Великие женщины мировой истории. 100 сюжетов о трагедиях и триумфах прекрасной половины человечества - Коровина Елена Анатольевна. Страница 78

Виктория не изменила Альберту даже в помыслах. Когда же 14 декабря 1861 года принц внезапно скончался, простудившись при устройстве в Лондоне Всемирной выставки промышленности (он так хотел, чтобы достижения Англии покорили мир!), Виктория навечно осталась верна их любви. Да она всю оставшуюся жизнь положила на увековечивание памяти незабвенного Альберта: воздвигла роскошный мавзолей близ Виндзора и мемориал близ Кенсингтона, создала Альберт-Холл наук и искусств (ныне крупнейший концертный зал Европы – Альберт так любил музыку!). Имя принца-консорта получил и один из известнейших художественных музеев мира – Музей Виктории и Альберта.

Сама же королева следовала правилам, введенным супругом: выгода и процветание – для страны, для монархии и для семьи. Днем это было почти легко: Виктория трудилась по 16 часов в сутки. Заветы Альберта она успешно перенесла и на большую – мировую политику. Научилась лавировать между Германией и Францией и уговорила немецкого канцлера Бисмарка не разрушать обстрелами Париж во времена коммуны в 1871 году. Став с 1876 года еще и императрицей Индии, она умело маневрировала, стараясь укрепить собственную власть и в то же время не унизить местных владык. Но ночами было худо: она разговаривала с ушедшим Альбертом, плакала и просила советов. В конце концов, она лишь слабая женщина… И Виктория занялась спиритизмом, приглашая лучших медиумов мира, чтобы они дали ей возможность пообщаться с Альбертом. Немудрено, что именно во времена «практичнейшего викторианства» расцвели мистика и оккультизм.

50-летний юбилей царствования Виктории (1887) отмечали в Лондоне необычайно торжественно. Еще бы – ведь ее дети породнились со всеми царствующими домами. Не было ни одной монархии мира, где не присутствовали бы дети или внуки-правнуки Виктории. Ее уже давно называли бабушкой всех династий Европы.

Однако на покой бабушка не хотела. Она все еще правила твердой рукой. Однако характер «бабули» портился, она вникала во все с маниакальной дотошностью, не выносила смеха и нововведений. Ясно, что это была дорога в никуда. Викторию стали презрительно именовать старой черепахой, которая укрылась от нового мира в своем панцире. Ее мудрость уже стала считаться старческим маразмом, ее неспособность к переменам начала тормозить развитие страны. Не потому ли, когда 22 января 1901 года королевы-долгожительницы (82 года) не стало, мир, вздохнув с облегчением, тут же отбросил заветы викторианства, а вместе с ними и мораль с нравственностью. Хорошо ли это, можно судить по тем результатам, до которых мы сегодня добрались…

Так что иногда стоит прислушиваться к старшим. Например, юная принцесса Алиса Гессенская, собираясь в Россию, услышала от бабушки такое предостережение: «Состояние России настолько плохое, настолько прогнившее, что в любой момент может случиться что-то страшное». Алиса-Виктория-Елена-Луиза-Беатрикс Гессен-Дармштадтская приходилась королеве Виктории родной внучкой, дочкой ее второй дочери Алисы-Мод-Мэри, вышедшей замуж за великого герцога Гессенского. 14 ноября 1894 года эта любимая внучка Виктории, которую бабушка нежно звала Sunny (Солнышко), обвенчалась с императором Николаем II, став императрицей Александрой Федоровной Романовой. Брак был по огромной любви. Но как известно, и любовь не спасла. А может, просто нужно было послушать бабушку? Бабушки ведь много чего предчувствуют…

Великая герцогиня Герольштейнская

Ее слава была невероятной. Внешность обольстительной. Возможности безграничны. При ее появлении монархи мира поспешно поднимались, самые богатейшие люди вскакивали, готовые нестись куда угодно по одному взмаху ее прелестных угольных ресниц. Ее слово воспринималось не просто рекомендацией – приказом. За один только взгляд ее черных глаз стрелялись на дуэлях.

При этом она была парией – актрисой. И не какого-нибудь уважаемого театра «Комеди Франсез», а эпатажного театрика самого фривольного жанра – театра оперетты, открытого скандально известным мэтром жанра – Жаком Оффенбахом. И хотя свет считал опереточных красоток фривольными созданиями, не достойными уважения, именно она – легендарная прима Гортензия Шнейдер – первая отвергла такое положение вещей и поднялась на самую высшую ступень общественного и политического Олимпа.

Гортензия Катерина Шнейдер родилась 30 апреля то ли 1835, то ли 1838 года во французском Бордо, но в семье немца-портного. Папаша хоть и слыл педантом, как положено почтенному немцу, но поколотить дочь всегда был готов. Так что никто не удивился, что в 15 лет Ортанс Катрин (именно так звали девушку на французский лад) ушла из дома и начала распевать песенки в провинциальных театрах. Голос у нее оказался отлично обработанным самой природой. Правда, имелась еще и классическая немецкая внешность с крупными чертами лица и тяжелым подбородком. Но Ортанс сумела подать свои недостатки как достоинства – она выработала сценическую стать и грацию, научилась превосходным манерам и чуть отстраненному взгляду свысока. С детства понимая, что значит костюм, она никогда не экономила на своих нарядах. Словом, она создала тот стиль поведения на сцене, который в будущем назовут «невероятным опереточным шиком».

^{Гортензия Шнейдер в «Великой герцогине Герольштейнской»}

Не занимать ей было и твердости характера. Уже с 1855 года наша «храбрая портняжка» перебралась в Париж. Сначала она поет в небольших театриках на окраине, потом – в популярнейшем театре «Варьете». Там-то в ролях легкого водевиля ее и заметил не кто-нибудь – сам король оперетты Жак Оффенбах.

К тому времени он, пожалуй, самый модный композитор мира. У него собственный театр «Буфф-Паризьен», спектакли которого идут по два раза на день – и все с аншлагами. Попасть в театр маэстро мечтают все смазливые певички. Но сам Оффенбах предпочитает серьезных солисток. Только где их взять?!

Выручает знаменитый тенор «Буффа» месье Бертелье. Предлагает прослушать мадемуазель Шнейдер. Девушка приятна, стройна, держится с достоинством и даже некоей гордостью. Услышав, как поет это сокровище, экспансивный Оффенбах кинулся благодарить любезного Бертелье. Композитору и в голову не пришло, что ловкач тенор помог в первую очередь себе, ведь «гордая Ортанс», вот уже месяц не вылезавшая из его постели, неделю назад поставила любовнику условие: «Либо ты устраиваешь меня в театр Оффенбаха, либо у нас все кончено!» Вот Бертелье и расстарался.

Впрочем, мудро-расчетливая мадемуазель Шнейдер предприняла и иные меры – показала Оффенбаху рецензии на свои спектакли. Еще два года назад критики заметили ее парижский дебют: «Она поет с большим вкусом. Она произносит текст с шутливостью и тонкой улыбкой. Она очаровательна, как ангел. Это больше чем дебютантка, это законченная актриса, обладающая достоинством, молодостью и красотой».

Поначалу Оффенбах не нарадовался на свою новую приму. Правда, уже через год опереточная дива начала капризничать, постоянно заявляя, что «покидает этот ужасный театр раз и навсегда». Но Оффенбах-то понимал: от таких ролей, какие он дает Ортанс, актрисы не уходят. Например, Прекрасная Елена. Постановка одноименной оперетты (1865) превратилась в триумф, а Ортанс Шнейдер стала «главной примой Парижа». В 1866 году эту славу подтвердила Булотта в «Синей Бороде», а через год герцогиня Герольштейнская в оперетте «Великая герцогиня Герольштейнская». «Эта постановка приняла масштабы огромного события, став чуть ли не образцом нового национального жанра», – напишет музыкальный критик Ваперо.

Но и Ортанс Шнейдер почувствовала себе цену, и немалую. Теперь с немецкой педантичностью она требовала то повышения жалованья, то оплаты собственного гардероба, то смены партнеров. Да и шиковала так, как никто не осмеливался.

Внимание публики к ней приобретало силу неистовства, подарки становились все более баснословными. Рассказывали, что один юный герцог преподнес Ортанс на Пасху огромное яйцо, в котором уместилась позолоченная карета с четверкой ливрейных лакеев и кучером, правящим парой чистокровных лошадей. Гастролируя по провинции, Ортанс разъезжала в этой карете, увешанная драгоценными колье ровно в 21 нить. И никто не удивлялся подобному шику – с годами Шнейдер стала не просто красива – царственна: пышное золото волос, величественно-милостивый взгляд, гордая осанка. Воистину та самая Женщина, из-за которой мужчины теряют головы.