Римские войны. Под знаком Марса - Махлаюк Александр Валентинович. Страница 24

Однако самнитские вожди, опьяненные успехом, решили иначе. Они предложили довольно умеренные мирные условия, но потребовали от ненавистных врагов ради сохранения жизни выполнить унизительный обряд. Раздетые и безоружные должны были они пройти «под игом». Так называлось сооружение из двух копий, воткнутых в землю и покрытых третьим, в виде буквы П [12]. Дружный вопль отчаяния раздался, когда римляне услышали от своих послов об условии врага. Но не оставалось у них другого выхода, кроме как ценой бесчестия спасти отечество, которое предки их выкупили у галлов золотом.

Первыми прогнали под ярмом консулов, сорвав с них их облачение, и всех военачальников в порядке старшинства. Потом по одному прошли легионеры, униженно сгибаясь под брань и насмешки вооруженных врагов. Если кто не выражал своим видом должной униженности, то победители наносили им удары и убивали.

При известии об этой позорной капитуляции все жители Рима облачились в траур. Вернувшиеся из Кавдинского ущелья воины вошли в город ночью и, запершись по домам, не показывались на улицах. Этот тяжелейший позор римляне и столетия спустя вспоминали с содроганием. Но тогда римский сенат проявил исключительную твердость. Заключенный консулами мирный договор не был утвержден. Один из консулов, Спурий Постумий, всю вину за нарушение клятвы, которой скрепил договор, взял на себя и сам предложил, чтобы жрецы-фециалы выдали его и других военачальников самнитам. Самниты, однако, не приняли никого из римлян и даже не казнили заложников, взятых при заключении договора.

Кавдинская победа, таким образом, принесла самнитам вместо мира еще более ожесточенную войну. Военные действия были перенесены в земли самнитов и Апулию. Римляне, учтя горький урок Кавдинского позора, со временем научились успешно воевать в горной местности. Под влиянием стыда и ожесточения они напрягли все силы. Во главе римской армии стал испытанный в боях Луций Папирий Курсор. Его армия двумя частями подошла к Луцерии, где в плену томились взятые в заложники 600 римских всадников, и осадила город. Чтобы снять осаду с Луцерии, самниты вступили в сражение, но были разбиты. Гарнизон Луцерии капитулировал. Папирий восстановил честь римского оружия: семь тысяч самнитских воинов, в одних туниках и без оружия, прогнал он под ярмом. Невредимыми были возвращены и все римские пленники. Папирий же по праву удостоился триумфа.

По словам Тита Ливия, этот вождь даже в те времена, на редкость богатые доблестными полководцами, считался человеком по силе духа и воинским дарованиям способным противостоять самому Александру Македонскому. «Его отличали не только воля и мужество, – пишет Ливий, – но и телесная сила; на редкость быстроногий (откуда его прозвище [13]), он, благодаря силе ног, а может быть, благодаря упражнению, говорят, побеждал в беге всех своих сверстников... и для пешего и для конного военная служба под его началом была тяжелейшей, ибо сам он не знал усталости. Так, однажды всадники набрались смелости просить в награду за успехи освободить их от некоторых обязанностей, и он отвечал им на это: «Чтоб вы не сказали, будто я не дал вам никаких послаблений, так и быть, не растирайте себе зады, спешившись с коней». И была в этом муже громадная властная сила, которой равно покорялись и союзники и сограждане».

После взятия Луцерии в войне произошел перелом, и после упорного сопротивления самниты оставили Кампанию и Апулию. Цепь римских крепостей и военных дорог все теснее охватывала Самний. Не смогли помочь самнитам ни вступившие с ними в союз этруски, ни греки из города Тарента, ни другие союзники. В конечном итоге, в 304 г. до н. э. римляне взяли приступом самнитскую столицу город Бовиан и только тогда согласились заключить мир. По мирному договору самниты должны были уступить римлянам Кампанию и некоторые другие земли, но сохранили самостоятельность в своих исконных областях.

Однако самниты не смирились с поражением, и через шесть лет вспыхнула Третья Самнитская война (298-290 гг. до н. э.). Надежда самнитов на успех подогревалась тем, что на сей раз им удалось составить против Рима сильный союз. К нему примкнули многие народы средней Италии, этруски и даже галлы. Риму пришлось действовать на два фронта: против самнитов и их союзников на юге, против этрусков и галлов – на севере от римских владений. В 295 г. до н. э. самнитская армия сумела, пройдя на север, соединиться с галльскими полчищами около города Сентина в Умбрии. Здесь и разыгралась крупнейшая битва III Самнитской войны. Во главе римского войска стояли оба консула – опытный военачальник Квинт Фабий Руллиан (тот самый начальник конницы, которого чуть было не казнил диктатор Папирий) и Публий Деций Мус. Именно в этой битве Деций, сражаясь против галльской конницы, повторил знаменитый подвиг своего отца: бросившись в гущу неприятелей, он принес самого себя и вражескую армию в жертву подземным богам. Благодаря самопожертвованию отважного Деция и выдержке Квинта Фабия битва закончилась полной победой римлян. Двадцать пять тысяч неприятелей были перебиты, 8 тысяч попали в плен. Правда, и римляне потеряли 9 тысяч бойцов.

После этой битвы союз самнитов с галлами и этрусками распался. И после нескольких лет отчаянного сопротивления измученный многолетней войной Самний заключил мир с римской республикой. Разгром гордого свободолюбивого народа был завершен. Во время Самнитских войн были покорены также малые племена сабинян, вольсков, эквов и другие. Рим оказался господином всей Средней Италии. В землях покоренных народов римляне строили города-колонии, заселяли их своими гражданами. Опираясь на эти колонии, Рим охранял свое господство. Вчерашние враги включались в римско-италийский союз. Они обязывались уступать Риму часть своих земель и поставлять вспомогательные войска.

После Самнитских войн римляне оказались в непосредственном соседстве с греческими городами, расположенными в Южной Италии. Многие из них в это время переживали глубокий упадок и были не в силах противостоять нападениям местных племен. Когда греческий город Фурии в очередной раз подвергся набегам луканцев, его жители, доведенные до крайности, обратились за помощью к Риму.

Посланная на помощь фурийцам римская армия разбила луканцев в большом сражении и вызволила город из осады. После этого целый ряд греческих городов последовал примеру фурийцев и добровольно отдался под покровительство Рима. Однако укрепление римского влияния на южных берегах Италии вызвало крайнее раздражение у Тарента – самого крупного из расположенных здесь греческих городов. Тарентинцы стали искать повода к войне. И однажды, когда десять римских кораблей зашли в гавань Тарента, считавшегося дружественным городом, его жители неожиданно напали на римлян, захватили пять кораблей, их матросов казнили или продали в рабство. Командующий римским флотом погиб во время сражения. Затем тарентинцы захватили Фурии, заставили капитулировать стоявший там римский гарнизон и жестоко наказали фурийцев за их переход на сторону римлян. После этого Рим объявил войну Таренту.

Граждане Тарента были хорошими купцами, но сами воевать не любили и не умели. В первом же сражении в 281 г. до н. э. римляне наголову разбили войско тарентинцев. Однако, не желая уступать Риму, Тарент призвал в Италию Пирра – царя горной страны Эпир, расположенной в северо-западной части Балканского полуострова.

Царь Пирр

Молодой эпирский царь был в высшей степени незаурядной личностью. По матери он приходился родственником самому Александру Македонскому и с юности мечтал сравняться с ним славой. В юные годы Пирр участвовал в походах под началом Антигона, одного из соратников великого завоевателя. Своей отвагой и природным военным дарованием он так восхитил Антигона, что тот на вопрос, кого он считает лучшим полководцем своего времени, ответил: «Пирра, когда наступит его зрелый возраст». Эпироты считали, что Пирр и внешностью своей, и быстротой движений, силой и натиском в бою напоминает Александра. Они прозвали его Орлом и очень любили за честность и прямоту. Одно время Пирр даже занимал престол царя Македонии. Он был не только храбрым воином, но и высокообразованным писателем, автором ученых трудов о военном искусстве. Но в первую очередь был он искателем славы и приключений. Поэтому-то он с такой готовностью откликнулся на приглашение Тарента, обещавшего к тому же предоставить под его командование крупные силы наемников и оплатить расходы на войну. Ему было тесно в его маленьком царстве. Пирр мечтал о грандиозных завоеваниях и о создании на Западе великой державы, подобной той, что создал Александр Македонский на Востоке.