Затерянные во времени (Авторский сборник) - Уиндем Джон Паркс Лукас Бейнон Харрис. Страница 50

— Четверть часа,— уведомил его Дейл.— Нам лучше готовиться, Дуган. Что там говорит метеовышка?

Дуган перешел к одному из других иллюминаторов.

— Скорость ветра — двенадцать миль в час,— доложил он.

— Хорошо. Для такого большой поправки не нужно,— Дейл снова повернулся к другим.— Закройте теперь ставни. Нам пора расходится по подвесным койкам.

Он включил маленькую лампочку на потолке. Ставни на иллюминаторах, тяжелые листы стального сплава, захлопнулись, и их отделанные резиной края втиснулись в пазы. Когда последнюю ставню задраили до предела и сделали воздухонепроницаемой, участники экспедиции разошлись по подвесным койкам.

Это были подвешенные на металлических штангах кушетки. Чтобы добиться максимального комфорта, их изготовили из прекрасно закаленной стали и самого мягкого ворса. Ни одна сказочная принцесса на горошине никогда не покоилась на постели и наполовину столь роскошно-податливой, как те, какими обеспечили этих пятерых астронавтов.

Они забрались без разговоров и застегнули ремни безопасности. Бледное лицо доктора стало еще белее. Под нижней губой у него собрались бисеринки пота. Дуган увидел, как неуклюже тот возится с ремнями, и наклонился к нему.

— Вот, дайте-ка, это сделаю я, док,— предложил он. Доктор благодарно кивнул и откинулся на спину, покуда сильные руки Дугана затягивали пряжки.

Механик лежал неподвижно с торжественностью каменного рыцаря на гробнице. Журналист слегка ерзал, стараясь найти самую удобную позу.

— Хорошие постели ты предоставляешь своим гостям, Дейл,— пробормотал он.— Заставляют гадать, почему ж это мы, дураки проклятые, вообще занимаемся чем-то, кроме сна.

Дейл лежал молча, не сводя глаз с секундной стрелки часов. Пальцы его правой руки уже сжимали установленный сбоку от койки стартовый рычаг. Сосредоточившись, он не показывал видимых признаков страха, волнения или беспокойства.

— Две минуты.

Напряжение возросло. Фрауд перестал ерзать. Дуган почувствовал, что сердце у него забилось чаще. Доктор подсознательно считал секунды. Даже сейчас еще не слишком поздно отказаться от полета. Если он вскочит на ноги и бросится на Дейла...

— Полминуты.

А потом-то — что? — подумал доктор. Он повернул голову. Его обеспокоенный взгляд встретился со взглядом Дутана, и он услышал ободряющий шепот.

— Пятнадцать секунд,— произнес Дейл.

Доктор погрузился в омут фатализма. Раньше или позже, а умереть придется. Так почему бы не сейчас? Он неплохо прожил отпущенный ему срок. Только бы это произошло быстрее...

— Пять... четыре... три... две... одна...

Разговоры в толпе стихли до еле слышного ропота, а потом наступила напряженная тишина, нарушаемая только неумолимо отсчитывающим время голосом из громкоговорителей. Все взгляды обратились к центру круга, дружно сфокусировавшись на сверкающей ракете. Люди едва смели моргнуть, чтобы не пропустить критический момент старта. В этот миг в душу каждому закралось некоторое понимание истинного значения сцены — волнение и гордость перед неукротимым духом человека, который стремится порвать вековечные путы: дотянуться до самых звезд.

Так отправлялись навстречу неведомым опасностям кнор-ры Лейфа, сына Эйрика; и точно так же отправлялись в путь каравеллы Колумба, страшась, что могут заплыть за край света и рухнуть в Бездну Вечности. Вполне возможно, что этот день, это 12 октября, так же войдет в историю, как поворотный пункт в истории человеческой цивилизации...

Телескопы крупных обсерваторий были наведены и готовы к работе. Их наводили и раньше. Они отслеживали хвостовые выхлопы искателей приключений с Земли, видели, как те вырываются из скорлупы атмосферы в пустоту космоса, видели как им не удавалось выдержать курс, и наблюдали начала падений, которые будут длиться месяцами, пока не закончатся, наконец, на Солнце. И теперь, в скором времени, о судьбе «Глории Мунди» расскажут огромные линзы — поможет ли астронавтам судьба, и пылающий красный диск Марса будет постепенно становиться все больше и больше, или она отвернется, и тогда ракета будет безжалостно затянута в центр солнечной системы. Прошли последние напряженные секунды. Огромная ракета рванулась в небо. Казалось, она балансировала на столпе огня, разрезая голубую синь небес, словно огромный снаряд, которым она и была. Огонь извергался из ее дюз в расширяющемся нимбе сиренево-синего пламени, похожем на хвост какой-то чудовищной кометы. И когда грохот ударил по ушам толпы, ракета уже сделалась огненной искоркой в небесах...

Корреспондент «Дейли Хейл» покинул телефон на вышке для прессы, и теперь естественное притяжение повлекло его к бару. Но прежде чем он смог до него добраться, к нему обратился взволнованный субъект в комбинезоне механика.

— Мистер Трэверс, вам нужна сенсация? — настойчиво спросил он.

— Сенсация? — переспросил он.— Нынче нет никаких сенсаций. Обо всем, что случилось, всем все известно.

— Не верьте этому,— серьезно настаивал механик.— Если вы заплатите, как следует, то у меня найдется для вас самая настоящая сенсация.

— «Хейл» всегда честно расплачивается,— проявил преданность родной газете Трэверс.— Что за сенсация? Насчет ракеты?

Механик кивнул. Поспешно оглядевшись, чтобы убедиться, что в пределах слышимости никого больше нет, он нагнулся поближе к журналисту и зашептал ему на ухо. После первой же фразы Трэверс остановил его.

— Больше никто не знает?

— Ни единой души. Положитесь на мое слово.

Две минуты спустя механик и твердо сжимающий ему руку выше локтя Трэверс неслись через площадку по направлению к специальному воздухолету «Хейл».

Глава 7

В полёте

Доктор Грейсон лежал с плотно закрытыми глазами. Он отчаянно сжимал веки, словно эти тонкие мембраны могли отрезать его от всех ощущений. Дуган лежал с открытыми глазами и слегка повернул голову, следя за Дейлом. Рычаг управления и лежавшая на нем ладонь оставались скрытыми от его глаз, но он видел, как напрягалась правая рука, когда Дейл сжимал пальцы.

Внезапно раздался рев, громкий и ужасающий, несмотря на пустотелые двойные стенки ракеты. Невидимый вес глубоко вдавил его в подушки койки. От содрогания ракеты он, невзирая на амортизирующие пружины, затрясся всем телом от вибрации, которая, казалось, вот-вот развалит его на куски. Голова у него закружилась, а потом, похоже, налилась свинцом.

Рев перекрыла новая высокая нота, пронзительный визг. Ракета со свистом проносилась сквозь атмосферу. Приложив усилие, Дуган сумел повернуть голову и посмотреть на подвешенный над Дейлом термометр. Температура внешнего корпуса уже повышалась, а указатель скорости пока миновал лишь отметку миля в секунду. Три тысячи шестьсот миль в час. Дугана внезапно охватила паника: знает ли Дейл?

Дейл не сводил глаз с большого диска, на котором имелась единственная секундная стрелка. Постепенно, в соответствии с запланированным ускорением по сто футов в секунду, он поворачивал рычаг управления. И стрелка указателя скорости постепенно клонилась в сторону увеличения. На людей продолжали давить неосязаемые силы. Стало трудно дышать. Отличные пружины и мягкий ворс стали казаться каменными: сжавшиеся внутренние органы нестерпимо болели; сердца работали с напряжением, жилы набухли. Головы горели, а в висках стучало; глаза, казалось, не помещались в глазницах.

Свист воздуха миновал порог слышимости; температура продолжала расти, но была все еще намного ниже красной отметки опасно высокой жары. Указатель скорости скользил вперед — три с половиной — четыре — четыре с половиной мили в секунду — четыре минуты после старта... Немного отстаем от графика...

Дуган перестал следить. Он не мог ясно разглядеть приборы. Ему казалось, что глаза у него вот-вот лопнут. И словно рефрен, в голове у него все повторялось: «Семь миль в секунду... семь миль в секунду...» Меньшая скорость будет означать, что оторваться от Земли не удалось [4].