Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 61

Ах, друзья мои, если б вы знали, как радостно забилось мое сердце, когда я услышал, насколько ответственное задание возложено на меня волей фортуны. Если я останусь в живых, еще одна ветвь появится в моем лавровом венке. Если же мне выпадет погибнуть, то умру я так же достойно, как жил. Я помолчал, но уверен, что эти мысли отразились у меня на лице, так как Массена крепко пожал мою руку.

– Ваша цель – гора и сигнальный огонь, – произнес маршал. – Лишь чертов партизан со своими людьми стоит у вас на дороге. Я не могу послать на задание большой отряд, а маленький будет обнаружен и уничтожен. Поэтому вам предстоит выполнить поручение в одиночку. Делайте что хотите, но огонь должен загореться на вершине холма в полночь.

– Если сигнала не будет, – сказал я, – прошу вас распорядиться продать мое имущество и послать деньги моей матушке.

Я козырнул и щелкнул каблуками. Сердце пылало в предвкушении подвига.

Оставшись один в своей комнате, я уселся, чтобы поразмыслить над тем, как выполнить задание наилучшим образом. То, что ни Кортекс, ни Дюплесси – оба опытные и инициативные офицеры – не смогли его выполнить, говорило о том, что местность кишит партизанами. Я внимательно изучил карту. Перед тем как достичь холмов, следует пересечь более десяти миль по равнине. За равниной у подножия холмов находился лес шириной в три мили. А за лесом высился нужный мне пик. Холм не казался очень высоким, но на нем практически не было растительности, а следовательно, я не мог рассчитывать на укрытие. Таким образом, мой путь состоял из трех этапов. Мне казалось, что самым сложным будет достигнуть леса. В лесу можно спрятаться и забраться на холм под покровом темноты. Четыре часа в темноте, с восьми до двенадцати, вполне достаточно, чтобы вскарабкаться на вершину. Таким образом, предстояло серьезно поразмыслить, как пройти первый этап.

Долину пересекала узкая дорога. Я помнил, что мои товарищи понадеялись на своих лошадей. Бандитам было проще простого наблюдать за дорогой и устроить засаду на путника. Мне не представляло большого труда поскакать через поле, тем более что в моем распоряжении находились не только Виолетта и Ратаплан – лучшие лошади во французской армии, но и черный английский жеребец, которого я угнал у сэра Коттона. После долгих раздумий я решил идти пешком: так я скорее смогу воспользоваться шансом, который подбросит мне судьба. Поверх гусарского мундира я набросил длинный плащ, а на голову натянул серую фуражку. Вы можете спросить, почему я не оделся как крестьянин? Ответ не заставит себя ждать: я как человек благородный не желал умирать смертью шпиона. Одно дело – быть расстрелянным по законам войны, другое – оказаться растерзанным без суда и следствия. Я не желал подвергать себя такому риску.

Вскоре после полудня я выскользнул из лагеря и проследовал через линию наших пикетов. Под плащом у меня была подзорная труба, карманный пистолет и сабля. В кармане – трут, огниво и кремень.

Две или три мили я пробирался под покровом виноградников и зашел так далеко, что уже радовался. Я самодовольно думал, что нужно лишь иметь голову на плечах да разумно взяться за дело, как успех не заставит себя ждать. Конечно, Кортекса и Дюплесси сразу обнаружили, как только они оказались на дороге. Но Жерар не так прост: он-то пошел через виноградники. Осмелюсь заявить, я одолел не менее пяти миль, прежде чем наткнулся на первое препятствие. Я вышел к небольшой таверне, окруженной несколькими повозками, около которых суетились люди – первые, кого я встретил. Я уже настолько удалился от своих, что не сомневался в том, кого могу здесь встретить – понятно, только врагов, – а потому пополз поближе, рассчитывая узнать, как обстоят дела. Я увидел, что крестьяне грузят на повозки пустые бочонки из-под вина. Поскольку встреча с ними ничем не угрожала, я продолжал путь.

Однако скоро мне стало ясно, что стоящая передо мной задача не так проста, как это могло показаться вначале. Выше по склону виноградники кончились. Передо мной лежала голая равнина, пересекаемая низкими холмами. Спрятавшись в траншее, я обследовал все их с помощью подзорной трубы. На каждой вершине находился дозорный. Их пикеты и передовые посты ничем не уступали нашим. Мне уже приходилось слышать о дисциплине, которую установил среди партизан некий негодяй по прозвищу «Шутник». Теперь я убедился в этом лично.

Между холмами двигались часовые. И хотя я сместился немного в сторону, все равно оказался лицом к лицу с противником. Я не знал, как быть. Укрыться было абсолютно негде, здесь и крыса не смогла бы проскользнуть. Конечно, я довольно легко мог бы пробраться ночью и через эту местность, как через позиции англичан в Торрес Ведрас, но до горы оставалось еще немалое расстояние и я не успел бы зажечь костер в полночь. Лежа в лощине, я перебирал в уме тысячи планов, один рискованнее другого. И вдруг меня осенило! Озарение всегда приходит к тем, кто не теряет присутствия духа.

Вы, должно быть, запомнили те две повозки у таверны, на которые крестьяне грузили пустые бочонки. Волы в упряжке стояли, повернув морды на восток. Это означало, что повозки отправятся туда, куда мне нужно. Если бы удалось спрятаться, например, в бочонке, то не составило бы большого труда пересечь линию караулов. План был настолько простым и легким, что я едва сдержал крик восторга. Я поспешил к постоялому двору. Укрывшись за кустами, я мог видеть все, что происходило на дороге. Три крестьянина в широких красных шляпах успели загрузить одну повозку и приступили к другой. Немалое количество пустых бочонков лежало у стены таверны, ожидая своей очереди.

Фортуна благосклонна ко мне. Я часто говорил, что судьба – женщина, она не может устоять перед ослепительным молодым гусаром. Пока я смотрел, крестьяне бросили работу и направились в таверну промочить глотку после трудов праведных. Быстро, как молния, я выскочил из укрытия, вскарабкался на повозку и втиснулся в один из пустых бочонков. Он имел дно, но был без крышки и лежал открытой стороной внутрь. Мне пришлось свернуться клубком и прижать колени к подбородку, ведь в небольшом бочонке мне трудно было вместиться с моим высоким ростом. Крестьяне вскоре вышли. Над моей головой раздался шум: еще один бочонок лег поверх того, в котором спрятался я. Крестьяне навалили их на повозку огромной кучей. Я призадумался над тем, как смогу выбраться из-под завала. Однако ломать голову над тем, как переправиться через Вислу, следует лишь после того, как форсировал Рейн. Я решил, что если случай и сообразительность выручили меня на этот раз, то помогут и впредь.

Вскоре загруженная повозка двинулась в путь. Я радовался при каждом шаге: мои враги, сами того не ведая, доставят меня к цели. Мы двигались медленно. Крестьяне шли пешком рядом с повозками. Я знал это наверняка, так как отчетливо слышал их голоса. Они показались мне жизнерадостными ребятами, потому что весело смеялись всю дорогу. Над чем они смеялись, я не уловил. Хотя я понимал португальский довольно неплохо, но не услышал ничего комичного в долетавших до меня обрывках слов. Судя по тому, как двигались волы, мы ехали со скоростью две мили в час. Поэтому, когда прошли два с половиной часа – о, каких часа, друзья мои, ведь я лежал, скрючившись, задыхаясь, чуть не отравившись винными парами, – я подумал, что опасную полосу мы миновали и находимся уже у подножия горы, на опушке леса. Теперь следовало поразмыслить, как выбраться из бочки. Я перебрал несколько способов, тщательно обдумывая каждый, как вдруг все неожиданно решилось само собой.

Повозка резко остановилась. Я услышал грубые голоса оживленно переговаривающихся между собой людей.

– Где, где? – спрашивал один.

– В нашей подводе, – ответил второй.

– Кто это? – спросил третий.

– Французский офицер. Я видел его шляпу и сапоги.

Раздался взрыв смеха.

– Я как раз выглянул из окна таверны и заметил, как французик шустро запрыгнул в бочонок, как тореадор, который улепетывает от быка.

– В какой бочонок?