Гарики предпоследние - Губерман Игорь Миронович. Страница 7

Я соблюдаю такт и честь

по месту, в коем нахожусь, —

то я кажусь умней, чем есть,

то я умней, чем я кажусь.

264

Вижу я за годом год

заново и снова,

что поживший идиот

мягче молодого.

265

О, я отнюдь не слеп и глуп:

везде, где чинно и серьёзно,

внутри меня большой тулуп

надет на душу, чтоб не мёрзла.

266

Забавные печали нас измучили,

былые сокрушая упования:

не знали мы, что при благополучии

угрюмее тоска существования.

267

При спорах тихо я журчу,

чтоб не являлась пена злая;

когда не знаю, то молчу,

или помалкиваю, зная.

268

Рождённые кидаться на врага —

томятся, вырастая, и скучают,

потом их держат быта берега,

где чахнут эти люди и мельчают.

269

Потоки знания волной

бурлят уже вдоль носоглотки,

поскольку разум бедный мой —

не безразмерные колготки.

270

Хотя уже ушли те времена,

и чисто на житейском небосводе,

подонков и мерзавцев имена

в душе моей болят к сырой погоде.

271

Терпя с утра зеркал соседство,

я бормочу себе под нос,

что время – сказочное средство

для выпадения волос.

272

Нет, я умнее стал навряд ли,

но безразличнее – стократ:

и руку жму я всякой падле,

и говорю, что видеть рад.

273

Увы, над этим неуклонно

трудились лучшие умы:

дерьмо сегодня благовонно

намного более, чем мы.

274

К работе азарт у меня —

от опыта жизни простого:

гулять после полного дня

приятней, чем после пустого.

275

Порой дойдёшь до обалдения

от жизни кряканья утиного,

и в сон тогда плывут видения,

и все про бегство до единого.

276

Сейчас такая знаний бездна

доступна всякому уму,

что стало спорить бесполезно

и глупо думать самому.

277

Изрядным будет потрясение,

когда однажды – смех и плач —

везде наступит воскресение,

и с жертвой встретится палач.

278

На всём пути моём тернистом —

давно мы с Богом собеседники;

Он весь играет светом чистым,

но как темны Его посредники!

279

Уже я к мотиву запетому

не кинусь, распахнут и счастлив —

я знаю себя, и поэтому

с людьми я не сух, но опаслив.

280

Во мне, безусловном уже старожиле,

колышется страх среди белого дня:

а что, если те, кто меня сторожили,

теперь у котла ожидают меня?

281

Я в поезде – чтоб ноги подышали,

ботинки снял и с ними спал в соседстве,

а память в лабиринте полушарий

соткала грустный сон о бедном детстве.

282

Мы сколько ни едим совместной соли,

а в общую не мелемся муку,

у всех национальные мозоли

чувствительны к чужому башмаку.

283

Случайная встреча на улице с другом,

досуг невеликий – на две сигареты,

но мы холоднее к житейским недугам,

когда наши души случайно согреты.

284

Взор у него остёр и хищен,

а рот – немедля станет пастью;

мы оба в жизни что-то ищем,

но очень разное, по счастью.

285

Мне мило всё: игра чужих культур

на шумных площадях земной округи

и дивное различие фактур

у ручек чемодана и подруги.

286

О чём-то говорить я не хочу,

о многом – ядовиты словопрения,

поэтому всё чаще я молчу,

в немые погрузившись умозрения.

287

Время сыпется струйкой песка,

мухи памяти дремлют в черниле;

ностальгия – смешная тоска

по тому, что ничуть не ценили.

288

В душе сильнее дух сиротства,

и нам поделать с этим нечего,

когда оплошность или скотство

мы совершаем опрометчиво.

289

Давно уже не верю в пользу споров

и беганья за истиной гурьбой,

я больше почерпнул из разговоров,

которые веду с самим собой.

290

Теперь я только волей случая

знакомых вижу временами,

тяжёлый дух благополучия

висит уныло между нами.

291

Семью надо холить и нежить,

особо заботясь о том,

чтоб нелюди, нечисть и нежить

собой не поганили дом.

292

Пребывая в уверенном мнении

обо всём, ибо тесно знаком,

дело славное – в этом затмении

величаво прожить мудаком.

293

В порядочности много неудобства,

что может огорчать и даже злить:

испытываешь приступ юдофобства,

а чувство это некому излить.

294

То, что я вижу, омерзительно,

уже на гибельной ступени,

но страшно мне лишь умозрительно,

а чисто чувственно – до фени.

295

Утратил я охоту с неких пор

вершить высоколобый устный блуд,

ведут меня на умный разговор,

как будто на допрос меня ведут.

296

Смешны сегодня страхи предка,

и жизнь вокруг совсем не та:

зло демоническое редко,

а больше – мразь и сволота.

297

Черты похожести типичной

есть у любви, семьи, разлуки —

Творец, лишённый жизни личной,

играет нашими со скуки.

298

Мне кажется, что смутное брожение,

тревогой расползаясь неуёмной,

большое обещает извержение

скопившейся по миру злобы тёмной.

299

Моей мужицкой сути естество,

чувствительную совесть не колыша,

глухое ощущает торжество,

о праведном возмездии услыша.

300

Если б человеку довелось,

пользуясь успехами прогресса,

как-то ухватить земную ось —

он её согнёт из интереса.

301

Пока не уснёшь, из былого

упрямо сочится звучание,

доносится каждое слово,

и слышится даже молчание.

302

Алкающим света мужчинам,

духовных высот верхолазам

в дороге к незримым вершинам

обузой становится разум.

303

Я понял, роясь в мире личном

и наблюдая свой интим,

что не дано сполна постичь нам,

чего от жизни мы хотим.

304

Початый век уму неведом,

и всуе тужится наука,

но стойкость к самым лютым бедам

хотел бы видеть я у внука.

305

С такой осанкой – чисто лебеди

(и белоснежность поразительна) —

по жизни мне встречались нелюди,

что красота мне подозрительна.

306

Не то чтобы одно сплошное свинство

цвело везде туземно и приблудно,