Да, господин министр - Линн Джонатан. Страница 11

Сэр Хамфри попытался было надавить на меня.

– Господин министр, в Буранде хаос, неразбериха. Мы даже не знаем, кто стоит за новым президентом. Советы? Или Мохаммед просто еще один неистовый бурандец. Мы не имеем права подвергать такому риску наше дипломатическое реноме.

– У правительства нет выбора, – ответил я. Тогда Хамфри избрал другую тактику.

– Учтите, господин министр, мы не успеем подготовить необходимую документацию!

На подобную чепуху я вообще не намерен обращать внимание. Подготовка документации – настоящая мания государственного аппарата. Мне вдруг отчетливо представилось, как сэр Хамфри Эплби, лежа на смертном одре в окружении удостоверений, страховых полисов и прочих справок, приподнимает голову и слабеющим голосом возвещает: «Господи, я не могу предстать пред тобой, у меня не готова необходимая документация!»

Сэр Хамфри не унимался:

– Дворец категорически настаивает, чтобы Ее Величество была исчерпывающе проинформирована по данному вопросу. А без необходимой документации это не представляется возможным.

– Ее Величество будет на высоте! – сказал я, вставая. – Она не подведет.

Какой ход, а? Пусть теперь попробует критиковать Ее Величество!

Сэр Хамфри, надо отдать ему должное, вышел из затруднительного положения достойно. Он тоже поднялся.

– Об этом не может быть и речи, – ответил он. – Мы ничего о нем не знаем. Вдруг он дурно воспитан? Вдруг он будет груб с королевой? Он ведь может… позволить себе вольности! – Хамфри изворачивался, как мог. – По протоколу он должен сфотографироваться вместе с Ее Величеством… Что если он окажется еще одним Иди Амином? Последствия могут быть ужасными.

Должен признаться, последнее замечание Хамфри меня несколько встревожило, но… не настолько, чтобы пожертвовать выборами в трех неустойчивых округах.

– В силу определенных государственных соображений, – возразил я, – данный визит представляется исключительно важным. Буранда – в перспективе сказочно богатая страна. Она испытывает острую нужду в морском буровом оборудовании, а у нас бездействуют верфи на Клайде. Кроме того, Буранда занимает стратегическое положение в африканской политике нашего правительства.

– Наше правительство никогда не проводило какой-то особой африканской политики, – заметил сэр Хамфри.

– Теперь проводит, – отрезал я. – А если за новым президентом стоят марксисты, кто лучше Ее Величества сможет перетянуть его на нашу сторону? Кроме того, народу Шотландии обещано важное мероприятие государственного значения, и мы просто не можем, не имеем права нарушить слово.

– Не говоря уж о выборах в трех неустойчивых округах… – сухо добавил сэр Хамфри.

– Которые не имеют к этому ни малейшего отношения, – окончил я, испепелив его взглядом.

– Конечно же, нет, господин министр, – поспешно согласился мой постоянный заместитель, но я почему-то не уверен в искренности его ответа.

Зазвонил телефон. Бернард снял трубку. Звонили из МИДДСа, от Мартина.

Закончив разговор, Бернард сообщил нам, что новый президент Буранды объявил о своем намерении нанести официальный визит в Великобританию. В соответствии с договоренностью своего предшественника.

Отлично! Значит, МИДДС наконец-то начал получать срочную информацию. Спросил Бернарда, откуда к министру поступило это сообщение. Из Манговилла?

– Не совсем так, – ответил он. – Его шофер узнал об этом из радионовостей.

Теперь отменить визит может только премьер-министр… по рекомендации Мартина или моей. А я твердо решил, что визит должен состояться при любых условиях. Еще одно генеральное решение. В конце концов, не так уж мало. Прекрасно!

Сегодня первый день долгожданного визита. Прибытие президента Мохаммеда транслировалось по телевидению. Мы с Бернардом наблюдали встречу в аэропорту, сидя у меня в кабинете. Должен сознаться, я слегка нервничал: не окажется ли новый президент действительно «чуть диковатым»?

Вот реактивный лайнер с яркой надписью по борту «БУРАНДАН ЭРУЭЙЗ» мягко приземлился на посадочную полосу. Я был потрясен. Наша «Бритиш эруэйз» вынуждена закладывать свои «конкорды», а крошечное африканское государство имеет собственную авиакомпанию, «джамбо-джеты» [24] и все такое прочее.

Поинтересовался, сколько самолетов у этой «Бурандан эруэйз».

– Ни одного, – ответил Бернард.

– Не морочьте мне голову. Вы что, слепой?

– Да нет же, господин министр. Самолет принадлежит Фреди Лейкеру. Они зафрахтовали его на прошлой неделе и перекрасили в свои национальные цвета…

Похоже, большинство «неимущих» стран, то есть МРС, действуют подобным образом. Накануне открытия Генеральной Ассамблеи ООН аэропорт Кеннеди буквально забит фальшивыми флагманами небесного океана.

– …Известен даже случай, – ухмыльнулся Бернард, – когда одна «семьсотсороксемерка» на протяжении месяца принадлежала по очереди девяти различным «авиакомпаниям». Они называли ее «мамбо-джамбо».

Тем временем на экране телевизора не происходило ничего особенного, за исключением того, что «мамбо-джамбо» выруливал к центральному зданию аэропорта, а королева, похоже, слегка продрогла. Бернард ознакомил меня с программой дня и объяснил, что до Эдинбурга мне придется добираться ночным экспрессом (билет уже заказан), поскольку из-за вечернего голосования в палате общин я не успею на последний самолет.

Но вот комментатор особым, чуть приглушенным голосом – как это они умеют на Би-би-си, когда речь заходит об особе королевской крови, – благоговейно объявил, что через несколько секунд мы наконец-то сможем лицезреть президента Селима.

А из самолета вышел… Чарли. Мой старый дружище Чарли Умтали. Мы учились с ним вместе в ЛЭШе. Никакой не Селим Мохаммед, а Чарли!

Бернард спросил, не обознался ли я. Глупейший вопрос! Разве можно забыть такого человека, как Чарли Умтали?!

Я тут же послал за сэром Хамфри, который, узнав, в чем дело, ужасно обрадовался.

– Слава богу, теперь мы хоть что-то знаем о новом президенте.

В официальном досье – почти ничего: полковник Селим Мохаммед принял ислам несколько лет назад, его настоящее имя неизвестно, поэтому сведений о его прошлом собрать не удалось. Поразительно! Поразительно, как мало удается МИДДСу! Наверно, они рассчитывали выудить информацию из автомобильного приемника.

Зато мне не составило большого труда исчерпывающе проинформировать сэра Хамфри и Бернарда о прошлом Чарли. Очень интересный человек. Страстно увлекался политической экономией. Ни в чем не терпит соперничества.

– Тогда все в порядке, – облегченно вздохнул Бернард.

– Почему «тогда»? – поинтересовался я.

– Мне кажется, Бернард хотел сказать, – пришел ему на помощь сэр Хамфри, – что господин президент должен уметь себя вести, раз он учился в английском университете… пусть даже и в ЛЭШе…

Никак не пойму, намеренно он меня оскорбляет?

 – …Да, кстати, господин министр, – продолжил он. – Вы сказали «интересный», надеюсь, не в политическом смысле?

– И в политическом тоже. С Чарли нельзя предугадать, как все обернется. Он из тех, кто входит в турникет последним, а выходит из него первым.

– Нет твердых убеждений? – уточнил сэр Хамфри.

– Конечно, нет! Чарли по-настоящему предан только одному человеку – самому Чарли.

– А-а… понятно. Политик.

Полагаю, это была шутка. Иначе Хамфри никогда бы не позволил себе подобную грубость. Впрочем, иногда он, по-моему, говорит вполне серьезно, хотя и утверждает, что пошутил. На этот раз мне удалось поставить его на место, прибегнув к его же собственной коронной фразе.

– Очень остроумно, Хамфри, – язвительно произнес я. – К тому же, поскольку Чарли пробудет у нас всего два дня, он вряд ли сможет причинить много вреда.

Однако сэра Хамфри мое объяснение почему-то не успокоило.

– Не забудьте, господин министр, – заявил он, – настаивали на его приглашении вы, а не я.