Великие Цезари - Петряков Александр Михайлович. Страница 116

Да и в самом городе пришлось многое сделать. На Эсквилине издавна было место, где хоронили рабов и нищих, производили казни (казненных, кстати, не хоронили), вывозили мусор и старый хлам. Местечко было не только зловонным, но и страшным. Гораций в одной из своих сатир рисует жуткую картину: воронье, бродящие собаки, какие-то старухи, копавшиеся в костях, воры, опустившиеся бедняки, рабы, бросавшие в яму мертвые тела. Меценат посоветовал Августу ликвидировать зловонную помойку, и она была засыпана. На этом месте Меценат разбил парк, где, как мы уже упоминали, гуляли великие римские поэты, и, что удивительно, музы не избегали этого некогда мрачного места. Этот парк и все свое состояние Меценат завещал Августу. Надо сказать, что все сады и парки на окраинах Рима, принадлежавшие частным лицам, постепенно становились императорскими.

Марсово поле, где издревле занимались военными играми и упражнениями, спортом, проходили выборы в магистраты, производилась перепись населения и откуда уходили на войну легионы, стало, как мы помним, благодаря Агриппе, народным парком культуры и отдыха. Благоустроенное это место, площадью в двести пятьдесят гектаров, находившееся в нижней излучине Тибра, вызывало восхищение не только у римлян, но и у иностранцев и путешественников. Восторженную оценку этому дивному месту дал Страбон: «Здания, лежащие вокруг, вечнозеленый газон, венец холмов, спускающихся к самой реке, кажутся картиной, от которой нельзя оторвать глаз». Тут находились и торговые ряды, где, как мы узнаем из сочинений Сенеки, Горация и Марциала, продавалась дорогая мебель из драгоценных пород дерева, ювелирные изделия, хрустальная посуда, а возле храма Геракла и Муз торговали париками.

По замыслу Цезаря, Тибр следовало отвести к Ватиканским холмам, за счет чего увеличивалось Марсово поле, которое предполагалось застроить жилыми домами, но Август решил иначе, и оно стало местом прогулок и развлечений. К нему примыкали сады Агриппы, разбитые на месте Козьего болота, и в одном из портиков здесь демонстрировалась большая карта мира. И она играла также свою идеологическую роль. И весьма значительную. О географии римляне в своем большинстве имели смутное представление, и завоеванные римским оружием города и страны, пусть даже и очень отдаленные, в их сознании зачастую оказывались в опасной близости от Италии, и начинались паника и волнения, когда, например, германцы разгромили Вара и в других случаях, выше упомянутых. Теперь же можно было подойти к этой карте и убедиться, что до Парфии, к примеру, считавшейся самым опасным врагом, не один месяц пути. Кроме того, каждый мог при взгляде на эту карту зримо ощутить величие Рима, покорившего такое необъятно огромное пространство. Французский поэт XVI века Ж. Дю Белле в одном из своих сонетов, посвященных Древнему Риму, очень точно сказал, что в то время «Рим был весь мир, и целый мир был Рим» и «Рима план являл собою карту мира». И было всем теперь очевидно, что все дороги действительно ведут в Рим.

Неподалеку от Пантеона, как мы уже упоминали, Агриппа выстроил общественную баню, рядом с которой находился искусственный пруд с проточной водой, где можно было поплавать, а рядом шли аллеи с портиками, украшенными скульптурой. Для римлян во все времена баня являлась первейшей необходимостью, и где бы ни ступала нога легионера, там непременно появлялись термы. Их развалины и фундаменты сохранились до сих пор в различных странах Европы, Азии и Африки. Были термы частные, в собственных домах и усадьбах, но были бани и общественные, и они появились в Риме уже в третьем веке до Рождества Христова. Поначалу термы были небольшими, топились по-черному и напоминали наши, русские, – они состояли из предбанника и темного, с небольшим окошком, помещения для мытья. В современном понимании это были сауны – римляне не знали удовольствия париться вениками. В описываемую эпоху в столице насчитывалось около ста семидесяти общественных бань, причем часть их содержалась за счет государства, а другие были частными. Плата за вход была символическая – всего четверть асса, но для бедняков и это был существенный расход. Поэтому тот же Агриппа, когда был эдилом в тридцать третьем году (в обязанности эдила входило наблюдение за чистотой и санитарным состоянием города), ради популистских целей оплатил владельцам и арендаторам общественных бань весь их годовой доход, и жители столицы мылись в тот год бесплатно. И не только в столице, и во всех итальянских городах и селах были общественные бани, и в источниках можно прочесть немало эпизодов, этого дела касающихся, особенно когда речь шла о льготных или вовсе бесплатных помывках.

В императорский период баня становится приоритетом среди прочих удовольствий. Она стала не только местом, где можно было попариться и смыть грязь, но и одновременно клубом, спортивным залом, читальней, музеем, рестораном, игорным заведением и лупанаром. Начиная с Агриппы, выстроившего роскошные термы с необычайно богатой внутренней отделкой из драгоценных пород мрамора, государственные мужи и императоры возводили впоследствии огромные банные комплексы, поражавшие воображение как своими гигантскими размерами (термы Каракаллы занимали площадь в одиннадцать гектаров), так и чрезмерной роскошью. Состоятельные люди в своих домах и усадьбах строили также немыслимо роскошные бани, о чем мы можем прочесть у римских писателей. «Мы дошли до таких прихотей, – писал Сенека по этому поводу, – что желаем ступать только по драгоценным камням». Бани стали походить на дворцы с колоннадами, скульптурой, искусственными водопадами, причудливыми бассейнами, куда вода лилась из серебряных кранов.

Менялся не только внешний облик бани и внутренние удобства, менялись и способы обогрева. Как выглядела римская баня и как она функционировала, очень хорошо видно в Помпеях. Здесь было две бани, и строилась третья, недостроенная по причине, как мы знаем, стихийного бедствия, и именно пепел вулкана сохранил этот городок практически в целости и сохранности. Здешние бани, как и все иные римские, имели, помимо всего прочего, четыре главных помещения. Это аподитерий, по-нашему, предбанник, где люди раздевались, откуда можно было пройти в помещение фригидария, где находился бассейн с прохладной водой, или тепидария, теплого помещения, где сидели и грелись перед тем как пройти в кальдарий, непосредственно сауну, где можно было хорошенько пропотеть, изгоняя таким образом «вредные соки». И если старые бани нагревались жаровнями, то в имперские времена для обогрева применялась хитроумная система вмонтированных в пол и стены труб, по которым подавался горячий воздух, прогревая теплые помещения до нужной температуры.

Практически везде рядом с баней была палестра, огороженное колоннадой место, где молодые люди занимались гимнастикой, борьбой, тяжелой атлетикой и другими видами спорта. Наиболее популярной была игра в мяч, и наш герой до старости увлекался этой нехитрой забавой: трое игроков чертили на земле треугольник, вставали по его углам и перебрасывали мяч друг другу, стараясь не уронить. Были и другие игры, напоминающие современный баскетбол (правда, без кольца) и регби. Мыла древние римляне не знали, и для того, чтобы очистить тело от грязи и масла, которым натирались перед спортивными состязаниями, применялись скребки. Затем плюхались в бассейн, и для молодых людей достаточно было и этого омовения, тем более если фригидарий находился под открытым небом.

И если в добрые старые времена суровые воины и землепашцы мылись в закопченных баньках раз в неделю, то теперь не только богачи и аристократы, но и простые римские граждане посещали бани каждый день, и некоторые проводили там время с утра до вечера. И неудивительно. Представьте себе простого обывателя, мелкого торговца, например, или учителя гимнастики, или просто бездельника, каких в Риме в имперский период было не меньше двухсот тысяч (которых, кстати, надо было кормить, и это составляло серьезную проблему для Цезарей), который живет в какой-нибудь каморке многоэтажного дома (insula). Другое, кстати, значение этого латинского слова – острова блаженных. Что он видит из окна своей съемной комнаты? Стену другого такого же дома на узкой, залитой помоями улице, и с восходом зловонный запах поднимается и заполняет все уголки жилища, он слышит, как скандалят соседи, и их голоса по временам перекрывает грохот телег с камнями или лесом. Поэтому он стремился как можно быстрее покинуть ночлежку и очутиться в сверкающих белым мраморах стенах императорских терм и вкусить здесь уже настоящее блаженство.