Порывая с прошлым - Филиппов А. В.. Страница 53

Самолет ложится на курс к Бенгальскому заливу. Сквозь иллюминатор видна ночная Дакка, охваченная пожарами. Минут через двадцать снова внизу появляются пожары. Это Читтагонг, где повстанцы обороняются от правительственных войск. Затем земля скрывается за белой пеленой облаков.

Примерно во второй половине дня 27 марта самолет приземлился в Карачи. Мы было направились в здание аэропорта. Однако на полпути нас обогнал мотоциклист и жестом предложил следовать в таможенный зал. Едва вошли, как у дверей встали автоматчики. Я попытался позвонить в наше консульство, но телефоны не работали — отключены. Появился начальник службы безопасности аэропорта майор Карим Шейх. Сама любезность.

— Извините, господа журналисты, за небольшое беспокойство, которое вынуждены причинить вам, — заявил он с приторной улыбкой. — Но вас всех до одного придется обыскать, багаж тщательно досмотреть. Таков приказ.

Он спокойно ждал, пока уляжется возмущение, выслушал протесты.

— Приступайте!

Таможенники и полицейские начали вскрывать чемоданы, портфели. В одно мгновение цементный пол таможни усеян книгами, газетами, журналами. Из фото-и киноаппаратов извлекалась пленка и тут же засвечивалась. У одного американского фоторепортера сняли пояс, на котором, как в патронташе, были нанизаны кассеты. Таможенник перочинным ножиком вскрыл их и тоже засветил.

Это была продуманная операция, рассчитанная на то, чтобы лишить мировую общественность информации о событиях в Восточной провинции. У корреспондентов изымали плоды трудной и опасной работы: фотоснимки, блокноты и магнитофонные ленты с записями бесед. Отобрав все, что их интересовало, полицейские власти разрешили журналистам покинуть аэропорт. Многие решили не задерживаться в Карачи и первыми же рейсами вылетели на родину. И буквально на второй день газеты мира поведали о том, чему были свидетелями их корреспонденты. Рассказано было и об обыске, учиненном полицейскими в карачинском аэропорту.

…Недели через две после случившегося пакистанские власти стали приносить извинения. В адрес иностранных газет и телеграфных агентств направлялись письма, в которых пакистанское правительство выражало сожаление о случившемся и приглашало журналистов вернуться в страну. Извинились и перед «Правдой». В это время в Карачи находился заместитель министра информации Роидат-хан. Он прилетел из Исламабада, чтобы разъяснить представителям местной прессы, как освещать события в Восточной провинции. Меня пригласили к нему.

Едва я переступил порог кабинета, как Роидат-хан поднялся из-за стола и стремительно пошел мне навстречу:

— О мистер Филиппов! Эта история с обыском журналистов в аэропорту — страшное недоразумение. Никто не давал такого права полицейским. Ох уж эти тупые полицейские! Вечно они суют нос не в свое дело. Передайте, пожалуйста, своему руководству наше сожаление. Мы надеемся, что этот прискорбный случай не бросит тень на отношения с вашей страной.

Роидат-хан драматично сжимал ладонями виски, швырял карандаш о стол, прикрывал глаза.

— Конечно, то, что устроили досмотр прессе, непростительно. Знаю, сделано грубо. Что же касается перемещения всех журналистов в Карачи, то это было необходимо. Армейские власти располагали фактами о готовящемся нападении на корреспондентов. «Авами лиг» не прочь была кое-кого убить, а потом свалить на нас. Сейчас обстановка улучшилась, и если вы хотите вновь посетить Дакку, то милости просим.

Я рассмеялся.

— Хочу также сказать, — .продолжал Роидат-хан, — я с удивлением узнал, что телефонная станция все это время не давала советским журналистам связи с Москвой, а чиновники на телеграфе чинят препятствия с отправкой корреспонденций. Это тоже недоразумение. Мною отдано распоряжение, чтобы советским корреспондентам не мешали работать. Напоминаю, все районы страны, в том числе и Восточный Пакистан, открыты для посещения.

Интересуюсь судьбой Муджибур Рахмана.

— Он находится в одном из мест заключения в Западном Пакистане, чувствует себя нормально. Ему будет предъявлено обвинение в антигосударственной деятельности.

Затем Роидат-хан начинает подробно рассказывать о причинах, побудивших правительство принять жесткие меры против «Авами лиг» и сотрудничающих с ней организаций. Это уже не ново, подробно изложено в заявлениях Яхья-хана, его окружения и в газетах. «Авами-лиг», дескать, опираясь на индийские специальные службы, вела курс на раскол страны, на физическое уничтожение лиц небенгальской национальности в Восточной провинции. Что касается пакистанской армии, то она ведет себя исключительно гуманно в отношении местного населения. Расправы и насилия — выдумка индийской информационной службы. Исказила и драматизировала события, дескать, и делегация восточнопакистанских коммунистов, выступившая с заявлением на XXIV съезде КПСС. Поэтому тревога в Обращении Верховного Совета СССР к нашему руководству необоснованна. Армия изолирует тех, кто взялся за оружие. Бенгальское население не преследуется.

Заместитель министра информации порылся в папке, где лежали какие-то сводки и, изобразив недоумение на лице, сказал:

— Китайская Народная Республика — тоже социалистическая держава, но почему-то она не бьет тревогу. Значит, китайцы не позволили пропаганде ввести себя в заблуждение. Более того, КНР заявила, что она на стороне Пакистана, и строго предупредила индийцев, чтобы те не вмешивались во внутренние дела пакистанского народа. Мы воздаем должное позиции китайского правительства в трудный для нашей страны час. Но, кажется, беседовать на эту тему с вами бесполезно. Вас не переубедишь.

Роидат-хан поднялся, давая понять, что беседа окончена, подчеркнуто вежливо попрощался:

— Если будут трудности в работе, прошу без стеснения обращаться ко мне или моему помощнику Халид Али.

Через несколько дней генеральное консульство КНР в Карачи устраивало прием с показом китайских кинофильмов. Знакомый журналист из газеты «Морнинг ньюс», побывавший на этом приеме, рассказывал мне потом, что китайцы пригласили в основном офицеров военного округа и морской базы. Перед началом демонстрации фильма китайский дипломат зачитал послание Чжоу Энь-лая генералу Яхья-хану. В этом послании, которое было перепечатано всеми пакистанскими газетами, в частности, говорилось: если индийские экспансионисты осмелятся напасть на Пакистан, то правительство и народ Китая, как всегда, твердо поддержат правительство и народ Пакистана в их справедливой борьбе в защиту государственного суверенитета и национальной независимости.

…Время идет. Официальные сообщения, публикуемые в местной прессе, изображают дело так, что пакистанским властям удалось овладеть положением, что восстановление порядка и нормализация экономической жизни — вопрос времени. Однако на самом деле все совсем не так, как изображают правящие круги. Армии удалось поставить под свой контроль Дакку, Читтагонг, Кхульну и некоторые другие населенные пункты, где находились военные базы. Сельские районы для армии недоступны. Там жизнь начинает строиться с учетом директив и постановлений Временного правительства Бангладеш, нашедшего убежище на территории Индии, создаются повстанческие отряды.

В операции по подавлению повстанцев все активнее включаются «раззакары» — добровольческие отряды, сформированные при содействии «Джамаат-и ислами» и других правых партий преимущественно из лиц небенгальской национальности. Для выполнения задач по борьбе с патриотической интеллигенцией создается организация «Аль-Бадр». В нее рекрутируются также и бенгальцы из числа тех, кто сотрудничает с военными властями.

Деловая активность в провинции замирает. Ряд государств отзывает своих специалистов, работающих по контракту. Отзываются и наши специалисты, участвовавшие в поисках на нефть и газ, строившие электростанцию Горазал. Они прилетают в Карачи, чтобы оттуда отправиться дальше — в Москву. Их рассказы дополняют картины насилий, учиненных над населением.