Педагогическое наследие - Корчак Януш. Страница 4

Детство есть полноценный этап жизни человека — сама жизнь. «Разве существует жизнь в шутку?» «Чем же сегодня ребенка хуже, менее ценно, чем его завтра?» «Нет, детский возраст — долгие, важные годы в жизни человека». Детство — фундамент жизни: без безмятежного, наполненного детства, считает Корчак, последующая жизнь будет ущербной. Лишь такое детство создает условия для нормального созревания и развития личности.

Отсюда вытекает следующий тезис Корчака — о равноценности ребенка и взрослого. Поэтому традиционное, пренебрежительное отношение к нему как к младшему, более слабому существу должно быть решительно заменено новым отношением — уважением, признанием права ребенка на уважение, признанием его человеческого достоинства.

Но что имеет место в действительности? «Все современное воспитание, — отмечает Корчак, — направлено на то, чтобы ребенок был удобен, последовательно, шаг за шагом стремится усыпить, подавить, истребить все, что является волей и свободой ребенка, стойкостью его духа, силой его требований». (Когда это написано — 70 лет назад, вчера или в нынешнее время?) В семье — «не любовь к ребенку, а родительский эгоизм, не благо личности, а амбиции толпы, не поиски пути, а путы шаблона». А чего хочет общество, поручившее ребенка воспитателю, чего ждут государство, церковь, работодатель? «Государство требует официального патриотизма, церковь — догматической веры, работодатель — честности, а все они — посредственности и смирения».

Корчак требует полной и решительной ломки существующего отношения к детям, изживания общепринятого пренебрежения ребенком, манипулирования его личностью, проявляющихся как в бездумной бесцеремонности родителей, так и в тотальной нивелировке детей государством, в социальной обездоленности детства.

Признание равноценности и самоценности личности ребенка означает, наконец, признание за ним права «быть тем, что он есть», — права на индивидуальность.

Целью воспитания является полное, свободное и гармоничное развитие внутренних сил и способностей каждого конкретного ребенка, формирование личности «в уважении к добру, к красоте, к свободе», личности, свободной от конформизма и эгоцентризма, уважающей нормы человеческого общежития и достоинство другого человека, личности, обладающей внутренней самостоятельностью и чувством собственного достоинства.

Как же организует Корчак достижение этой цели, в чем специфика его пути к ней? Ведь эта цель с теми или иными оттенками выдвинута многими педагогическими системами.

Стержень воспитательной системы Корчака — осознание и признание ребенка наиболее важным, в конечном итоге — ключевым звеном в цепи субъектов воспитания. «Воспитания без участия в нем самого ребенка не существует». Отсюда ядро, фокус всего долгого и длительного воспитательного процесса — пробуждение и развитие в самом ребенке потребности к самопознанию, самооценке, самоконтролю и воли к самосовершенствованию. Самостоятельная работа ума и чувств, самостоятельные поиски жизненных принципов и истин, выработка собственного характера и мировоззрения, закалка воли в процессе преодоления своих слабостей — таков путь, который постепенно и неизбежно должен пройти каждый, формируя себя как личность. Ибо только такое личное «переживание» всеобщего человеческого опыта даст возможность каждому найти себя и выработать, расставаясь с детством и юностью, собственную программу жизни и формулу счастья.

Все остальное в системе Корчака подчинено этому главному, поставлено ему на службу.

Начальным условием, предпосылкой нормального воспитательного процесса является, прежде всего, создание в семье или в детском коллективе атмосферы доброжелательности и взаимного доверия, любви и уважения, атмосферы, исключающей какое — либо насилие, гарантирующей свободу ребенка и удовлетворение его характерных интересов и потребностей. Только тогда каждый может ощущать себя свободно — тем, что он есть, и развиваться в направлении того, чем он может стать.

Для воспитателя детей «вообще» не существует. Каждый ребенок конкретен. Отсюда — необходимость точного индивидуального подхода. Корчак начинает с изучения ребенка путем наблюдения, внимательном чутко следя за его поведением и реакциями, не пренебрегая кажущимися мелочами, стремясь доброжелательно постичь самые сокровенные желания и самые тонкие переживания. Эти ежедневные наблюдения воспитатель документирует — записывает. Чем лучше знание ребенка — тем меньше ошибок в воспитании.

Это исходный пункт работы воспитателя, работы творческой, сопряженной с постоянными размышлениями, с поисками решения повседневных текущих воспитательных ситуаций, с построением живого отношения к воспитаннику. Преследуя цель ослабить или облагородить те или иные качества, воспитатель строит свое отношение на основе разумной любви, снисходительности, такта, уважения к ребенку — человеку. При этом задача воспитателя как в том, чтобы создавать и поддерживать нужные условия и атмосферу жизни коллектива, так и в том, чтобы организовывать воспитывающие ситуации с целью выявления и поощрения активности и инициативы ребенка как средства становления его самостоятельности.

Таким образом, Корчак не допускает подчинения воли ребенка ради удобства взрослых, послушания ребенка путем наказаний и запретов. Значит, все позволять? Ни за что, отвечает Корчак. «Из скучающего раба мы сделаем изнывающего от скуки тирана». Но как в таком случае, отказавшись от принуждения и приказа, избегать другого полюса — своеволия ребенка? Корчак находит такой выход во взаимопонимании. Принуждение, как писала М. Фальская, излагая педагогические принципы «Нашего Дома», заменяется «добровольным и сознательным приспосабливанием личности к формам коллективной жизни. Не слова, не поучения — весь уклад, атмосфера интерната должны быть таковы, чтобы дети ценили свое пребывание в нем, сами были заинтересованы, чтобы овладеть собой, победить себя, приспособиться и примениться к требованиям и нуждам окружающих».

Как же Корчаку удается организовать жизнь большого детского коллектива, в котором обеспечивалось достижение этих столь непростых условий и целей — полноты жизни отдельного ребенка и органичности его индивидуального саморазвития, включения его в нормы коллективного бытия и автокоррекции его поведения с помощью самовоспитывающих нравственных усилий?

Таким инструментом стала продуманная, действительно демократическая организация детского коллектива, базирующаяся на реальном детском самоуправлении и гласности. Ее конкретными элементами были, прежде всего, выборные детский сейм, товарищеский суд и судебный совет. Задача этих институтов, однако, отнюдь не принуждение — они несли воспитательную нагрузку. Их смыслом было заставить детей размышлять, научить относиться к себе критически, лучше понимать себя и других, научить с уважением относиться к правилам общежития. Кодекс суда, например, представлял широкую шкалу моральных оценок наиболее типичных проступков. Он не назначал кары — он порицал.

Другими важными элементами демократической организации жизни коллектива, гласности были газета, доска информаций, ящик для записок и запросов. Среди форм морального воздействия следует назвать систему поощрительных индивидуальных памятных открыток, широкую практику официальных пари (фиксация индивидуальных нравственных обязательств) и особенно плебисциты доброжелательности. Им, кстати, подлежали и новые воспитатели после прохождения испытательного срока. Плебисцит фактически устанавливал степени «гражданственности». (В «Нашем Доме» их существовало четыре: товарищ, жилец, безразличный жилец, обременительный пришелец. В «Доме сирот» звания были несколько иные.) Периодически проводимый плебисцит являлся весьма сильным средством моральной оценки. Описание живого механизма деятельности всей этой системы читатель найдет в соответствующих главах «Как любить ребенка» и некоторых других работах Корчака.