Маракотова бездна. Страна туманов (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 30

Привратник провел нас вдоль улицы по узкой аллее к небольшой двери, над которой горел красный фонарь.

– Я должен буду поместить вас на сцене. В зале не осталось мест.

– Как мило! – воскликнула Энид.

– У вас будет прекрасный обзор, мисс. Если повезет, вы сможете услышать несколько слов медиума. Те, кто находится ближе, имеют больше шансов. Нет, сэр, сюда…

Молодые люди оказались в небольшой не очень чистой комнате с грязно-белыми стенами, сплошь увешанными шляпами и плащами. Сухощавая, сурового вида женщина в очках, из-за которых поблескивали глаза, грела над огнем костлявые руки. Рядом в традиционно английской позе, спиной к камину, стоял полный мужчина с бескровным лицом, рыжими усами и пытливыми светло-голубыми глазами. Здесь также были лысый коротышка в огромных очках в роговой оправе и очень красивый, атлетического сложения молодой человек в синем костюме.

– Остальные уже на сцене, мистер Пибл. Осталось лишь пять мест для нас с вами, – произнес толстый человек.

– Знаю, знаю, – ответил наш провожатый. При более ярком свете он оказался нервным, жилистым, сухощавым мужчиной. – Но это пресса, мистер Болсовер. «Дейли газетт», специальный репортаж… Фамилии журналистов: Мэлоун и Челленджер. А это наш президент, мистер Болсовер. Мисс Деббс из Ливерпуля – известная прорицательница. Мистер Джеймс. А высокий молодой джентльмен – мистер Харди Вильямс, наш энергичный секретарь. Мистер Вильямс собирает пожертвования в строительный фонд. Не спускайте глаз со своих карманов, если мистер Вильямс рядом.

Все засмеялись.

– Сбор денег будет позже, – с улыбкой произнес мистер Вильямс.

– Хорошая статья лучше любого пожертвования, – сказал коренастый президент. – Вам уже приходилось посещать наши собрания, сэр?

– Нет, – ответил Мэлоун.

– Уверен, что вы немного знаете о нас.

– Вы правы, совсем немного.

– Таким образом, нам стоит ожидать сурового разоблачения. Поначалу то, что здесь происходит, многими воспринимается с иронией. Ваша статья, вероятнее всего, будет забавной. Хотя не понимаю, что может быть забавного в появлении духа умершей жены. Все зависит от вкуса и знания. Если кто-то чего-то не знает, то как он может серьезно воспринимать неизвестное? Я не собираюсь никого обвинять. Когда-то мы все были такими. Я, например, работал в Бредлоу под началом Джозефа Мак-Кейба, до тех пор, пока старик отец не вытащил меня оттуда.

– И правильно сделал, – заметила медиум.

– Тогда я впервые почувствовал, что обладаю силой. Я видел отца так же отчетливо, как вас.

– Он был во плоти, как мы с вами?

– Я знаю не так уж много. Но хорошие медиумы добиваются потрясающих результатов…

– Время! – воскликнул мистер Пибл, бросив взгляд на часы. – Садитесь справа, миссис Деббс. Вы пойдете первой? За вами председатель, вы двое и я. Мистер Вильямс, отправляйтесь налево и начинайте пение. Нам понадобится небольшая разминка. У вас должно получиться…

Сцена была переполнена. Вновь прибывшим с трудом удалось протиснуться вперед под приветственный дружелюбный рокот. Мистер Пибл расталкивал и увещевал. На сцене появились два кресла, на которых примостились Энид и Мэлоун. Обстановка была им на руку: спрятавшись за спины окружающих, они могли свободно делать записи в блокнотах.

– Что ты об этом думаешь? – шепотом спросила Энид.

– Пока не впечатляет.

– Меня тоже, – сказала Энид. – Но все равно чертовски интересно.

Когда люди увлечены, они всегда вызывают интерес, согласны вы с ними или нет. Увлеченность собравшихся не вызывала сомнений. Зал был набит до отказа. Взглянув вниз, можно было увидеть плотные ряды обращенных к сцене лиц. Женщины доминировали, но мужчин тоже было немало. Лица не казались особенными, не отличались интеллектом, но светились здоровьем, честностью и здравым смыслом. Опытный глаз Мэлоуна немедленно выделил из толпы мелких торговцев: мужчин и женщин, приказчиков из магазинов, зажиточных ремесленников, домохозяек и немногочисленных молодых людей, которые явились сюда ради любопытства.

Тучный президент встал и поднял руку.

– Друзья, – произнес он, – мы должны были отказать огромному количеству людей, которые желали провести вечер с нами. Все упирается в размеры помещения. Мистер Вильямс будет рад пожертвованию любого из вас. На прошлой неделе мне пришлось заглянуть в гостиницу. Над окошком администратора висело объявление: «Чеки не принимаются». Здесь вы не услышите ничего подобного. Братья Вильямс работают по-другому.

Аудитория встретила шутку дружным смехом. Атмосфера в зале более соответствовала популярной лекции, чем церковной службе.

– Я хочу сказать еще пару слов, перед тем как усядусь на место. Я здесь не для того, чтобы разговаривать, а для того, чтобы сидеть и слушать. Мне хочется попросить вас об одолжении. Знаю, мою просьбу нелегко исполнить: спиритуалисты не должны приходить сюда ночью по воскресеньям. Я прошу освободить помещение для тех, кто желает задать вопросы. Вместо ночной службы вас ожидает утренняя. Для дела, которому мы служим, будет лучше, если к нам придут новые люди. Надеюсь, что все поняли. Господь отблагодарит вас. Дайте шанс другим. – Президент тяжело плюхнулся в кресло.

Мистер Пибл вскочил на ноги. Он, вероятно, был незаменимым человеком. Это был тип, который появляется в любом обществе и вскоре становится его диктатором. Тонкое лицо мистера Пибла восторженно светилось, словно через него проходила нить накаливания, или, скорее, целый пучок нитей. Электрические разряды, казалось, потрескивали на кончиках его пальцев.

– Гимн! – пронзительно закричал он.

Заиграла фисгармония {72}. Аудитория встала. Музыка оказалась звучной и ритмичной.

При исполнении припева в голосах зазвенела истинная экзальтация:

Да, прихожане казались искренними и убежденными. Они мало чем отличались от прихожан других конфессий. Тем не менее, глядя на них, Энид и Мэлоун испытывали сожаление. Как печально стать жертвой беззастенчивых мошенников, которые эксплуатируют самые святые чувства. Что знают эти люди о холодных, незыблемых законах науки? Несчастные, увлеченные, честные, обманутые простаки!

– А сейчас, – воскликнул мистер Пибл, – мы попросим мистера Монро, который прибыл из Австралии, прочитать молитву!

Странного вида человек с клочковатой бородой и блуждающими горящими глазами поднялся с места и несколько секунд не отводил взгляда от пола. Затем он начал читать: очень просто, буднично, без затей. Мэлоун записал первое предложение: «Небесный отец, мы слишком невежественны, чтобы постичь тебя. Нам остается лишь умолять о благодати».

Вся молитва была проникнута духом смирения. Энид и Мэлоун обменялись одобрительными взглядами.

Затем прозвучал еще один гимн, уже не такой зажигательный, как первый. Председатель объявил, что мистер Джеймс Джонс из Северного Уэльса впадет в транс и выскажет мысли своего покровителя Аляша из Атлантиды.

Мистер Джеймс Джонс, решительный и проворный молодой человек в полинявшем костюме, выскочил вперед. Постояв минуту-другую в глубоком раздумье, он вдруг сильно задергал плечами и стал вещать. Если бы не застывший взгляд остекленевших глаз, никто бы не подумал о том, что вещал кто-то другой, а не мистер Джонс из Северного Уэльса, собственной персоной. Следует заметить, что поначалу дрожал только мистер Джонс, но через некоторое время задрожали все присутствующие в зале.

Дух из Атлантиды оказался невероятным занудой. Он бубнил такие банальности, нес настолько бессмысленный вздор, что Мэлоун, не удержавшись, прошептал Энид, что если Аляш являлся типичным представителем расы атлантов, то гибель Атлантиды вполне заслуженна. Наконец, после того, как мистер Джонс, мелодраматически дернувшись напоследок, вышел из транса, на ноги вскочил председатель. Порывистость его движений показывала, что он никоим образом не опасается возвращения тугодума-атланта.