Город и город - Мьевиль Чайна. Страница 31

— Не могли бы мы увидеть ваш пропуск, господин Хурущ?

Он несколько секунд смотрел на Корви.

— Его здесь нет. Он у меня дома. Или…

— Так увидим мы его или нет? — спросил я. — Вы лжёте. Это был последний ваш маленький шанс, любезно предоставленный нами, а вы, надо же, смахнули его со стола. Нет у вас вашего пропуска. Это виза ЛКВ, любого квалифицированного водителя, для многократного въезда в Уль-Кому и выезда из неё. Верно? И её у вас нет, потому что она была украдена. Украдена, когда угнали ваш фургон. Она, собственно, была в фургоне, когда его угнали, вместе с вашей старинной уличной картой.

— Послушайте, — сказал он, — я уже говорил вам, меня там не было и у меня нет уличной карты, у меня GPS на телефоне. Я ничего не знаю…

— Неправда, но правда, что ваше алиби подтверждается. Поймите, никто здесь не думает, что вы совершили это убийство или хотя бы выбросили труп. Это не то, из-за чего мы расстроены.

— Нас беспокоит то, — сказала Корви, — что вы никогда не говорили нам о пропуске. Вопрос в том, кто его взял и что вы за это получили.

Краска схлынула у него с лица.

— О боже, — сказал он. Рот у него несколько раз дёрнулся, и он тяжело опустился на стул. — Господи, погодите. Я ничего ни с чем не делал. Ничего не получал…

Запись камеры видеонаблюдения я просмотрел неоднократно. В проезде фургона по охраняемому официальному маршруту через Связующий зал не было никаких заминок. Не помышляя о бреши, ускользании по заштрихованной улице или замене номеров, чтобы соответствовать какому-нибудь поддельному разрешению, водитель должен был показать пограничникам документы, которые не вызвали бы у них ни малейшего сомнения. Только один конкретный вид пропуска мог обеспечить столь быстрый и ничем не осложнённый путь.

— Оказание услуги? — спросил я. — Предложение, от которого вы не могли отказаться? Шантаж? Оставили документы в бардачке. Им же лучше, если вы ничего не знаете.

— Иначе почему бы вы не говорили нам, что потеряли свои документы? — сказала Корви.

— Один-единственный шанс, — сказал я. — Итак. Каков ответ?

— О боже, послушайте. — Хурущ тоскливо огляделся по сторонам. — Пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, мне надо было забрать бумаги из фургона. Обычно я так и делаю, клянусь вам, клянусь. Должно быть, забыл на этот раз, а тут фургон как раз и угнали.

— Поэтому вы ничего не говорили нам о краже? — спросил я. — Вы не сообщали нам об угоне фургона, потому что знали, что в конце концов придётся сказать и о бумагах, а поэтому вы просто надеялись, что вся ситуация сама собой рассосётся.

— О боже.

Автомобили, прибывшие из Уль-Комы, как правило, легко определить по их правам проезда, по их номерным знакам, стикерам на окнах и современному дизайну — так же, как бещельские автомобили в Уль-Коме сразу бросаются в глаза своими пропусками и устаревшими, для наших соседей, линиями обводки. Автомобильные пропуска, в частности, многократные визы ЛКВ, не являются ни дешёвыми, ни достающимися без усилий, а будучи выданы, ограждаются различными условиями и правилами. Одним из них является то, что виза для конкретного транспортного средства никогда не остаётся без присмотра в этом самом транспортном средстве. Нет смысла делать контрабанду легче, чем она есть. Однако нередко случается такой недосмотр или преступление, когда визу оставляют в бардачке или под сиденьем. Хурущ знал, что ему грозит как минимум крупный штраф и бессрочное лишение любого права на проезд в Уль-Кому.

— Кому вы дали свой фургон, Микаэл?

— Богом клянусь, инспектор, никому. Я не знаю, кто его угнал. Серьёзно, не знаю.

— Хотите сказать, это полное совпадение? Что кто-то, кому надо было забрать тело из Уль-Комы, просто случайно угнал фургон, в котором всё ещё лежали пропускные документы, дожидаясь, когда попадут ему в руки? Как удобно.

— Жизнью клянусь, инспектор, я не знаю. Может, тот, кто угнал фургон, нашёл документы и продал их кому-то ещё…

— Они нашли кого-то, кто нуждался в междугородном транспорте, в ту же ночь, как его угнали? Это самые удачливые угонщики всех времён.

Хурущ обмяк.

— Пожалуйста, — сказал он. — Пройдитесь по моим банковским счетам. Проверьте мой бумажник. Никто мне ни хрена не платил. С тех пор как фургон угнали, я ничего не могу провернуть, никакого бизнеса вообще. Не знаю, что и делать…

— Я сейчас расплачусь, — сказала Корви.

Он посмотрел на неё с затравленным выражением.

— Жизнью клянусь, — сказал он.

— Мы просмотрели ваше досье, Микаэл, — сказал я. — Я не имею в виду ваше полицейское досье — его мы проверяли в прошлый раз. Я имею в виду ваше досье у пограничников Бещеля. Через несколько месяцев после того, как впервые получили пропуск, вы подверглись случайной проверке. Несколько лет назад. Мы видели отметку «Первое предупреждение» по ряду факторов, но самым крупным нарушением пока что было то, что вы оставили документы в машине. В то время у вас был легковой автомобиль, не так ли? Вы оставили документы в бардачке. Как вам удалось в тот раз выкрутиться? Удивляюсь, что ваш пропуск не отменили там и тогда.

— Первое правонарушение, — сказал он. — Я их умолял. Один из парней, которые нашли пропуск, сказал, что поговорит со своим приятелем, чтобы отмену заменили на официальное предупреждение.

— Вы давали ему взятку?

— Конечно. Сколько-то. Не помню, сколько именно.

— Почему не помните? Я хочу сказать, в первый раз вы вот так его и получили, верно? Что же тогда беспокоиться?

Долгое молчание. Вообще-то автомобильные пропуска ЛКВ ориентированы на предприятия, в которых занято несколько больше работников, чем в худосочном бизнесе Хуруща, но и мелкие торговцы частенько подкрепляют свои запросы несколькими долларами — бещмарки вряд ли приведут в действие бещельских посредников или оформляющих бумаги клерков в уль-комском посольстве.

— Иногда, — сказал он безнадёжно, — мне бывает нужна помощь при погрузке. Мой племянник сдал на права, пара приятелей, они могли ездить, помогали мне управиться. Точно трудно сказать.

— Инспектор?

Корви обращалась ко мне не в первый раз, осознал я.

— Инспектор?

Она глянула на Хуруща — мол, что мы делаем?

— Прошу прощения, — сказал я ей. — Просто задумался.

Я жестом пригласил её отойти в угол помещения, ткнув пальцем в Хуруща и велев ему тем самым оставаться на месте.

— Я собираюсь его привлечь, — тихо сказал я, — но что-то… Посмотрите на него. Пытаюсь кое в чём разобраться. Слушайте, мне надо, чтобы вы кое за чем сгоняли. Как можно быстрее, потому что завтра мне придётся поехать по этой чёртовой ориентировке, поэтому, думаю, ночь сегодня будет долгая. Не против? Мне нужен список всех фургонов, угнанных в ту ночь в Бещеле, и я хочу знать, что происходило в каждом конкретном случае.

— Всех?..

— Не паникуйте. Это всего транспорта будет много, но вынесите за скобки всё, кроме фургонов примерно этого размера, и это только за одну ночь. Раздобудьте мне всё, что можно, по каждому из них. Включая все связанные с ними документы, хорошо? Как можно быстрее.

— Что вы собираетесь делать?

— Посмотрю, удастся ли мне добиться от этого слизняка правды.

Корви, применив лесть, дар убеждения и компьютерную грамотность, раздобыла информацию в течение нескольких часов. Только вуду позволяет проделать это так быстро, ускоряя официальные каналы.

Первую пару часов, пока она этим занималась, я сидел с Хурущем в камере и спрашивал его на разные лады, в нескольких формулировках: «Кто взял ваш фургон?» и «Кто взял ваш пропуск?». Он скулил и требовал адвоката, которого я пообещал ему в ближайшее время. Дважды он пытался разозлиться, но в основном просто повторял, что ничего не знает и что не сообщил об угоне фургона и краже документов, потому что боялся неприятностей, которые это ему принесёт. «Тем более что меня уже об этом предупреждали, понимаете?»