Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 8

– Ну, у него, разумеется, есть и недостатки, – сказал мистер Вилсон. – Например, его увлечение фотографией, я считаю, переходит всяческие границы. Он повсюду шныряет со своим аппаратом, а потом мчится в подвал, как заяц в нору, проявлять снимки. Мне это не нравится, но, в общем, он хороший работник. Ответственный, без гонора.

– Он, надо полагать, и сейчас у вас работает?

– Да, сэр. Он и девушка четырнадцати лет, которая готовит и прибирается в доме, вот и все мое окружение. Видите ли, я вдовец, детей у меня нет. Мы втроем живем очень тихо, сами содержим свой дом, в долги стараемся не влезать. Но тут появилось это объявление. Ровно восемь недель назад Сполдинг вошел в контору с этой самой газетой в руках и сказал:

– Мистер Вилсон, какая жалость, что я не рыжий.

– Это еще почему? – спрашиваю я.

– Да вот, – говорит, – в Союзе рыжих новая вакансия. Платят огромные деньги. Вот повезет тому, кто туда устроится! Похоже, вакансий там больше, чем людей, и хозяева просто не знают, на что тратить свои деньги. Если бы только мои волосы могли по моей воле менять цвет, уж я бы не упустил такого случая.

– Расскажите-ка, что это за история такая? – спросил я.

Видите ли, мистер Холмс, я ужасный домосед. Поскольку работа у меня такая, что никуда ходить не надо, клиенты сами приходят ко мне, я иногда по нескольку недель не высовываю носа из дому и не знаю, что творится вокруг. Поэтому мне всегда интересно услышать какие-нибудь новости.

– Вы что, никогда не слышали о Союзе рыжих? – удивился он.

– Никогда.

– Надо же! А ведь вы сами могли бы туда устроиться.

– И что, у них можно хорошо заработать? – спросил я.

– Ну, вообще-то, не так уж много, пару сотен в год, зато и делать ничего особо не надо, и никто в твои дела не сует носа.

Я думаю, вы понимаете, как я навострил уши, ведь у меня-то последние несколько лет дело не клеится и лишняя пара сотен была бы очень кстати.

– Расскажите-ка подробнее про этот Союз, – попросил его я.

– Да вот, – он сунул мне газету и показал объявление, – сами можете убедиться, у них появилось свободное место. Тут и адрес указан, так что, если хотите разузнать все подробнее, сходите туда. Мне только известно, что Союз был основан эксцентричным американским миллионером Иезекией Хопкинсом. Он сам был рыжим и очень сочувственно относился ко всем рыжим. Когда Хопкинс умер, оказалось, что он поручил своим доверенным лицам огромное состояние пустить на то, чтобы обеспечивать хорошими рабочими местами рыжеволосых. Судя по тому, что я слышал, платят им прекрасно, а делать почти ничего не надо.

– Но ведь на такое объявление наверняка откликнутся миллионы людей, – сказал я.

– Нет, – возразил он. – Работа предоставляется только лондонцам и только совершеннолетним. Этот американец начинал в Лондоне и хотел облагодетельствовать этот старый город. К тому же мне рассказывали, что на работу не принимаются ни светло-рыжие, ни темно-рыжие, только те, у кого волосы настоящего огненного ярко-рыжего цвета. Вот вы, мистер Вилсон, если бы захотели, подошли бы идеально. Но вам-то, наверное, из-за какой-то пары сотен не захочется тратить свое время.

Да, джентльмены, как видите, волосы у меня действительно очень насыщенного и яркого цвета. Я и подумал, что если бы дошло до какого-нибудь конкурса, у меня шансов было бы больше, чем у кого бы то ни было. В общем, я решился. Откладывать дело в долгий ящик я не стал, велел закрыть ставни и отправился по адресу, указанному в объявлении. Винсент Сполдинг так много знал обо всем этом, что я решил и его прихватить с собой на всякий случай. Надо сказать, неожиданный выходной его очень обрадовал. Знаете, мистер Холмс, я еще никогда не видел такой удивительной картины. Со всех сторон по объявлению стекались люди, в волосах которых был хоть какой-то намек на рыжину. Флит-стрит была просто забита рыжими, а Попс-корт стал похож на огромный прилавок торговца апельсинами. Я не думал, что во всей Англии живет столько рыжих, сколько собралось по одному этому объявлению! Там были все оттенки рыжего цвета: соломенный, лимонный, оранжевый, кирпичный, были волосы с подпалинами, как у ирландского сеттера, приехали даже шатены и русые, но, как и говорил Сполдинг, настоящих огненно-рыжих голов было не много. Когда я увидел все это море людей, я хотел развернуться и уйти, но Сполдинг меня удержал. Как это ему удалось, не знаю, но он стал пробиваться, работать локтями, протискиваться, и в конце концов мы с ним прошли через толпу и оказались прямо у лестницы, ведущей в контору. Здесь люди двигались двойным потоком: в одном люди поднимались в надежде получить заветное место, в другом – разочарованно спускались. Мы каким-то образом протиснулись вперед и через какое-то время оказались в конторе.

– Забавная история с вами приключилась, – заметил Холмс, когда его клиент ненадолго замолчал, чтобы освежить память огромной понюшкой табаку. – Прошу, продолжайте, нам крайне интересно узнать, что же дальше.

– В конторе не было ничего, кроме пары деревянных стульев и письменного стола, за которым сидел маленький человечек, еще более рыжий, чем я. Он задавал пару вопросов каждому из подходивших и непременно находил какой-нибудь предлог, чтобы отказать. Как оказалось, получить место было вовсе не так уж просто. Однако, когда очередь дошла до нас, человечек повел себя по-другому. Когда мы вошли, он закрыл за нами дверь, чтобы беседовать без посторонних.

– Это мистер Джабез Вилсон, – представил меня мой помощник. – Он хотел бы получить место в Союзе.

– И он идеально подходит нам, – ответил служащий. – Он отвечает всем нашим требованиям. Не помню, когда в последний раз видел такую красоту.

Он отошел на шаг и, склонив голову набок, стал рассматривать мои волосы так, что мне, честно говоря, даже сделалось немного неловко. Потом он неожиданно шагнул ко мне, схватил мою руку, затряс ее и горячо поздравил с успехом.

– Колебаться не имеет смысла, – сказал он. – Вы, я уверен, простите меня за то, что мне придется принять кое-какие меры предосторожности.

С этими словами он вцепился обеими руками мне в волосы и потянул, да так сильно, что я даже вскрикнул от боли.

– У вас на глазах выступили слезы, – воскликнул он, отпуская меня. – Значит, все в порядке. Понимаете, нам приходится быть начеку: нас уже дважды обманули при помощи париков и один раз – при помощи краски. Я мог бы вам такого порассказать о человеческой хитрости и лживости, что вы навсегда утратили бы уважение к людям.

Он подошел к окну и во весь голос закричал, что место уже занято. С улицы донесся разочарованный стон толпы. Люди стали расходиться, и вскоре во всей округе не осталось ни одного рыжего, кроме меня и служащего конторы.

– Меня зовут мистер Дункан Росс, – представился он. – И я сам являюсь пенсионером фонда нашего многоуважаемого благодетеля. Вы женаты, мистер Вилсон? У вас есть дети?

Я ответил, что нет.

Он тут же изменился в лице.

– Черт побери, – мрачно произнес он. – Это очень нехорошо. Как жаль. Фонд ведь и создавался в первую очередь для того, чтобы рыжих становилось все больше, с этой целью мы их и поддерживаем материально. То, что вы – холостяк, очень, очень нехорошо.

Тут, мистер Холмс, я решил, что вакансии мне, скорее всего, не видать, но, подумав какое-то время, он все-таки сказал, что все обойдется.

– Знаете, если бы на вашем месте был кто-нибудь другой, – заявил он, – это досадное обстоятельство оказалось бы решающим, но для человека с такими волосами, как у вас, мы сделаем исключение. Когда вы сможете приступить к исполнению своих новых обязанностей?

– Понимаете, мне несколько неловко, но у меня еще есть свое дело, – сказал я.

– Ничего страшного, мистер Вилсон! – заявил Винсент Сполдинг. – Я могу вас подменять.

– А в какое время нужно будет работать? – спросил я.

– С десяти до двух.

Должен вам сказать, мистер Холмс, что у нас, ростовщиков, вся основная работа приходится на вечер, особенно по четвергам и пятницам, за день до выплат, поэтому я решил, что неплохо бы мне немного подзаработать по утрам. К тому же я знал, что у меня есть расторопный помощник, который всегда меня заменит.