Двухгадюшник. Рассказы - Михайлов Максим. Страница 21

Поэт засек Призрака во второй половине дня, когда солнце, завершая дневной оборот, оказалось у него за спиной и ярко высветило противоположный берег. Засек просто и банально, так, как сотню раз читал в книжках, по отблеску прицела. Боясь поверить в удачу, он приник к биноклю, впившись глазами в то место, где мелькнула вспышка. Так и есть, вот он родной, зарылся в корнях дерева. И только изменившееся освещение позволило заметить темный силуэт, почти слившийся с окружающей поверхностью. Поэту даже показалось, что он различил контуры каски на голове чужого снайпера.

— А что же ты за блендой не следишь, а еще профи… — тихонько процедил Поэт сквозь зубы, вместе с выдыхаемым воздухом стравливая охватившее его нервное напряжение.

Тихим условным свистом он позвал напарника, вытащил заранее припасенный блокнот и отметил на схеме обнаруженную позицию, одновременно прикидывая куда лучше переместиться, чтобы гарантированно снять противника первым выстрелом. Хан на сигнал не ответил. «Заснул он там что ли?» — недовольно подумал Поэт и свистнул еще раз аккуратно по сантиметру выползая из окопчика. Вновь не получив ответа и тихо выматерившись снайпер, стараясь не колыхнуть ни травинки пополз к облюбованному для стрельбы зеленому кусту чуть правее и ниже по склону. Путь занял почти полчаса, зато с новой позиции Поэт отчетливо увидел голову Призрака и даже ствол его винтовки. Еще раз, для очистки совести, свистнув Хану и сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить дыхание, он приник к прицелу. В голове уже пели фанфары, условия для выстрела были идеальны, промазать невозможно. Вот удивится засоня Хан. А Беслан вечером крепко пожмет руку и, значительно глядя в глаза, скажет: «Молодец! Мужчина». Угольник прицела замер на середине темного силуэта, указательный палец плавно, не спеша, выбрал свободный ход, и на выдохе пошел дальше, приклад бешенной лошадью лягнул плечо. Ну, Призрак ты или нет, мы сейчас увидим, попробуй-ка девять граммов свинца.

Выстрел Призрак услышал уже после того, как засек на том берегу облачко пыли, взлетевшее вверх у колыхнувшихся веток куста. Ага, охотнички пожаловали, а ну-ка… И он потянул за выкрашенную в зеленый цвет бечевку хитрыми петлями привязанную к спусковому крючку запасной винтовки с нарочно убранной блендой притороченной около сработанного из старых армейских бушлатов манекена.

Поэт спешил и потому слегка дернул спуск при выстреле, пуля ушла выше чужого снайпера. Сейчас он лихорадочно восстанавливал прицел. Призрак оказался действительно неуязвимым. Поэт мог поклясться всем чем угодно, что его первый выстрел попал в цель. Однако враг тут же ответил огнем, даже не вздрогнув. Значит промах. Или… Об этом «или» не хотелось даже думать, неужели была доля правды в байках ополченцев? Второй выстрел Поэта, сделанный на нерве однозначно ушел в молоко. Все решали секунды, даже доли секунды. Призрак тоже промазал первым выстрелом, но второй ошибки он не допустит.

Слева грохнула эсвэдэшка Хана, и Поэт с облегчением увидел взлетевшую вверх каску. Напарник не подвел. «Сэр Генри, с привидением, преследовавшим Ваш род, покончено навсегда!» Хан действительно слегка задремал, разморенный ласковым теплым солнцем. Но после выстрела напарника мгновенно сориентировался и всадил пулю в ненормально живучего врага.

Призрак засек второго снайпера и чуть выждав, сделал два выстрела. Он умел отлично стрелять дуплетом по целям находящимся на разных углах и дальностях. Вся соль была в том, чтобы быстро восстановить прицел, сбившийся от отдачи и перекинуть его на вторую цель. Между первым и вторым выстрелом прошло не более двух секунд.

Поэту пуля попала в голову. Он умер практически мгновенно, охваченный восторгом, не успев понять, что победа превратилась в поражение. Умер в тот момент, когда ему радостно улыбались солнце и море на горизонте. Чужое солнце и чужое море. Серую кашу, недавно бывшую мозгом безжалостно швырнуло на пыльную землю. Недописанные стихи, неосуществленные планы, нерожденный сын и женщина, которой так и не было сказано самое главное — целый мир, целая вселенная, исковерканная и смятая, осталась лежать в пыли на чужой земле.

После удачной работы Призрак всегда быстро отходил на запасную позицию. Мало ли, чем черт не шутит — еще накроют минометным огнем. Здесь такого, слава Богу, пока не случалось, а в других местах бывало. Так что не стоит искушать судьбу. По практически неприметной лощине он отполз назад и облегченно перевел дух, свалившись в старую траншею. Теперь уже можно было расслабиться и, не спеша нанести на карту позиции врагов ушедших сегодня в царство теней. Призрак откинул назад капюшон лохматого камуфляжа, делавшего его почти невидимым, и светлые локоны мягкой волной рассыпались по плечам.

Белорусская девушка с чарующим именем Олеся, отложив в сторону снайперскую винтовку, вытянула из складок пятнистого комбинезона планшет с картой.

В далеком городе Полоцке, Олесю ждала тяжело больная мама. Она слегка обижалась на дочь, то и дело уезжавшую в санатории и пансионаты и оставлявшую ее на попечении сердобольной соседки, но никогда не высказывала претензий — понимала, туристический бизнес, в котором работает дочка, вещь серьезная, да и деньги приносит приличные. А длительные командировки, что ж, у любой работы есть отрицательные стороны. Маме постоянно требовались дорогостоящие импортные лекарства, каждый удачный выстрел — лишний месяц жизни для нее. Олеся считала такой размен вполне справедливым. Жизнь одного потного, вонючего самца, за месяц жизни ее мамы, тихого доброго человека, так любящего слушать концерты органной музыки. В Полоцке есть настоящий старинный орган, раньше мама часто водила маленькую Олесю слушать его волшебные звуки. Теперь Олеся водит на концерты почти беспомощную постаревшую женщину. Мама так хочет дожить до того момента, когда у Олеси появятся свои дети. Вот только личная жизнь девушки все не ладится.

Неожиданно и вроде совсем не к месту Олесе вспомнился странный попутчик из поезда, везшего ее на очередную войну. Стихи, которые он читал, чем-то до боли знакомым и теплым отзывались в сердце девушки, будто облекали в слова ее собственные мысли. Вот только чьи они, парень так и не сказал, жаль, стоило бы повнимательнее перечесть. И сам попутчик ей очень понравился, они проговорили почти до утра и за все время ни намека на какую-то фривольность, не то что его товарищ, вот в кого она с удовольствием всадила бы пулю, наглый и хамоватый самец.

Интересно, что будет, если он правда позвонит? Прощаясь, она оставила ему домашний телефон, глупость, какую не позволяла себе уже давным-давно. И ей до сердечной боли захотелось, чтобы он позвонил. А лучше приехал, и она познакомила бы его с мамой, и он обязательно ей бы понравился, а потом они пошли бы все вместе на органный концерт, а потом… Мысли уносились все дальше и дальше, а рука с точенными длинными пальцами рисовала маленький крестик на карте.

Я — испытатель

Часто задаю себе вопрос: «Почему при слове «испытатель» в мозгу как неотъемлемое целое всплывает «летчик»?» Прямо какой-то штамп летчик-испытатель, испытатель-летчик, как будто других испытателей на свете не бывает. Привычное сочетание. Про испытателей ракетчиков знают гораздо меньше. Почему так? Вы скажете, как же, у летчиков-испытателей постоянный риск, это люди тяжелой и мужественной профессии, а ракетчик, ну что там такого, нажал кнопку, и полетела птичка, ничего сложного и героического. Попробуем немного разобраться, если Вам интересно.

Начнем сначала. Кто они такие эти испытатели ракетчики, какого роду-племени и откуда вообще взялись? Тут я Вас слегка удивлю, ни одно учебное заведение, будь оно военное или гражданское, испытателей ракетчиков не готовит. Так откуда они берутся? А отовсюду. Кто только не служит в испытательных отделах наших полигонов: артиллеристы, танкисты, химики, даже моряки. Каждой твари по паре, как на ковчеге. Молодой, только с дерева, лейтенант, получив первое в своей жизни назначение, робко переступает порог кабинета начальника испытательного отдела.