Спартанцы Гитлера - Пленков Олег Юрьевич. Страница 10

Показательной для гитлеровских идеологических ценностей является речь от 13 августа 1920 г., когда он выступил с обоснованием собственного антисемитизма; эта речь так и называлась: «Почему мы антисемиты». В выступлении фюрер в первую очередь сосредоточился на арийцах и их созидательной роли в истории; Гитлер считал, что именно они создали древнеегипетскую, античную и персидскую цивилизации. Евреи же не обладали истинной культурой, которая отразилась бы в достижениях изобразительного искусства, архитектуры (их храмы, по словам Гитлера, строили чужаки) или музыки. Гитлер утверждал, что для «арийцев» работа — это этическое понятие и общее дело, а у евреев — это наказание за первородный грех. Они «трудятся» лишь на собственное благо и исключительно из эгоистических побуждений, что проистекает из их материализма и погоней за наживой ^{80}. Гитлер говорил, что гениальнейшей идеей еврея Маркса является организация рабочих против национального капитала и во благо интернациональному капиталу, то же относится и к мировой торговле. В той речи Гитлер проводил ясную линию различия между национальным промышленным капиталом, который приносит пользу народу и государству, и международным капиталом, существующим за счет спекуляций и никакой пользы никому, кроме евреев, не несущим. В заключительной части своей речи Гитлер развивал мысль о том, что со времен Древнего Рима евреи проникали в другие государственные образования, разрушая при этом последовательно расу, культуру и государство. Разрушение государства, подрыв трудовой этики и расовой чистоты народа — вот, на его взгляд, три основных цели евреев. Для него не было плохих или хороших евреев — по его мнению, все они действовали в соответствии со своей расой и кровью. Гитлер говорил, что быть социалистом означает быть антисемитом, ибо социализм — это противоположность материализму и «маммонизму», социалист должен действовать исключительно в интересах нации. Таким образом, по Гитлеру, социализм, антисемитизм и национализм — нераздельны. Гитлер-идеолог часто употреблял слова «раса», «народ» и «племя» как синонимы, хотя как политик — практик Гитлер (и Геббельс) отвергал последовательное внедрение расовых комиссий, ибо они должны были бы отправить в отставку большинство нацистских вождей ^{81}. При этом Гитлер указывал, что немцы как раса не являются однородным организмом: основная масса народа состоит из разнородных, часто неарийских элементов; истинные «представители расы господ» (Herrenmenschen) составляют небольшое меньшинство. Основная масса немцев состоит из людей, не способных приказывать; это «женские типы», которые прежде всего стремятся к подчинению. Такие люди сначала будут сопротивляться, — как женщины сначала сопротивляются мужчинам, — твердой власти арийских господ, но в конечном счете они подчинятся закону природы и покорно последуют за расой господ.

Самого себя Гитлер воспринимал не только как государственного деятеля, законодателя, архитектора и художника, но и как пророка, основателя новой религии и новой идеологии. Его представления об этой новой религии и его «мировоззрение» при определении целей немецкой политики после 1933 г. играли самую существенную роль. В этой связи политиков Нового времени можно условно разделить на прагматиков (например, Бисмарк, Рузвельт, Хрущев) и идеологов. Мировоззрение Гитлера и нацистская идеология, однако, не были постоянной и изолированной величиной, они постоянно менялись, как, впрочем, и у всех прочих идеологов. Безусловно относясь ко второй группе, Гитлер не был настолько преуспевшим идеологом, как Джефферсон, Ленин или Мао; другой вопрос, что и у последних в действительности получилось несколько иное по сравнению с их планами. Ханна Арендт когда-то высказалась в том смысле, что марксистское учение о классовой борьбе и дарвиновское расовое учение стараниями политиков дегенерировали в идеологии ^{82}, в случае с дарвиновским учением главенствующую роль в этом процессе сыграл, без сомнения, Гитлер со своим параноидальным расизмом и антисемитизмом. Если смысловым центром идеологии большевизма был антикапитализм, то в национал-социализме — антисемитизм; и в первом и во втором случае [11] колоссальная мобилизация была достигнута благодаря грандиозной организации и инсценированию образа врага, без которого, как показал Карл Шмитт, невозможна организация политики ^{83}. О существовании Шмитта и о его трудах Гитлер, наверное, и не знал, но, обладая точным политическим инстинктом, строил свою идеологию в соответствии с рекомендациями этого государствоведа и политолога. При этом Гитлер, будучи политиком, с начала и до конца ожесточенно придерживавшимся идеологической фиксации, использовал разного рода идеологические импульсы. Главными пунктами его фиксации было завоевание «жизненного пространства» и вытеснение из Германии евреев. Значимость вопроса о «жизненном пространстве» рассматривалась уже не раз, его истоки ясны, но, как писал Мазер, «несмотря на все наше знание деталей, происхождение антисемитизма Гитлера выяснить невозможно» ^{84}. Гитлер не был обычным антисемитом, рассматривающим евреев как помеху в развитии нации — его антисемитизм носил принципиальный характер. Дело в том, что не многие антисемиты являются последовательными расистами в настоящем смысле слова — их антисемитизм является только частью расизма, а у Гитлера в его системе идеологических взглядов «еврейская проблема» имела особое значение и по рангу стояла значительно выше расизма. Также Гитлера отделяет от прочих антисемитов стремление к тому, что, — как он указывал еще в 1920 г., — чтобы решить «еврейскую проблему» не эмоционально, но рационально, научными методами и холодным рассудком ^{85}. Вскоре после конференции в Ванзее, на которой было продекларировано «окончательное решение еврейского вопроса» на основании рационального расчета, Гитлер заявил: «Евреи должны исчезнуть из Европы. Лучше всего — в Россию. У меня нет никакого сочувствия к евреям, поскольку они всегда оставались подстрекателями враждебности между народами. Точно такую же роль они всегда играли и в обыденной жизни. Евреи должны быть повсеместно удалены из всей Европы, даже из Швеции и Швейцарии. Там, где их мало, они особенно опасны. Пять тысяч евреев занимает ключевые позиции в Швеции, и для нас было бы проще удалить их оттуда» ^{86}.

Вместе с тем нацистская идеология при общей устойчивой фиксации на антисемитизме подразделялась на отдельные сектора: Дарре делал акцент на антицивилизационных аспектах идеологии, Розенберг и Гиммлер — на антихристианских, Геббельс активно использовал антикапиталистический аффект, который был весьма распространен и популярен после кризиса 1929 г. Гитлеровская же модель истории и идеологии выполняла роль своеобразного шарнира, соединявшего различные варианты нацистского мировоззрения в верхушке Третьего Рейха, а также, как отмечал Мартин Бросцат, она была интеграционным началом для самых разнообразных учений и догм внутри в высшей степени гетерогенной идеологии Третьего Рейха ^{87}. Немецкий историк Генрих Гамм считал, что в процессе создания «коричневого культа» отсутствовала какая-то одна основополагающая и самостоятельная идея ^{88}. В отличие от своего окружения и вопреки широко распространенным упрощенным суждениям, Гитлер никогда не выказывал каких-либо симпатий к германской старине. В отличие от Гиммлера, Розенберга или Дарре, он редко ссылался на германские доисторические времена. Древних германцев он вспоминал не для того, чтобы указать на образцовую общественную организацию, но скорее чтобы напомнить об их «храбрости, готовности к борьбе и расовом сознании». Гитлер неоднократно с раздражением высказывался против попыток фелькише идеализировать германскую старину; вообще создается впечатление, что фелькише ему просто действовали на нервы. По Гитлеру, не германцы, а арийцы основывали государства, развивали энергичную и деятельную культурную активность, вели человечество к материальному прогрессу и к духовным вершинам. Германский народ в этом отношении был только одним из возможных вариантов развития, реализации арийского существа, но не основным, не главным. Поэтому и задача Третьего Рейха состояла не только в консолидации германства, а скорее в объединении усилий всех арийских народов. Историко-теоретическое «обоснование» под это подводил Розенберг, который доказывал, что все высокие культуры в истории человечества имели якобы арийско-нордические корни и предпосылки.