Любовники-убийцы - Бело Адольф. Страница 14

Это было ее первое письмо к Фурбису, и Вальбро его передала. Наступил день, когда Фурбис должен был вернуться, но его все не было. Марго ждала, запершись у себя в комнате: она сказалась больной, не пожелав выходить к обеду, где должна была встретиться с мужем. Наконец, потеряв всякое терпение, она позвала к себе Мулине и, несмотря на то, что произошло между ними раньше, сказала:

— Отправляйтесь в Фонбланш и, если Фурбис вернулся, скажите ему, что я умоляю его навестить нас немедленно.

Мулине отправился тотчас же и вскоре вернулся с ответом, что Фурбис приехал недавно и через несколько минут явится к ней.

— Благодарю вас, Мулине, — воскликнула Марго, в порыве поцеловав своего слугу, совершенно растерявшегося от радости и полученного знака внимания.

Несмотря на довольно холодный вечер, Марго открыла окно и села ждать Фурбиса. Была уже поздняя осень, и, с тех пор как она была в связи с Фурбисом, прошло два месяца.

Еще издалека она заметила его. Спустить лестницу, по которой он обыкновенно поднимался к ней, было делом одной минуты. Очутившись в ее комнате, он, не говоря ни слова, убрал лестницу и затворил окно, вслед за тем Марго бросилась к нему.

— Не уезжай, не уезжай никогда, умоляю тебя! Я слишком страдаю в твое отсутствие.

Говоря эти слова, она покрывала лицо Фурбиса жгучими поцелуями, страстно и безумно сжимая его в своих объятиях.

Глава VIII

Прошло несколько месяцев; все было по-прежнему, без каких-либо перемен. Связь, возникшая между Фурбисом и Марго, в течение полугода не была никем замечена. Правда, Вальбро и Мулине знали о ее существовании, но они хранили молчание, к тому же Фредерик Борель что-то подозревал, но жил он довольно далеко и редко бывал в Горде.

Впрочем, именно благодаря ему скоро и совершенно неожиданно над Марго и Фурбисом разразилась гроза.

Фредерик был еще очень молодым человеком, но, так как он был серьезен не по летам и рано проявил способность к коммерческим предприятиям, отец поручил ему заведовать его конторой, занимавшейся скупкой земли и целых хозяйств, весьма нередко продаваемых крестьянами в неурожайные годы за бесценок. Перепродавая их с прибылью при более благоприятных обстоятельствах тем же крестьянам, отец извлекал немалую выгоду из несчастья других людей. С этой целью он основал в Апте нечто вроде конторы, заведование которой и поручил Фредерику.

Благодаря этому обстоятельству Фредерик несколько лет назад продал в Фонбланше Фурбису дом, где тот когда-то жил. К несчастью, Фурбис был еще должен за него некоторую сумму. Уже давно он не вспоминал об условиях, заключенных им с Фредериком, и за эту небрежность молодой Борель жестоким образом наказал его.

Нет несноснее крестьянина-кредитора. Тот, кто жил в деревне, наверное, знает, с какой холодной жестокостью и с каким равнодушием преследуют кредиторы своих несчастных жертв. Если должник или его жена появятся в новом наряде, если на столе подали новое блюдо, кредитор уже видит это, он узнает обо всем до мельчайших подробностей, и на несчастного должника сыплются горькие упреки.

Фурбису не раз уже приходилось выносить подобные сцены за какую-нибудь сотню франков, которую он был должен Фредерику Борелю. Тем не менее он не спешил расплатиться.

Однажды во время отсутствия Фурбиса Фредерик явился к нему в дом. Он пришел за деньгами. Дома была одна Бригитта. Она очень любезно приняла молодого человека и объяснила ему, что муж ее пока не в состоянии удовлетворить его требования.

— Я, право, не могу понять, — возразил Фредерик, — на что он тратит свои деньги. Невозможно допустить, что все они оседают на новобастидской ферме. Наконец, он в хороших отношениях с Паскуалем и моей кузиной Марго. Они наверняка не откажут ему в сумме, которую я жду вот уже два года.

— Да, оно, конечно, так, мой муж хорошо принят на ферме, — ответила Бригитта, — и Паскуаль очень дружен с ним, но ведь вы знаете, что едва речь заходит о деньгах, так и дружба врозь.

— Положим, так, — согласился Фредерик. — Но что касается вашего мужа, то стоит лишь сказать слово Паскуалю или моей кузине, и они точно не откажут, только чтобы вывести его из затруднительного положения.

Когда Фурбис вернулся, жена передала ему свой разговор с Борелем.

— Хорошо, — ответил Фурбис, — там посмотрим…

Он не сказал более ни слова, но через некоторое время упреки градом посыпались на бедную Бригитту.

— Разве тебе недостает чего-нибудь? — начал он. — Нет? В таком случае о чем же ты хлопочешь?

— Ты ошибаешься, мой друг, — возразила она, — нам недостает многого. Наступает зима. Детям необходима теплая одежда, наконец, и у меня самой…

Она замолчала, но достаточно было взглянуть на ее бедный костюм, чтобы понять, что она хотела сказать. Фурбис начал сердиться сильнее. У него хватило совести упрекать свою жену в требовательности, которая ему не по средствам.

— Я требовательна? — воскликнула Бригитта и, оскорбленная до глубины души, рыдая, упала на стул.

В свою очередь, и она высказала несколько горьких и справедливых упреков мужу. Не находя что ответить, Фурбис сильно ударил кулаком по столу и, в то время как испуганные дети бросились к матери, прячась в складках ее платья, поспешно вышел вон и скрылся из дома.

Весьма понятно, он отправился к Вальбро рассказать ей о том, что с ним случилось. Та спокойно выслушала его и, когда он окончил, сказала:

— Надо заплатить Фредерику. Он подозревает тебя, его частые визиты в твой дом могут быть для тебя опасны. Расплатись с ним, чтобы у него не было причин являться к тебе.

— Расплатись, легко сказать! Но где я возьму деньги?

Вальбро взглянула на него с жалостью и презрением.

— Совершенная правда, — проговорила она, — что иногда мужчины очень ненаходчивы. Если бы я была на твоем месте, то сидела бы сложа руки, ни в чем себе не отказывая и не давая жене поводов для упреков, что она совершенно вправе делать в настоящее время.

Фурбис с удивлением посмотрел на старуху. Вальбро продолжала:

— Зачем же тебе в таком случае иметь любовницу вроде Марго?

Эти слова произвели на мужчину глубокое впечатление и не замедлили принести свои плоды. По совету Вальбро он придумал целую комедию, о которой читатели узнают из следующего рассказа.

В тот же день Фурбис появился на ферме у Марго. Они были одни в саду и сидели на скамье на небольшой площадке, густо заросшей виноградом. Это был их любимый уголок: он находился на солнечной стороне, и зимой их согревало солнце, а летом густая листва давала прекрасную тень. Но чем особенно нравилось им это место, так это тем, что, видя все вокруг себя, сами они могли оставаться незамеченными.

Сидя возле Марго, Фурбис рассеянно слушал ее речь, полную любви; изредка из его груди вырывался тяжелый вздох, и, когда Марго глядела на него своими влюбленными глазами, он опускал взор, как бы не желая смотреть на нее. Подобного рода поведение невольно должно было заинтересовать ревнивую проницательную женщину, какой была Марго, и она не замедлила обратиться к нему с вопросом:

— Ты от меня что-то скрываешь, мой милый? Ты чем-то озабочен. Почему ты мне ничего не скажешь?

Нетерпеливым движением он словно хотел отогнать беспокойные мысли, а затем страстно обнял Марго.

— Ты добрый, — продолжала она, — любишь меня, я знаю это. Почему же ты не хочешь сообщить мне своей тайны? Я вижу твою озабоченность, я слышу твои тяжелые вздохи, и мне хотелось бы знать причину всего этого…

Она освободилась из его объятий и смотрела на него взглядом, полным мольбы.

— Ты ошибаешься, — проговорил он.

С нетерпением она топнула ногой и воскликнула:

— Нет, я не ошибаюсь и хочу знать все.

Фурбис колебался еще некоторое время, заставляя упрашивать себя, и наконец мало-помалу раскрыл ей причину своих тяжких дум. Весь этот маневр, так искусно разыгранный им, был заранее обдуман, чтобы сильнее тронуть Марго. Она узнала от него, что с момента сближения с ней он стал пренебрегать своими делами, желая оставаться чаще и дольше около нее, и следствием всего этого стало то, что его жена и дети почти голодали. Мало того, Фредерик угрожал ему даже отнять дом.