему чаю с утрированной вежливостью, более унизительной, чем открытые оскорбления. Они уселись напротив друг друга с чашками в руках, и Нитта надменным кивком позволил ему начать допрос.

— Пожалуйста, расскажите, что вы делали позавчера, — сказал Сано, — начиная с приезда в Ёсивару.

— Был уже поздний вечер, когда я прибыл гуда со своими людьми. Мы отправились в «Оварию», где у меня была назначена встреча с проституткой. — Нитта старался говорить обдуманно, понимая, что любое неверное слово может стать для него роковым. — По приезде в «Оварию» я узнал, что эту проститутку затребовал другой мужчина, и меня попросили уступить заказ. Я согласился и вместе со своими людьми присоединился к устроенной в агэя вечеринке. Однако вскоре я вспомнил, что в городе меня ждут кое-какие дела, которыми предстояло заняться на следующее утро, и решил уехать. Я заплатил стражникам Ёсивары, чтобы те выпустили нас за ворота. Подкуп стражников и отъезд из Ёсивары после наступления комендантского часа незначительные и довольно распространенные прегрешения и не имеют никакого отношения к убийству, — добавил он.

Сано насторожило, что министр финансов опустил в своем рассказе компрометирующие его детали. Уверенность Нитты, что он примет его версию событий и никогда не докопается до опущенных подробностей, уязвило профессиональную гордость Сано.

— С убийством вас связывают факты, которые вы не упомянули в своем рассказе, — прямо сказал он и увидел, как насторожился Нитта. — Или вы собирались сообщить мне, что уступили свое свидание правителю Мицуёси?

— Я не считал этот факт важным. — Нитта спокойно отхлебнул из своей чашки. — В Ёсиваре часто уступают заказы, и было бы абсурдно думать, что человек способен убить кого-то из-за потерянной ночи с женщиной.

— Люди нередко убивали друг друга, соперничая из-за проститутки, — напомнил Сано. — А в данном случае проституткой была госпожа Глициния, женщина, которую вы любите так сильно, что оставляете за собой все ее ночи, ревнуя к остальным клиентам.

Нитта нетерпеливо взмахнул рукой.

— Кому-то нечем заняться, кроме как распускать дурацкие, не имеющие ничего общего с действительностью сплетни. В ту ночь я действительно собирался побыть с госпожой Глицинией и являюсь ее постоянным клиентом, однако она всего лишь проститутка, одна из многих, которых я пользую. — Самодовольная улыбка мелькнула на беззубом лице Нитты, и Сано понял, что он из той категории пожилых мужчин, которые любят кичиться мужской силой и нуждаются в молодых красивых женщинах, чтобы тешить свою гордость. — Глициния не стоит моей любви или ревности. Не нужно верить всему, что вы слышите.

Терпение Сано было на исходе; как и прошлой ночью, когда его отчитывал сёгун, в нем начала закипать злость. Он постарался сохранить спокойствие, чтобы не навредить расследованию и не поссориться с Ниттой.

— Значит, вас не задело то, что Глициния развлекала правителя Мицуёси вместо вас? — спросил он.

— Ее дела меня совершенно не волнуют.

— Вы не разгневались на правителя Мицуёси, занявшего ваше место?

— Нисколько. — Нитта поставил свою чашку и встал. Отвернувшись от Сано, он с нарочитым вниманием принялся разглядывать разрисованную лесными пейзажами ширму.

— Тогда почему вас так раздосадовала необходимость уступить правителю Мицуёси? О чем вы спорили с хозяином агэя?