Политика для начинающих (сборник) - Макиавелли Никколо. Страница 40

Таким образом, уже из этих слов мы видим, что, с точки зрения англичан, группирующиеся по принципу «равновесия сил» континентальные державы представляют собою своего рода плюс и минус, взаимно парализующие друг друга и этим обеспечивающие Англии свободу действий на всем земном шаре.

А теперь посмотрим, что скажет нам по этому поводу история.

Известно, что свою блестящую карьеру завоевателей и вершителей судеб человечества англичане начали с разгрома Голландии. Живя у большой дороги и долгое время с завистью следя за тем, как по каналу, гордо надув свою белую грудь, целыми караванами проходили нагруженные драгоценнейшими произведениями тропиков голландские «купцы», бедный, но сильный мускулами и волею английский народ не выдержал испытания. 10 июня 1652 г. Государственный совет Англии приказал адмиралу Блэку захватить возвращавшийся из Индии голландский флот.

В эту первую войну, начатую без всякого предупреждения противника, англичане изловили 1700 плохо застрахованных голландским правительством кораблей общею ценностью в шесть миллионов фунтов стерлингов и этим сильно поправили свой бюджет, едва достигавший одного миллиона фунтов стерлингов.

Во вторую войну они большею частью своего флота заблокировали Голландию, а меньшую отправили для хозяйничания в голландских колониях. С третьею же войною Голландия из первого поставщика на всю Европу колониальных товаров начала быстро превращаться в едва сводящего концы с гонцами табачного и кофейного лавочника.

После этого англичане перенесли свои наступательные действия против Испании, и спустя недолгое время эта обленившаяся под ласками никогда не заходившего в ее владениях солнца держава узнала, что такое сумерки.

Наконец наступила очередь Франции.

XXVIII

В 1784 г. во главе правительства уже разбогатевшей, цивилизовавшейся и достигшей могущества Англии поставлен был любимый сын лорда Чатама – Вильям Питт. Этот стройный и худенький 25-летний юноша с девичьей улыбкою и розовым цветом лица явился воплощением гения англосаксонской расы. Почтительный к верховной власти и конституционалист до мозга костей, он с таким же тактом отстаивал свои мнения перед королем, с каким внушал свою волю народным представителям. Никогда не выезжавший из Лондона, благодаря неусыпному труду, от которого не мог оторваться даже для женитьбы, он понимал Англию и Европу как ни один из современных ему государственных деятелей. Считая себя вполне счастливым тем, что он сын Англии, он не признавал для себя никаких наград и все свое честолюбие видел в величии своей родины.

Первым шагом его по вступлению во власть было освободить кабинет от вредных на рабочем месте говорунов и людей, стеснявших его громоздкими титулами. Вместо них он подобрал себе помощников из лучших знатоков торгового морского дела и приступил с ними к разработке плана борьбы со стоявшею на английской дороге державою, выразившегося в следующей форме:

«Отрезать Францию от всего коммерческого мира так, чтобы она представляла собою как бы один портовый город, блокированный с моря и с суши».

Для чего усилить английский флот и не останавливаться перед затратами как на поддержание внутренней смуты во Франции, ослаблявшей внешнюю обороноспособность этой страны, так равно на субсидии и займы для образования коалиций, ибо каждая вступающая в войну континентальная держава, работая на полях сражения в пользу Англии, в то же время переставала быть соперницею англичан на арене промышленности и торговли.

Иными словами, готовясь к войне с Францией, великий вождь английского народа Питт заранее наметил всю остальную Материковую Европу как базу, на которой посредством торговли он мог добывать золото, а посредством золота формировать коалиции для методических ударов в правый фланг и тыл своего противника и отвлечения его, таким образом, от фронтального нападения на Англию.

Смелости этого замысла вполне соответствовало и искусство выполнения его.

XXIX

Постепенно разогревавшаяся как собственным внутренним огнем, так и подбрасывавшимися под нее услужливыми англичанами вязанками дров королевская Франция представляла собою в то время огромный, все более и более переполнявшийся парами недовольства котел. Встревоженный таким состоянием своей монархии Людовик XVI хотел поставить ее на рельсы последовательных преобразований и в январе 1789 г. издал «lettres patentes» о созыве для выяснения народных нужд Генеральных Штатов. Но этого предохранительного клапана было уже недостаточно. Съехавшись в Версаль в мае того же года, Генеральные Штаты спустя всего лишь месяц объявили себя Учредительным собранием, явившимся для выработки таких основных законов, в силу которых могли бы принимать участие в управлении государством лица, избранные народом. Затем в ночь с 12 на 13 июля последовал первый оглушительный взрыв, и сквозь широкую бастильскую расщелину хлынул поток революции…

Сильный напор ее на все внутренние перегородки веками возводившегося Капетингами государственного здания Франции поразил паническим страхом высшие классы французского общества. Следуя примеру брата короля, прежде всего устремилось за границу дворянство; за дворянами – богатое купечество; за купцами – духовенство. Наконец, не вынеся шума печати, резких выступлений клубов и уличных манифестаций, 20 июня 1791 г. выехал из Парижа к ожидавшей его в Монмеди маленькой армии и сам король.

Этот отъезд главы государства страшно повредил его престижу и усилил республиканскую партию, выступившую с требованием об уничтожении королевской власти.

Хорошо понимая, какими вредными последствиями мог угрожать государству столь резкий скачок, уже заканчивавшее свои занятия по разработке конституции и формированию нового правительства Учредительное собрание обратилось к задержанному в Варене и возвращенному в столицу Людовику XVI с просьбою занять оставленный им престол и дать клятву в верном соблюдении заключенного им с народом договора.

Этим актом оно завершило свою деятельность и уступило место новому собранию народных представителей, получившему название Законодательного и долженствовавшему, согласно конституции 1791 г., работать над преобразованием государственного и общественного строя совместно с королем. Для того же, чтобы дать представление о размерах предстоявшего новым законодателям труда, достаточно привести такой пример. Постепенно наращивавшие свои владения Капетинги составили Францию из тридцати двух различных по величине провинций. Это неравенство резало глаза Учредительному собранию, и оно, насилуя историю и географию, решило разбить страну на восемьдесят три одинаковых по своей площади клетки, названные департаментами и подразделявшиеся, в свою очередь, на уезды, волости и общества. Худо ли, хорошо ли было это новое деление, во всяком случае, сообразно с ним нужно было реорганизовать администрацию, местные суды и полицию. Затем, с устранением прежней системы налогов, внутренних таможен, дорожных пошлин и т. п. предстояло переделать заново систему государственных доходов и т. д. и т. д.

Подобная работа требовала для своего выполнения, кроме добросовестности и любви к делу, еще и большого опыта. Между тем подавляющее большинство новых депутатов составилось из пылкой молодежи, воспитанной в школах на истории Греции и Рима и желавшей поэтому лишь одного – сделать из Франции Афинскую республику.

Обладая сильно развитым на митингах красноречием, новые законодатели, едва переступив порог парламента, сейчас же повели энергичную атаку и на призывавшую их к малознакомому и тяжелому труду конституцию, и на короля. Последний же, не имея после смерти Мирабо ни одного сколько-нибудь надежного советника, решил искать поддержки во «внешней Франции», т. е. у вступивших в тесные сношения с Англией эмигрантов.

Во время этой с каждым днем обострявшейся борьбы Законодательного собрания с королем сама Франция находилась в весьма опасном положении. Рухнувший под ударами конституции королевский строй лежал в развалинах. С выездом за границу богатых классов промышленность и торговля упали, и массы рабочего люда выброшены были на улицу. Лишившиеся вследствие ухода со службы дворян около половины своего командного состава армия и флот были дезорганизованы.