Лучшие классические детективы в одном томе (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 19

– У нас останутся три вещи, сэр: любовь, музыка и салат!

Мистер Фрэнклин не только привел все общество в ужас подобными выходками, но, когда английская сторона его вышла наконец наружу, он утратил свой заграничный лоск и, перейдя к разговору о медицинской профессии, так поднял на смех всех докторов, что умудрился взбесить маленького, добродушного мистера Канди.

Спор между ними начался с того, что мистер Фрэнклин принужден был сознаться – я забыл, по какому поводу, – что в последнее время он страдает бессонницей. Мистер Канди сказал ему на это, что его нервы расстроились и что он немедленно должен начать лечиться. Мистер Фрэнклин ответил, что лечиться и идти ощупью впотьмах – по его мнению, одно и то же. Мистер Канди, отвечая метким ударом, сказал, что сам мистер Фрэнклин ищет сна ощупью впотьмах и только медицина может помочь ему найти его. Мистер Фрэнклин, отражая удар, с своей стороны, сказал, что он часто слышал, как слепец водит слепца, а теперь в первый раз он узнал, что это значит. Таким образом, пререкались они резко и метко, и оба разгорячились; особенно мистер Канди до того вышел из себя, защищая свою профессию, что миледи была принуждена вмешаться и запретила продолжать спор. Этот вынужденный необходимостью приказ окончательно уничтожил веселость гостей. Разговор начинался еще время от времени то там, то сям минуты на две, но в нем недоставало ни жизни, ни огня. Сатана (или алмаз) властвовал над гостями, и все почувствовали облегчение, когда госпожа моя встала и подала дамам сигнал оставить мужчин за вином.

Только что расставил я в ряд графины перед старым мистером Эблуайтом (который заменял хозяина дома), как на террасе раздались звуки, до такой степени испугавшие меня, что я тотчас же лишился своих светских манер. Мы переглянулись с мистером Фрэнклином: это был звук индийского барабана. Я готов был поклясться, что фокусники возвратились к нам, когда в нашем доме появился Лунный камень.

Когда они уже обходили угол террасы, я поспешил к ним, чтобы отослать их прочь. Но, к несчастью, тараторки опередили меня. Они выбежали на террасу, как пара фейерверочных ракет, с нетерпением желая взглянуть на фокусы индусов. Другие дамы последовали за ними, и наконец вышли и мужчины. Прежде чем вы успели бы сказать «господи помилуй», мошенники уже кланялись обществу, а тараторки целовали хорошенького мальчика.

Мистер Фрэнклин стал возле мисс Рэчел, а я позади нее. Ведь наши подозрения были, наверное, справедливы, а она стояла перед индусами, и на платье у нее сверкал Лунный камень.

Не могу сказать, какие фокусы они показывали и как они их показывали. Раздосадованный неудачным обедом и рассерженный на мошенников, подоспевших как раз вовремя, чтобы увидеть алмаз собственными глазами, я, признаюсь, совсем растерялся. Первое, что я помню, – это внезапное появление на сцене индийского путешественника мистера Мертуэта. Обойдя полукруг стоявших или сидевших гостей, он спокойно подошел сзади к фокусникам и вдруг заговорил с ними на их родном языке.

Если б он уколол их штыком, я сомневаюсь, испугались ли бы индусы сильнее и повернулись ли бы к нему с такой же быстротой, как сейчас, услыхав первые слова, сорвавшиеся с его губ. Через минуту они уже кланялись ему самым вежливым и раболепным образом. Обменявшись с ними несколькими словами на неизвестном языке, мистер Мертуэт ушел так же спокойно, как пришел. Главный фокусник, исполнявший роль переводчика, опять повернулся к зрителям. Я приметил, что кофейное лицо этого человека сделалось серым, после того как мистер Мертуэт поговорил с ним. Он поклонился миледи и объявил ей, что представление кончилось. Тараторки, чрезвычайно разочарованные, вскричали громко: «О», адресованное мистеру Мертуэту, который остановил представление. Главный фокусник униженно приложил руку к груди и во второй раз сказал, что представление кончено. Мальчик стал обходить всех со шляпой. Дамы ушли в гостиную, а мужчины (за исключением мистера Фрэнклина и мистера Мертуэта) возвратились к своему вину. Я с одним из лакеев пошел вслед за индусами, чтоб выпроводить их из усадьбы.

Возвращаясь через сад, я почувствовал запах табака и увидел, что мистер Фрэнклин и мистер Мертуэт (последний курил сигару) медленно ходят взад и вперед между деревьями. Мистер Фрэнклин сделал мне знак, чтобы я присоединился к ним.

– Это, – сказал мистер Фрэнклин, представляя меня знаменитому путешественнику, – Габриэль Беттередж, старый слуга и друг нашего семейства, о котором я сейчас вам говорил. Повторите ему, пожалуйста, все то, что вы сейчас сказали мне.

Мистер Мертуэт вынул сигару изо рта и со своим обычным утомленным видом прислонился к дереву.

– Мистер Беттередж, – начал он, – эти три индуса такие же фокусники, как мы с вами.

Новая неожиданность! Само собой, я спросил у путешественника, не встречался ли он с этими индусами прежде.

– Никогда, – ответил мистер Мертуэт, – но я знаю, что такое индусские фокусы. Все, что вы видели сегодня, – это только очень плохое и неловкое подражание им. Если мой большой и долгий опыт не обманывает меня, эти люди – брамины высокой касты. Я сказал им, что они не те, за кого себя выдают, и вы видите, как это их смутило, хотя индусы очень искусно умеют скрывать свои чувства. В их поведении есть какая-то тайна, которой я объяснить не могу; они вдвойне погрешили против своей касты: во-первых, переехав через море; во-вторых, переодевшись фокусниками. В той стране, где они живут, это страшное преступление. Должна быть очень серьезная причина для этого и какое-нибудь не совсем обыкновенное оправдание, чтобы они получили возможность снова быть принятыми в свою касту, когда возвратятся на родину.

Я онемел от изумления. Мистер Мертуэт продолжал курить свою сигару. Мистер Фрэнклин, маневрируя, как показалось мне, между различными сторонами своего характера, наконец прервал молчание:

– Я не решился бы, мистер Мертуэт, беспокоить вас нашими семейными делами, которые не могут вас интересовать и о которых я сам весьма неохотно говорю вне нашего домашнего круга. Но после ваших слов я считаю себя обязанным, в интересах леди Вериндер и ее дочери, рассказать вам о том, что, может быть, даст вам в руки ключ. Я говорю с вами по секрету, и, смею надеяться, вы этого не забудете.

После такого предисловия он передал индийскому путешественнику все, о чем рассказывал мне на Зыбучих песках. Даже бесстрастный Мертуэт до того заинтересовался этим рассказом, что дал потухнуть своей сигаре.

– Что говорит вам обо всем этом ваш опыт? – спросил мистер Фрэнклин в заключение.

– Мой опыт говорит, – ответил путешественник, – что за всю свою жизнь я не был так близок к смерти, как вы тогда, мистер Блэк, а этим много сказано.

Пришла очередь удивиться самому мистеру Фрэнклину.

– Неужели это так серьезно? – спросил он.

– По моему мнению, да, – ответил мистер Мертуэт. – Я не могу сомневаться, после всего рассказанного вами, что возвращение Лунного камня на его место, на чело индусского идола, есть причина и оправдание того нарушения закона касты, о котором я вам говорил. Эти люди будут ждать удобного случая с терпением кошек и воспользуются им со свирепостью тигра. Как вы спаслись от них, я понять не могу, – прибавил знаменитый путешественник, снова закурив свою сигару и пристально глядя на мистера Фрэнклина. – Вы разъезжали с алмазом взад и вперед здесь и в Лондоне, и вы еще живы! Постараемся это объяснить. Я полагаю, оба раза вы ездили за алмазом в лондонский банк среди белого дня?

– Да, – ответил мистер Фрэнклин.

– И на улицах тогда было много народу?

– Много.

– Вы, разумеется, назначили время, в какое должны были приехать к леди Вериндер. Отсюда до станции местность уединенная. Вы приехали в назначенный час?

– Нет, я приехал четырьмя часами ранее назначенного срока.

– Позвольте поздравить вас с этим! Когда вы отвезли алмаз в здешний банк?

– Я отвез его через час после приезда сюда и за три часа до того, как меня ожидали здесь видеть.