Долина страха - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 25

Когда выпили за нового члена ложи, началось обсуждение очередных дел. Мак-Мердо слушал во все уши.

— Первым пунктом в моей записной книжечке, — сказал Мак-Гинти, — значится чтение письма мастера Уинделя из Мертонской ложи номер двести сорок девять. Вот что он пишет:

— Уиндль никогда не отказывался нам прислать одного-двух молодцов, — добавил Мак-Гинти, — и мы тоже не можем отказать ему. — Он обвел комнату своими тусклыми глазами. — Кто вызовется добровольно на дело?

Многие молодые люди подняли руки. Мастер посмотрел на них и одобрительно улыбнулся.

— Вы годитесь, Тигр Кормак. Если будете действовать так же хорошо, как в прошлый раз, вы окажетесь не лишним. Вы тоже, Уилсон?

— Только у меня нет револьвера, — сказал Уилсон, совсем еще мальчик.

— Ваше первое дело, не так ли? Что же, надо вам когда-нибудь получить крещение кровью. Отличное начало для вас. А револьвер, конечно, вас ждет. Явитесь в понедельник — это будет самое время.

— Награду получим? — спросил Кормак, коренастый смуглый молодой человек с грубым лицом. «Тигр» — это была, очевидно, его кличка, свидетельствовавшая об особенной кровожадности.

— Не заботьтесь о награде, работайте ради чести. Впрочем, может быть, в шкатулке и найдется для вас несколько лишних долларов.

— А что сделал этот человек? — спросил молодой Уилсон.

— Не таким, как вы, задавать подобные вопросы. Его осудили там, на месте. Его проступок — не наше дело, мы должны только помочь им, как они помогли бы нам. Кстати, на будущей неделе к нам придут два брата из Мертонской ложи, чтобы поработать в наших местах.

— Кто именно? — спросил кто-то из толпы.

— Лучше не задавать таких вопросов. Ничего не зная, вы ничего не сможете сказать, а, следовательно, не причините вреда другим или себе. Я знаю одно: эти братья чисто делают дела.

— Давно пора заняться делом, — произнес Тед Болдуин. — Здесь у нас люди совсем отбиваются от рук. На прошлой неделе десятник Блейкер выгнал троих наших. Ему пора отплатить, и он в полной мере получит заслуженное.

— Что получит? — шепотом спросил Мак-Мердо своего соседа.

— Заряд свинца, — со смехом ответил тот. — Что вы скажете о наших порядках, брат?

— Они мне вполне по душе, — сказал Мак-Мердо. — Тут у вас самое место для смелого парня.

Несколько Чистильщиков, сидевших рядом, услышали его слова и зааплодировали.

— Что там? — крикнул мастер с противоположного конца стола.

— Новый брат, сэр, находит наши обычаи по своему вкусу.

Мак-Мердо поднялся с места.

— Почтенный мастер, я хотел сказать, что когда вам понадобится человек, я почту за честь помочь ложе.

Ему снова зааплодировали. Чувствовалось, что над горизонтом показался краешек нового солнца. Некоторые из старших нашли, что светило поднимается слишком быстро.

— Позвольте заметить, — сказал сидевший рядом с председателем секретарь Харрауэй, седой человек с лицом коршуна, — брат Мак-Мердо должен подождать, пока сам мастер найдет нужным послать его на работу.

— О, именно это я и подразумевал. Я в вашем распоряжении, — сказал Мак-Мердо.

— Ваша очередь наступит, брат, — сказал председатель. — Мы отметили вашу готовность и полагаем, что вы будете хорошо действовать. Если хотите, можете принять участие в маленьком деле сегодня ночью.

— Я готов.

— В таком случае, можете сегодня поработать. Вы увидите, какое место мы занимаем в округе.

Мак-Гинти снова заглянул в список.

— Теперь, — сказал он, — следующий пункт. Выслушаем отчет казначея. Что у нас в кассе? Необходимо оказать помощь вдове Джима Карнауэя. Он погиб, работая для ложи, и мы обязаны позаботиться о его семье.

— Джима застрелили в прошлом месяце, когда братья собирались убить Честера Уилкокса, — сообщил Мак-Мердо его сосед.

— С кассой дело обстоит хорошо, — сказал казначей, держа перед собой отчетную книгу. — Все последнее время фирмы не скупились. «Макс Линдер энд Ко» заплатили пятьсот; братья Уокер прислали сотенную бумажку, но я самолично вернул ее и потребовал пятисотенной. Если я не получу денег к среде, их мельничный привод может испортиться. Нам пришлось уже сжечь их плотину в прошлом году, прежде чем они стали благоразумны. Затем Западная Угольная компания прислала свой ежегодный взнос. В кассе достаточно денег: мы можем выполнить все наши обязанности.

— А как обстоят дела с Арчи Свиндоном? — спросил один.

— Он продал все и уехал. Старый дьявол оставил нам записку, в которой говорит, что охотнее сделается свободным метельщиком в Нью-Йорке, чем останется крупным владельцем копей под властью шантажистов. Он умно сделал, что улизнул раньше, чем записка попала к нам в руки. Я думаю, он в долине больше не покажется.

Пожилой человек с бритым лицом и большим чистым лбом поднялся с противоположного прёдседательскому месту конца стола.

— Казначей, — начал он, — позвольте спросить, кто купил собственность человека, которого мы вытеснили из этой области?

— Брат Моррис, ее, разумеется, купила мертонская железнодорожная компания «Стейт энд Мертон».

— А кто купил копи Тодмэна и Ли, которые продавались в прошлом году?

— Та же компания, брат Моррис.

— Кто купил прокатный завод Менсона и Шумана, а также Ван Дегера и Этвуда?

— Все они приобретены этой компанией.

— Я не думаю брат Моррис, — сказал Мак-Гинти, — чтобы нам было важно знать, кто купил эти участки и заводы, раз новые владельцы не могут увезти их из округи.

— Достопочтенный мастер, боюсь, что это имеет для нас немалое значение. Вот уже десять лет мы вытесняем отсюда мелких предпринимателей. А на их месте появляются крупные компании… Директора их живут в Нью-Йорке или в Филадельфии и нисколько не боятся наших угроз. К тому же им легче бороться с нами: смотрите, как бы они против нас не объединились!

Моррис сел. Собрание затихло. Поднялся Мак-Гинти.

— Вы всегда каркали, брат Моррис, — сказал он с ударением. — Пока участники ложи сплочены, им не страшен никто в Штатах. Разве мы не доказывали этого в судах? А что до крупных компаний, мне кажется, они должны быть нам благодарны. Полагаю, что они найдут более удобным платить нам, нежели с нами бороться. Однако, братья, — Мак-Гинти снял с себя бархатную шапочку и лоскут, — ложа окончила очередные дела. Правда, остается еще один маленький вопрос, о котором можно упомянуть перед расставанием: теперь наступило время для братской закуски и пения.

Удивительна человеческая природа! Залу наполнили люди, привыкшие к убийству, не испытавшие сострадания ни к рыдающей вдове, ни к беспомощным детям. Но мелодии знакомых песен, которые зазвучали в зале, заставили иных из них прослезиться. У Мак-Мнрдо был прекрасный тенор, и он принял участие в импровизированном концерте, исполнив «Я сижу на живой изгороди, Мэри» и «На мелях алландских вод».

Бутылка с виски несколько раз обошла вокруг стола, лица братьев раскраснелись. В это время Глава снова обратился к ним:

— Ребята, — сказал он, — в городе живет человек, которого пора укротить, и это должны сделать вы. Я говорю о Джемсе Стенджере, редакторе «Геральда». Читали вы, что он снова о нас написал?

Зал загудел, послышались проклятия. Мак-Гинти вынул из жилетного кармана газету.

— Статья называется «Закон и порядок». Слушайте: «В долине царит террор. Со времени первых убийств прошло двенадцать лет, которые доказали существование у нас преступной организации. Преступления не прекращаются. То, до чего мы теперь дошли, вызывает ужас и отвращение всего цивилизованного мира. Разве ради этого наша родина принимает к себе иммигрантов, бегущих от европейского деспотизма? Террор и беззаконие свили себе гнездо в тени священных складок звездного флага свободы. Они упрочились так, что в нас зашевелилось бы отвращение, узнай мы о чем-либо подобном, происходящем в деспотической монархии на Востоке. Имена преступников известны. Их организация существует явно и открыто. Долго ли мы будем терпеть такое положение вещей? Неужели нам вечно предстоит жить…» Ну, я прочитал достаточно этой дряни, — сказал Мак-Гинти, отшвырнув газету. — Вот что он говорит о нас, и я спрашиваю, как мы должны поступить с ним?